Щелкнуло лезвие открывающегося ножа, но воспользоваться им француз не успел — Волков аккуратно ударил его левой ногой в коленную чашечку и, когда француз нырнул вниз, хватаясь за ушибленное колено, не теряя даром времени перехватил руку с ножом. Мягкое движение обоими руками, и кости чуть слышно хрустнули. Впрочем, для француза этот звук слабым не показался. Страшно закричав, он попытался ударить Волкова здоровой рукой, но получил короткий удар в челюсть и растянулся на асфальте.

— Как врач, гарантирую одному перелом нижней челюсти, второму — перелом запястья, третьему — отсутствие в будущем детей. Вечер начался славно.

— Стоило ли калечить людей? — укоризненно покачал головой Васильев.

— Стоило, Николай Петрович, стоило, а то совсем обнаглели, гады.

— Ну, тогда чего уж мелочиться — пошли «Казбек» громить.

— Пошли.

И экипаж решительно двинулся в направлении сияющего огнями ресторана «Казбек».

Этот ресторан открылся совсем недавно и уже был облюбован местной мафией. Он был тихим местом с сильной охраной, которая вполне профессионально обыскивала посетителей на предмет оружия и могла оторвать головы тем, кто смел не подчиниться этому правилу. Ни милиция, ни военные патрули здесь не появлялись — хозяин платил им немалую мзду. Впрочем, он мог себе это позволить, ведь цены в ресторане были, мягко говоря, запредельными. Впрочем, в «Казбек» редко ходили ради еды — здесь, на нейтральной территории, встречались представители криминальных группировок, ссорились и мирились, заключали миллиардные сделки, а бдительная охрана следила за тем, чтобы никто не вздумал изменить такое положение вещей. Впрочем, «все приходяще и уходяще», как выразился Васильев, примеряя на руку тяжелый медный кастет.

Швейцар в шикарном мундире, как обычно стоящий у входа, сразу отметил, что люди, приближающиеся к ресторану, не только не входят в число постоянных клиентов, но и вообще не должны здесь появляться. Поэтому он загородил своей громоздкой двухметровой тушей вход и, напустив на себя грозный и в то же время важный вид, громогласно объявил:

— Закрыто!

— А почему люди внутри? — вежливо поинтересовался Сенюков.

— Не ваше дело. Закрыто.

— Мужик, отойди с дороги.

— Вы что, не поняли? — швейцар коротко свистнул и рядом материализовались трое парней с могучими фигурами и наглыми рожами. — Валите отсюда.

— Да ты что, офонарел? — вмешался Малинин. — Не видишь, мы только с моря, хотим поужинать в хорошем ресторане…

— Поужинать! Нет, вы слышали, поужинать! — швейцар расхохотался. — Да твоего месячного заработка не хватит здесь на одну котлету. Слушайте, идите-ка вы отсюда, а?

— Ты, орел! — вскипел внезапно еще не остывший от драки Волков. — Ты где был, когда мы воевали? Дома сидел? Или зэков охранял? С дороги, сволочь!

— Вы что, обнаглели? — швейцар шагнул назад. — Ребята, объясните им…

Объяснить «ребята» ничего не успели — Сомов внезапно схватил двоих за горло и резким движением ударил друг о друга головами. Пока они медленно оседали на землю, Васильев с неожиданной для ученого ловкостью врезал третьему кастетом в солнечное сплетение и добавил другой рукой по лицу. Тем временем Волков неторопливо придвинулся к ошалело глядящему на побоище швейцару.

— Ну что, гнида, хочешь узнать, что чувствует мясо, подвешенное на крюке? — и, не дожидаясь ответа, поддел его двумя пальцами под ребра и резко потянул вверх. Швейцар тихо взвыл, дернулся, пытаясь освободиться, но получил кулаком под дых, тихо охнул и присоединился к первым жертвам драки.

— Вперед, — скомандовал Сенюков и все пятеро, миновав огромный пустой холл, где пришлось вырубить еще двоих томящихся от безделья охранников, вошли в сияющий огнями зал. Неторопливо оглядевшись, адмирал махнул рукой и они направились к свободному столику.

Официант с лицом знающего себе цену холуя подскочил почти сразу.

— Господа, этот столик заказан.

— Ну и что? Ты лучше принеси нам шампанского и, пожалуй, всего остального, только по первому разряду. Шевелись.

— Но, товарищ адмирал…

— Два года уже адмирал. Неси, сказано!

Официант убрался, но спустя минуту вместо него подошли пятеро громил, сопровождающие невысокого пузатого человека в строгом сером костюме. За его локоть цеплялась красивая, но, на взгляд Сенюкова, излишне накрашенная женщина лет тридцати.

— Господа, этот столик заказан, — заявил один из громил.

— Кем, если не секрет?

— Мной, — толстяк нагло усмехнулся, — и если вы не освободите его немедленно, вас сейчас выкинут вон.

— Нас многие пытались… — начал было Сенюков, но Волков, имевший хорошую память на лица, внезапно перебил его:

— Вить, погоди, ты его не узнаешь?

— Нет, а что?

— Да ведь это майор Шевченко. Помнишь, он был комендантом склада снабжения?

— Кажется, припоминаю…

— Да помнишь, помнишь. Это ведь с его легкой руки мы получили пятьсот банок консервированной кеты, от которой у нас у всех во время похода был жуткий понос. Помнишь, когда мы из гальюнов вылезти не могли?

— Так это он?

— Конечно, кто же еще? И ведь живой до сих пор.

— А почему?

— Не знаю. Впрочем, это можно исправить.

Волков медленно поднялся из-за стола, совершенно спокойно взял с него правой рукой бутылку минералки, подбросил ее, ловко поймал за горлышко и внезапно разбил ее о голову Шевченко. Потом посмотрел на опешивших охранников, кивнул им на лежащего майора и с усмешкой бросил:

— Так будет с каждым, кто посмеет спереть что-то, принадлежащее нам. И с тем, кто нам угрожать посмеет, тоже.

Вместо ответа охранники бросились на него. Без сомнения, они были крепкими парнями, кое что смыслившими в драке, но сейчас они нарвались на того, кто был им не по зубам — до того, как попасть на «Громобой», Волков служил в разведроте морской пехоты и то, чему его учили, забывать пока еще не собирался. Поэтому двое из нападавших сразу отлетели назад, прямо на соседние столики, где, не растерявшись, их приняли в кулаки сидящие там блатные. Еще одного Волков перебросил через себя, крепко приложив головой об пол. Остальных уработали его товарищи, вовремя повскакавшие со своих мест.

На помощь павшим «героям» поспешили их товарищи со всех концов зала, но их постигла та же участь. При этом перевернулись прямо на посетителей еще несколько столов и через какую-то минуту в зале началась всеобщая потасовка. С треском ломалась мебель, летали по воздуху тарелки, визжали женщины, а виновники всего этого не слишком торопясь покинули зал через громадное, во всю стену, окно, предварительно выбив стекло каким-то не в меру решительным блатным, попробовавшим почесать о них кулаки.

Решив, что с «Казбека» на сегодня достаточно, они двинулись обратно в порт, но по дороге Малинин сумел их убедить, что длительное воздержание, сопутствующее дальнему походу, может вредно сказаться на здоровье, и потому пришлось сделать еще одну непредвиденную остановку — на сей раз в публичном доме. Там побыли часа полтора и ушли не заплатив, благо вышибал вырубили еще когда заходили. Больше приключений по пути не было и в порт прибыли благополучно.

Катер исправно ждал их у причала, мягко покачиваясь и демонстрируя всему порту довольно бездарно намалеванную на корпусе эмблему — карточную колоду с пиковым тузом сверху. Эмблему придумал и нарисовал все тот же неугомонный Малинин, решивший однажды с похмелья, что грешно такому кораблю, как «Громобой», не иметь своего фирменного знака. Остальной экипаж был в тот момент не в лучшем состоянии, поэтому идею одобрили — лишь бы отвязался побыстрее. К счастью, было это недавно и пиковый туз не успел еще примелькаться в этих водах, а то пришлось бы соскребать перед каждым визитом.

— Ну что, кому вести катер? — спросил Сенюков.

— А кто меньше всех принял, тому и карты в руки, — ответил Васильев.

— Так поровну же наливали, — робко заметил Сомов.

— Все верно, но ты, Ильич, тяжелее всех, а значит, на единицу массы…