Еще больше генерал Джек Берринджер был раздражен успехом прошлогодней поездки доктора Джона Маккитрика в Вашингтон. Паршивец, добился-таки своего. Теперь ОПРУ заменил людей в шахтах, а сам Маккитрик разгуливает с масляной улыбкой, словно его беспрерывно чешут за ухом. «Сколько наград заслужил я в Корее и Вьетнаме, и вот она, благодарность», — пробурчал генерал себе под нос.

— Где сержант Рейли? — громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где, черт побери, мой кофе?

Он чувствовал, как накатывает головная боль, и кофе нужен был ему, чтобы запить аспирин; наверняка понадобится не одна таблетка, чтобы оставаться в форме до конца дежурства.

Старший офицер связи, полковник Конли, сидевший рядом с начальником, заметил:

— Вы просили со сливками, Джек. Может, у них кончились сливки?

— Кончились сливки! Исключено, — возразил Берринджер. Я велел натащить в эту нору столько кофе, чтобы можно было пересидеть атомную катастрофу, и достаточно сливок. Ты ведь знаешь, Эл, я не могу без них из-за проклятой язвы. — Он покосился на главный терминал ОПРУ, за которым сидел майор Фредерик Лем. — Кстати, она особенно дает себя знать после того, как Маккитрик взгромоздил нам на шею свою проклятую машину.

— Джек, если у вас язва, надо пить «Маалокс», а не кофе.

Генерал Берринджер с отвращением фыркнул. В это время к нему подошел сержант-ординарец с дымящейся чашкой.

— Наконец-то, — сказал генерал, снимая ее с подноса. — Эй! А где сливки?

Сержант улыбнулся и вытащил из кармана четыре картонные упаковки:

— Так вам удобней будет глотать их, сэр.

Оператор радарной установки Тайсон Адлер осторожно отхлебнул глоток горячего чая, смешанного с травами; напиток имел миндальный привкус.

Вообще-то пить возле пульта запрещалось: пролитая случайно жидкость грозила вывести его из строя. Но у Адлера невыносимо першило в горле.

Накануне он был на танцах с подругой и, разгоряченного, его прохватило на сквозняке. Еще не надо было прыгать под дождем через лужи. Ладно, перебьемся как-нибудь.

Адлер аккуратно завинтил крышку термоса и поставил его рядом со стулом. В ту секунду, когда он отвернулся от экрана, на нем появилась электронная точка.

Затем еще две.

И вот уже целая гроздь светящихся точек двинулась по траектории к западному побережью Соединенных Штатов.

Оператор радарной установки Адлер тяжко вздохнул и обратил лицо к электронному хрустальному шару, атрибуту современных гадалок. Думал он об ужине. Джули обещала сварить сегодня спагетти, а как она это делает, не умеет никто в мире, так что…

Боже праведный!

Долю секунды он глядел на электронные светляки, потом схватил телефон.

— У меня семь… — произнес он, — поправка — восемь Красных птиц, два градуса после апогея, предполагаемые районы поражения… НОРАД два-пять и два-шесть.

Немедленно включилась воющая сирена, все головы разом встрепенулись, как бывает в аудитории на послеобеденной лекции, когда окрик профессора вырывает студентов из сна.

Капитана Кента Ньюта сообщение Адлера застало врасплох, как и большинство дежурных. Но он тут же встрепенулся, поправил свой монитор и щелкнул тумблером прямой связи с базой на Аляске.

— Кобра Дейн, — произнес он, стараясь совладать с колотящимся сердцем. — Поступило сообщение о движении советских ракет. Проверьте правильность показаний приборов и доложите…

Связистку ВВС Мегги Филдс сирена застала на полпути к туалету.

Повернувшись по-военному, она домчалась до своего места и нахлобучила на голову наушники с микрофоном. «Как назло не вовремя!» — мелькнуло у нее.

— Всем станциям, — твердо отчеканила она, глядя на свой терминал. Говорит Хрустальный дворец. Тревога! Срочно приготовиться…

Ее сосед, лейтенант Морган, плюхнулся в свое кресло и тоже натянул наушники. Минуту назад он стоял в прихожей, разговаривая с той рыжей.

Оператор радарной установки Адлер был слишком поглощен работой, чтобы испытывать страх. Он считывал в микрофон показания экрана:

— …Девятнадцать градусов после апогея, восемнадцать потенциальных целей поражения. Предполагаемый вход в плотные слои атмосферы — двадцать три, девятнадцать, Зулу.

Генерал Джек Берринджер пытался оттереть пролитый на брюки кофе.

— Сэр, — доложил полковник Конли, — радары показывают восемь советских МБР, летящих в нашу сторону. Они уже над полюсом. — Глаза Конли, казалось, затуманились от шока, но чеканная речь не вызывала сомнений, что мозг его функционирует исправно. Сверившись с записями, он добавил: — Время до удара… двенадцать… вернее — одиннадцать минут. Уточненная зона поражения: Запад Соединенных Штатов.

Долю секунды генерал Берринджер пребывал в столбняке. Затем его голова круто повернулась к центральному экрану с изображением Северной Америки и окружающих ее морей. С края карты к побережью континента приближались восемь светящихся точек.

— Почему не было сообщения о запуске ракет с разведывательных спутников? — спросил генерал Берринджер.

На бровях Конли повисли капельки пота.

— Точно не знаю, сэр. Мы ищем возможную неисправность в ДСП. — Он вновь повернулся к пульту.

Адлер чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Изображения на его экране с ужасающей четкостью показывали ход событий. Тяжко дыша и сглатывая слюну, то и дело поправляя съезжающий набок микрофон, он расшифровал то, что видел:

— Система раннего предупреждения подтверждает атаку баллистических ракет… достоверность велика… повторяю степень достоверности велика.

«Мамочка, я люблю тебя», — промелькнуло в голове Адлера.

Примерно в тысяче миль от подземного центра двое подростков, как зачарованные, не отрывали глаз от маленького экрана «Сильвании». По экрану проплывали флотилии символов, казавшихся Дженифер Мак при быстрой перемотке египетскими иероглифами. Лицо юноши отражало чистейшую радость, когда приходилось отвечать на вопросы машины; он азартно нажимал клавиши на терминале и подскакивал при виде результатов.

— Что все это значит? — допытывалась Дженифер.