Ричард уже не раз слышал все это из уст своего брата. «Нынче Генрих снова оседлал своего любимого конька», — с досадой подумал он. — Этим верным слугам престола и отечества понадобилось четыре года, чтобы очистить страну от французов, — продолжал король. — Маршал, де Бург и Честер нанимали воинов на свои собственные деньги, ведь у меня, их короля, не было ни гроша! И я поклялся себе, что, когда достигну совершеннолетия, с лихвой вознагражу себя за все эти годы страданий и унижений! Я — король Англии, черт меня возьми! И, если я устраиваю праздник, пусть вина льются рекой, пусть самые знатные вельможи моей страны явятся во дворец, разряженные в шелка, кружева и бархат! А наряднее, красивее и счастливее всех буду я сам, их король и властелин!

Ричард обнял брата за плечи и доверительно пробормотал:

— В таком случае тебе следует поступить так, как делали все умные люди, оказавшиеся в столь же незавидном положении. Женись на деньгах, дорогой Генрих! Посмотри на этого хитреца Губерта де Бурга! Сколько земли и звонкой монеты принесла ему в приданое бедняжка Эвис, а когда ее опустили в землю, наш молодец принялся обхаживать маленькую принцессу Маргариту Шотландскую, доверенную его попечению. И ведь не успокоился, хитрый лис, пока не обрюхатил ее, так что вопрос с их браком решился сам собой!

— Да, и я из-за этого остался в дураках! — раздраженно воскликнул Генрих. — Я пытался вести переговоры о браке с ее сестрой, принцессой Мэрион, но Совет отклонил мои намерения, сославшись на то, что в случае моей женитьбы на ней Губерт стал бы моим свояком.

Они остро завидуют ему, ведь он был одним из регентов во времена моего несовершеннолетия, и я дал ему почетный титул графа Кента.Губерт нравится мне, как и моему народу!

— И все это, без сомнения, нравится самому Губерту! — усмехнулся Ричард. Но лицо Генриха передернулось от злобы, и младший брат снова похлопал его по плечу: — Да ведь я пошутил! Ты прекрасно знаешь, что я не имею ничего против старины Губерта. Он взял меня, несмышленыша, под свою опеку и сделал из меня настоящего воина! Благодаря ему и Уильяму Маршалу мы с тобой вырвались из-под назойливой опеки епископа Винчестерского.

— Питер де Рош был замечательным наставником, — угрюмо возразил король. — Он один из образованнейших и умнейших людей нашего королевства!

Ричард издал непристойный звук и проговорил:

— Да, ему, без всякого сомнения, удалось внушить тебе уважение к своей особе. Иначе как объяснить то, что его родственники и друзья заняли все самые ответственные посты в государственном управлении?

— Они с Губертом терпеть друг друга не могут, — сказал Генрих, и глаза его злорадно блеснули. — Готовы при малейшей возможности вцепиться один другому в глотку! Я считаю, что министры под началом мудрого короля должны делиться как минимум на два враждебных лагеря. И если каждая из враждующих партий надеется, что я и после совершеннолетия буду покорным орудием в их руках, то их ждет одинаково горькое разочарование. — Осушив свой кубок, король со вздохом добавил: — Все, чего мне теперь недостает, — это деньги! Но, как только завершатся наши переговоры с графом Британским и я стану мужем маленькой австрийской принцессы, бедствиям моим настанет конец!

Ричард, давясь смехом, произнес:

— Она шарахнется от тебя, как от зачумленного, если я напишу ей, что ты крив на один глаз и к тому же страдаешь бессилием!

С этими словами мальчишка-герцог бросился вон из королевских апартаментов. Генрих преследовал его по пятам. Вслед за королем мчались его слуги, один из которых держал в руках корону, только что сработанную искусным ювелиром по эскизу самого Генриха.

У юной принцессы Элинор, которую под руки вели к алтарю Вестминстерского собора, от счастья слегка кружилась голова. Она была одета в роскошное платье из белоснежного тисненого бархата, с длинным шлейфом, лиф платья был украшен дорогими кружевами. Темные волосы маленькой Элинор покрывала полупрозрачная белая фата. В руках она несла миниатюрную Библию в переплете из белой кожи.

Когда она подошла к Маршалу и встала рядом с ним, тот взглянул на нее с кривой усмешкой. Глаза принцессы, устремленные на него, сияли от восторга. Он был самым красивым, самым отважным, самым сильным мужчиной во всем королевстве! Она приоткрыла свой маленький ротик, чтобы произнести его имя, ласкавшее ее слух, но Уильям слегка нахмурился, безмолвно напомнив ей, что новобрачным не следует обмениваться репликами, пока они не произнесут слов обета. Элинор послушно кивнула и опустилась на колени возле жениха, внимая молитве, которую читал по-латыни епископ.

Принцесса Элинор благоговейно опустила глаза, но тут взор ее привлек черный паук, взобравшийся на ее белоснежную Библию. Девочка следила за насекомым, грациозно двигавшимся к ее стиснутой руке на своих восьми длинных ножках. Приблизившись к большому пальцу девочки, паук неожиданно укусил ее. Элинор без малейших колебаний отправила его в мир иной, с негодованием воскликнув:

— Ах ты мерзкая тварь!

Его высокопреосвященство запнулся и с ужасом воззрился на юную невесту. Уильям, мгновенно оценив обстановку, взял маленькую ручку Элинор в свою ладонь. Его пожатие несло утешение, ободрение и нежную ласку. Элинор потупилась. Епископ возобновил чтение молитвы. Дальнейший ход церемонии не был омрачен никакими досадными происшествиями. Элинор громко и отчетливо произнесла слова обета.

Уильям надел золотое кольцо на безымянный палец ее левой руки, и Элинор сжала ладонь в кулак, чтобы оно не соскользнуло прочь. Когда его высокопреосвященство объявил их мужем и женой, она с восторгом обратилась к Уильяму:

— Теперь я — графиня Пембрук!

Он улыбнулся ей нежной, отеческой улыбкой и пробормотал:

— Никогда еще не видал я особы, которая с таким неподражаемым достоинством совершала бы мезальянс! — Лицо Элинор при этих словах озарила счастливая, безмятежная улыбка. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди от счастья.

На длинных столах, стоявших вдоль стен огромного зала, были выставлены свадебные подарки. Многочисленное семейство Маршалов преподнесло новобрачным огромное серебряное блюдо с монограммой в виде буквы М, выложенной драгоценными камнями, множество кубков и кувшинов из венецианского хрусталя, сотню золотых вилок и две сотни простыней из тончайшего ирландского полотна с богатой вышивкой.

Маршалу, который занимал пост юстициария Ирландии, были присланы в дар из этой земли двадцать пять чистокровных жеребцов и столько же кобыл. Граф Честер подарил молодым супругам десять роскошных восточных ковров, привезенных им из последнего крестового похода. Желая перещеголять его в щедрости, Губерт де Бург, юстициарий Англии, пожаловал чете Маршал роскошную барку, которая стояла на якоре в нескольких футах ниже дворца по течению Темзы.

Прочим подаркам не было числа. Все гости, удостоенные чести быть приглашенными на торжество, не поскупились на дары новобрачным. Английская знать не питала симпатии к своему юному королю, но Уильям Маршал, в отличие от своего воспитанника Генриха, умел расположить к себе все сердца.

Граф и графиня Пембрук сидели на почетном возвышении справа от короля. Глаза всех собравшихся были устремлены на девочку-невесту, сидевшую меж двух высоких, плечистых мужчин и с достоинством отвечавшую на обращенные к ней приветствия и поздравления. Элинор разглядывала дарителей с гораздо большим интересом, чем подарки, которые они преподносили. Она переводила взгляд с графа и графини Дерби на графа и графиню Норфолк. Все они с нынешнего дня стали и ее родней. Она не без гордости отметила про себя, что Маршалы, с их каштановыми кудрями и большими карими глазами, красивое, породистое семейство.

Меж тем Уильям Маршал не переставал дивиться тому непринужденному достоинству, с каким его супруга, девятилетнее дитя, благодарила гостей за подарки и поздравления. В душе его шевельнулась надежда, что со временем она все же превратится в настоящую леди. Напуганный перспективой того, что девочка может пойти по стопам своей матери, он подробнейшим образом оговорил в условиях брачного контракта, каким должно быть воспитание юной Элинор после заключения их брака. Ведь до сей поры девочка росла словно дикий зверек, предоставленная самой себе, и никому из родни не было до нее никакого дела. Прежде всего, решил Маршал, добродетель принцессы должна находиться под постоянным бдительным надзором. Элинор станет отныне проживать в том крыле Виндзорского замка, где обитают одни лишь женщины. У нее будет свой собственный штат служанок и свои придворные дамы. Кроме того, он просил мать-настоятельницу монастыря Св. Девы поселить в покоях принцессы двух монахинь из вверенной ей обители.