– Ему всего восемнадцать, а он уже законченный бандит, – с гордостью говорили между собой мамаша Башю и Лишамор, радуясь и за себя: ведь это они выработали и развили в приблудном ребенке, их приемном сыне, самые преступные инстинкты.

Бамбош возрастал во зле, как другие возрастают в добре, и редко дурные примеры, подаваемые постоянно, и дурные принципы, внушаемые старательно и последовательно, не находили столь благодатной почвы.

Кастане, прозванный Лишамором, желая подготовить ребенка, в ком он заметил редкие способности, к жестоким битвам жизни, начал с того, что дал ему довольно основательное образование. Когда мальчишка восставал против учения, отлынивал и ворчал, что ему надоело, – «папаша» отвешивал подопечному несколько здоровенных тумаков, неизменно повторяя:

– Сынок! Я мечтаю о твоей блестящей карьере. Ты станешь работать в большом свете и сделаешься важным господином, почти по-настоящему важным. Для этого надо уметь влезать в разные шкуры: иногда понадобится быть и биржевиком, и атташе при посольстве, и офицером иностранной армии и при всех обстоятельствах держаться джентльменом. Уменье себя вести в обществе и образование необходимы для этого, и я тебя всему обучу.

Смышленый Бамбош вник и перестал отлынивать от учения. Бывший преподаватель Императорского лицея, хоть и весьма образованный, но подверженный многим грязным порокам, Кастане очутился за порогом университета, скатился на дно, сделался содержателем подозрительного заведения и сообщником шайки разбойников. Но Бамбоша обучил английскому, немецкому и итальянскому, немного греческому и латыни, чтобы понимать и уметь вставить, где надо, цитату, дал достаточные знания из физики и химии. Бамбош усваивал все с необычайной легкостью. Также по настоянию учителя старательно работал он над почерком: требовалось уметь подделывать любой чужой. Часто бумажка с фальшивой подписью дает гораздо больше, чем удар ножом или доза яда.

Это еще не все. Бамбош, ловкий и проворный как обезьяна, сильный как атлет, настойчиво тренировал свое тело. Бывший учитель фехтования, опустившийся до уровня каменотеса из-за пьянства, обучил его искусству владения шпагой и стрельбе, сделав воспитанника опасным противником.

Подонки, посещавшие кабачок Лишамора, научили мальчишку драке ногами, карманному воровству, передергиванию в картах и разговору на арго [19].

Когда Бамбош подрос, он самостоятельно занялся стрельбой из пистолета и достиг исключительной меткости.

– Этот чертов мальчишка далеко пойдет! – с восхищением говорил Лишамор.

– Да, папаша, вы меня богато воспитали, – соглашался Бамбош. Он правильно писал по-французски, но говорить предпочитал на жаргоне. – Благодаря вам я буду шикарным вором. Вором-аристократом. Пусть только случай подвернется, и вы увидите, на что способен ваш приемыш и ученик.

Вот краткий портрет этого героя. Роста выше среднего, недурен, хотя черты лица не отличались выразительностью. Светлый шатен, круглолицый, небольшой рот с хорошими зубами, прямой нос, карие глаза. А в общем, внешность была какой-то стертой, неприметной. Это оказалось очень удобным для гримирования и переодевания. За обычным телосложением скрывалась большая мускульная сила, а за невыразительной физиономией – весьма тонкий ум, рано развившиеся дурные наклонности и огромное честолюбие. Он был незаметен и потому особенно опасен.

…Узнав, что Жермена, наверное, умирающая, находится в доме князя Березова, Бамбош решил, как уже сказано, предупредить графа Мондье. Это было лучшим из того, что он мог теперь рделать, учитывая, что строгий приказ графа семейство Лишамора не сумело исполнить.

Граф жил близ площади Карусель в маленьком уединенном особнячке, перед ним находился двор, а сзади – сад. Дом имел два выхода: один, главный, на площадь, а второй, низкий и незаметный, на бульвар. У этого выхода и позвонил Бамбош.

Ему открыл слуга без ливреи и, обменявшись с ним условным знаком, пропустил. Они миновали садик, обнесенный высокими стенами, и вошли в холл. Бамбош, как человек хорошо знакомый с расположением комнат, остановился здесь.

Граф уже позавтракал и, затянувшись утренней сигарой, особенно приятной для настоящих любителей-курильщиков, просматривал газеты.

Бамбош вошел в комнату без доклада, почтительно поклонился графу; тот приветствовал слугу такими словами:

– А! Это ты, мошенник.

– К вашим услугам, месье.

– Почему явился без приказания?

– Я пришел известить, что малютка сбежала…

Граф вскочил и бросился с кулаками. Бамбош спокойно выдержал удар, холодно посмотрел на хозяина.

– Не бейте, это ничего не даст. А потом, должен сказать, я решил больше не ходить у вас на поводу! Можете командовать Лишамором и старухой Башю. Но не мной.

Граф сдержался, услышав такую дерзость.

– Не играй в подобные игры, мальчуган. Другие пробовали и обожглись.

– Я не играю, а лишь говорю, что со мной надо обходиться достойно и оценивать мои услуги тоже по достоинству.

– Как ты смеешь, негодяй, говорить о вознаграждении, когда Жермена сбежала! – заорал граф, приходя в бешенство.

– Хозяин, поверьте мне, никто в этом не виноват, – сказал Бамбош с удивительным спокойствием. – Мы все предусмотрели, только не знали, что один прут в решетке держался непрочно; кстати, окна вы сами проверяли.

– И Жермена убежала во двор через окно… А собаки?

– Они сделали все как надо и умерли.

– А она? Что с ней дальше?..

– Она бросилась в воду, и ее спасли двое мужчин и отвезли в Париж в экипаже, запряженном парой чистокровных лошадей. Вот все, что я могу пока сказать.

– Значит, она для меня потеряна… И она разболтает…

Бамбош молчал, как будто обдумывая ответ. Наконец он проговорил с расстановкой:

– А если я ее найду для вас?

– Ты! Ты сможешь это сделать?

– Да, но при одном условии…

Граф презрительно ответил:

– Повторяю, не играй в эти игры!

– Патрон, если играть, то с открытыми картами. Что касается Жермены, в ней мое спасение, мой успех, потому что вы очень за нее держитесь, а вернуть девчонку в ваши руки могу только я. Я вам необходим. Но я скромен в моих требованиях. Вытащите меня из Эрбле, где я прозябаю, возьмите служить вашим тайным делам, о которых я подозреваю. Будете иметь во мне преданного помощника, поскольку я честолюбив и жаден до удовольствий, какими наслаждаются люди, меня не стоящие. Для начала я верну Жермену, и по тому, как буду действовать, вы сможете судить, действительно ли я на что-то способен… Если хотите, это будет экзамен.

Граф посмотрел на Бамбоша гораздо внимательнее, чем прежде, и, удивленный умом, правильностью речи, умением выражать мысли, ответил:

– Согласен. Верни Жермену, и я открою тебе путь к богатству. Где она сейчас?

– Вы узнаете, но сначала прошу написать под мою диктовку письмо, оно даст возможность приступить к делу.

– Не понимаю.

– И все-таки пишите и постепенно все узнаете. Это развлечет вас.

Бамбош диктовал:

«Дорогой князь, весьма рекомендую подателя сего, в том случае, если вам нужен честный, усердный и сообразительный слуга, умеющий грамотно и толково писать по-французски. Немного меньше чем секретарь и немного больше чем лакей. Он прибыл из моих бургундских земель, я желаю ему добра и рассчитываю на вашу любезную помощь в подыскании для него местечка. Примите, дорогой князь, уверения в моей сердечной преданности вам.

Граф де Мондье».

– Датируйте, пожалуйста, это письмо позавчерашним числом, и вот адрес: «Его сиятельству [20]князю Березову в собственный дом. Париж».

– Князь Березов!.. Почему?.. – спросил заинтригованный граф.

– Потому что он вспорол животы моим прекрасным собакам, выловил из реки Жермену, привез в свой дом, где она сейчас и находится.

– Проклятье!.. Он… Князь Мишель!.. Но как, черт возьми, ты об этом узнал?!