Эдуарду все это было не слишком интересно, и он незаметно стал разглядывать слушающих.

Лицо Ольшевского не выражало ровно ничего.

Негр был занят изучением улыбчивых и страстных женщин уже в другом журнале — «Новгородский Экономист».

Стенька слушал внимательно.

Священник, сидящий за одним столиком с негром, чуть передвинул стул, так, чтобы смотреть на Вадима не через плечо, но в пол-оборота. Лицо также непроницаемо, как у Ольшевского.

Историк Кудрявцев был грустен. Наверное, ему было жаль военную мощь многих стран.

Марианна слушала идеологически — делая внимательное лицо.

Аделина хмурилась с легким оттенком отвращения — то, что говорил Вадим в данный момент никак, видимо, не влияло на ее положение. Видимо, она надеялась, что вскоре он заговорит о чем-то для нее важном, относящемся к ней хотя бы косвенно, и ее раздражала длинная преамбула.

Амалия откровенно скучала, вытянув длинные стройные ноги и скрестив голени.

— Америка, судя по всему, потеряет немалую часть своей военной и экономической мощи, и, возможно, распадется на несколько государств.

Я тоже так считал, пока Ольшевский меня к себе не взял, подумал Эдуард. Америке все этого желают далеко не первое десятилетие. И многие выглядят при этом дураками. России желают того же, и тоже выглядят дураками.

— Объединенная Европа перестанет быть объединенной.

И что же, подумал Эдуард, завоевывать он ее собрался, что ли, разъединенную?

— Многие страны Африки и Азии откатятся в первобытность, или, во всяком случае, в какой-то из более простых вариантов феодализма. Население Китая начнет стремительно вымирать от голода, как и население Южной Америки.

Сейчас начнет про Россию, подумал Эдуард с грустью. Все вымрем к свиньям за два года. Рождаемость низкая, жрать нечего, в мозгах болото — слышали, помним. А еще армейский. Пехота. Дать бы ему по лбу. А может и дам, если будет момент.

Вадим начал издалека — с Киевской Руси.

Это мы так до завтрашнего вечера тут просидим, лекцию слушая, подумал Эдуард. Тоже мне, секретное дело. Да на любой кухне это можно услышать, в любом маргинальном журнале прочесть. Стоило нас сюда вызывать.

… экстратерриториальность… плохой контроль… отсутствие законности… бездорожье… замедленность ритмов жизни… татаро-монгольское нашествие… геноцид… постоянное отставание от остальных цивилизованных стран… крепостное право… наследие крепостного права… большевистский переворот… семьдесят лет бесправия… пятнадцать лет политического гангстеризма…

Хоть бы Амалия какой-нибудь фокус еще показала, вдруг подумал Эдуард. Забавная тетка.

… если кризис охватит всю Россию… северу придется хуже всех…

— Пожалуйста, прошу Вячеслава Павловича Кудрявцева, историка, определить для всех нас, здесь находящихся, что такое — русский народ.

Ага, он и эту часть маргиналов охватил, подумал Эдуард. Теперь будем про национализм слушать, какой он полезный. Или вредный.

— Я? — переспросил Кудрявцев.

— Да, вы. Пожалуйста, Вячеслав Павлович.

— Ну, что ж, — сказал Кудрявцев, оглянувшись на Марианну, которая нахмурилась, как старшая по званию. Вопрос должны были задать ей, а не ему, сопляку со странными понятиями об истории, от которых он, правда, публично отказался, но… — Русские — восточнославянский народ, основное население Российской Федерации.

— Этнически?

— Восточные славяне.

— С вкраплениями, — подсказала начальственным тоном Марианна.

— С вкраплениями, — повторил Кудрявцев.

— А какими именно?

— Вкраплениями?

— Да.

— Ну…

— Угро-финны, — скрипуче-официальным, с оттенком непререкаемого превосходства, сказала Марианна, — поляки, татаро-монголы, тюркские народности.

— Да, именно так, — без интонации подтвердил Кудрявцев.

— Очень хорошо, — кивнул Вадим. — Исторически, где селились русские изначально?

— Ну, как, — начала Марианна, но Вадим ее прервал.

— Вопрос задан был Вячеславу Павловичу.

Она гневно посмотрела на Вадима.

— Прошу вас, Вячеслав Павлович, — Вадим спокойно смотрел на Кудрявцева.

— Э… где селились?

— Да. Где именно.

— Ну… на территории сегодняшней России, до Урала.

— Территория сегодняшней России граничит на юге с Украиной, — подсказал Вадим.

— Да. Ну и на Украине… то есть, в Украине… тоже. Селились. Постепенно.

— Где именно впервые появился термин Русь?

— Это очень спорный вопрос, — влезла опять Марианна. — Мнения специалистов расходятся.

— Где именно на территории сегодняшней России, и Украины, стали говорить — Русь? — уточнил Вадим.

— Так нельзя ставить вопрос, — возразила Марианна.

— Можно, — ответил Вадим.

— Нет, нельзя. Мнения специалистов…

— Вы не на кафедре, Марианна Евдокимовна, — строго заметил Вадим. — «Мнения специалистов расходятся» — это кодовая фраза, означает «не знаю». А раз не знаете, так дайте сказать тому, кто знает, — отчеканил несносный Вадим. — Вячеслав Павлович?

— Вы не хамите только… — возмущенно начала Марианна.

— Вам будет предоставлена возможность высказаться, но не сейчас. Вячеслав Павлович?

— Вообще-то по данным… конкретным… — пробормотал Кудрявцев.

— Чуть громче, пожалуйста.

— Вообще-то в Киеве стали сперва так говорить. Русь.

А ведь действительно, подумал Эдуард, Русь-то она была — Киевская. Сперва.

— Что представлял собою путь из варягов в греки?

Вообще-то, подумал Эдуард, это еще в школе не очень понятно было — Киевская Русь. Сперва она киевская, а потом вдруг Киев — Украина, а украинцы вовсе никакие не русские. Может, украинцы выгнали русских из Киева? А русские им в отместку построили Москву и Большой театр, куда Аделина все время рвется. Как-то глупо.

— Что могли предложить варяги, профессиональные воины, Константинополю — самому богатому городу мира в то время?

На чистую воду выводит историка, подумал Эдуард. Сейчас историк начнет темнить.

— Рабов, — сказал Кудрявцев.

— Да ты опять за свое! — воскликнула Марианна возмущенно. — Тебе мало было в прошлый раз? Опять за русофобские шуточки взялся? Ну вот, подожди…

— Марианна Евдокимовна, — Вадим даже слегка помахал ей рукой.

— Нет, ну вы подумайте! — не унималась Марианна. — Никто ему не авторитет.

— Марианна Евдокимовна, считаю своим долгом вас предупредить, — отчеканил Вадим, — что время у нас ограничено, зашли мы очень далеко, пути назад отрезаны. Поэтому если вы будете мешать, я буду вынужден применить к вам аварийные меры убеждения, вплоть до физических.

Ишь ты, восхищенно подумал Эдуард. Эка отмочил — аварийные меры убеждения. Надо будет запомнить. Провинциально, но эффектно. Эка тетка побелела аж вся. Иную тетку по часу доставать надо, пока она так побелеет, а тут одна фраза — и готово.

— … занимаясь работорговлей…

Кудрявцев тоже струхнул, подумал Эдуард. Зря. Он говорит именно то, что Вадим желает слышать, и Вадим его одобряет и любит. А еще Вадим воображает, что он здесь главный, хотя на самом деле главный — Ольшевский. И вообще Ольшевский — молодец, надо отдать ему должное, хоть и недолюбливаю я его. Новатор он. Придумал сам нашу «Чингиз-бригаду» — как она на самом деле называется, официально, уже никто не помнит, настолько у всех она на языке. В Питере о ней слышали везде, да и не только в Питере. Придумал ей особый кодекс чести, особое обращение, без чина, а просто — господин такой-то. Дисциплина стальная, а платят всем очень прилично, остальные завидуют. И тридцать сорвиголов безропотно следуют кодексу, а все почему — потому что Ольшевский главный. Он таким родился, Ольшевский, и все это понимают. А этот Вадим — он так себе. Начальник, конечно, это сразу видно, но второстепенный. Ого — кажется, Аделина заинтересовалась лекцией. Возможно, решила, что это к ней тоже относится — как рослые шведы низкорослых славян грекам в рабство продавали. Не верь, Линка. Во-первых, хуйня это, тупой русофобский ревизионизм, фоменко-наоборот, а во-вторых, мать у тебя русская только по паспорту, а сама — татарва-татарвой, а отец и вовсе еврей, к тому ж его давеча арестовали. Впрочем, выпустят, наверное. Поскольку правительство состоит в основном из бывших экономистов плешивых, закончивших в свое время скучные провинциальные институты, и им кажется, что все зависит от цифр и граф, и что посади кого-нибудь из очень богатых — так государство тут же и рухнет. Ну, владел линкин отец нефтью, газом, эфиром, и еще чем-то. Ну, забрали его. Так что же — нефть, что ли, кончилась из-за этого, или эфир американцы заблокировали, и теперь хочется посмотреть новогоднее шоу с песнями советских времен, а тебе кажут борьбу питтсбургской полиции с мафией? Нет. Как было, так все и есть.