Сегодня небо было ясным, и солнце ярко отражалось от снега, мешая видеть. Но, несмотря на хорошую погоду, я не могла отогнать чувство обреченности, будто тучу нависшее надо мной.

Сатору легко отыскал наши лодки. Я сняла лыжи, а Сатору столкнул лодки в воду.

— Я буду управлять, а ты отдохни немного, — сказал он мне.

— Почему? Ты не устал? — спросила я, но лишь по привычке.

— Все хорошо, — он отодвинул меня.

Я не боролась, а рухнула в лодку, шепнув «спасибо».

Я почти сразу уснула. Я словно провалилась сквозь лодку в лапы каппа на дне реки.

Я спала. Сначала были бессвязные кошмары из-за стресса и усталости, но вскоре из глубин моего подсознания стали возникать странные монстры.

Демоны махали длинными антеннами, как у насекомых, слепо кружили на земле. Одноглазые гоблины летали сверху, и с их крыльев мотыльков сыпалась пыль.

Души обреченных брели, скованные между собой. У каждого на животе было большое коровье вымя, и ими так управляли, что они могли только смотреть и стонать.

Розовые полупрозрачные миноширо соблазнительно извивались. Их щупальца напоминали возбужденные пенисы, а внизу открывались и закрывались половые губы.

С другой стороны в тени большого кота появился бог смерти, его шаги были тихими.

Бакэ-недзуми нюхали воздух уродливыми рыльцами. Их морды были гладкими, без черт, но на складках кожи было множество глаз, которые все время двигались, вспыхивали острые зубы.

Но страшнее всего были бесы, дети с лицами в брызгах крови, их глаза закатывались так, что видно было только белки от экстаза резни.

Чудовища извивались. И в конце всего этого был он.

В тени скрывалась фигура мальчика. Было видно все, от ног до шеи, но лицо скрывала тьма.

Безликий мальчик. Я отчаянно пыталась позвать его, но не помнила имя.

Он узнал меня, но молчал. В прошлый раз я слышала его, но не видела, а теперь было наоборот.

Но я понимала, что он пытался передать. Тревогу.

— Как мне найти Марию?

Безликий мальчик тряхнул головой.

— Не понимаю. Что мне делать?

Он молчал.

— Прошу, скажи. Что же мне делать?

Он молчал, и я не видела его губы, но почему-то узнала, что он сказал.

Я приросла к месту от потрясения. Я не понимала, почему он такое говорил. Его следующие слова пронзили меня, как молния.

Нет. Невозможно. О чем ты? Это так жестоко…

Я пыталась возразить, но слова не вылетали изо рта.

— Саки. Саки! — голос звал меня.

Я резко проснулась.

— Саки, тебе снился кошмар?

Я открыла глаза и увидела встревоженного Сатору.

— Да, кошмар.

Я вспотела. Я пыталась улыбнуться, но это явно напоминало гримасу.

— Мы на месте. Дальше отправимся на лыжах, — он все еще был встревожен. — Хочешь подождать тут? Я справлюсь сам.

Я покачала головой.

— Я тоже пойду.

— Ладно…

Он понял, что отговорить меня не выйдет.

Наши следы были хорошо заметны там, где были снежные домики. Отсюда мы ушли вчера. И за день мы всего лишь вернулись к месту, откуда начали.

Но было даже хуже. До этого мы знали, что путь был сложным, но верили, что найдем Марию. Теперь надежды не было.

Но мы надели лыжи и отправились на поиски, надеясь на удачу.

Но и второй раунд поисков не привел к результатам.

Мария и Мамору забрали санки с собой. Мы обыскали участок в радиусе десяти метров, но не нашли следы санок. Мария ожидала, что их будут искать, и стерла следы на снегу.

Солнце опускалось за горы на западе, и во мне усиливались отчаяние и смирение.

— Саки, — Сатору обвил меня руками, подойдя сзади. — Не плачь… мы сделали, что могли.

Тогда я поняла, что плакала. До этого я не замечала тепло своих слез, катящихся по щекам.

— У нас еще есть время завтра. Как только рассветет, отправимся на северо-запад. Может, найдем их следы там.

Я знала, что он пытался утешить меня, но мы не могли их найти.

Но его слова утешали.

Мы решили провести ночь в заснеженном поле. Мы взяли с собой палатки из лодки, но решили поступить как Сквонк и построить снежный домик.

Мы собрали снег в твердый купол, а потом опустошили его внутри. У нас была проклятая сила, и мы справились лучше Сквонка, но было удивительно сложно. Лопатой собирать снег было проще, чем проклятой силой. Но проблемой было то, что мы не могли сосредоточиться на создании домика.

После этого нужно было сделать ужин. У меня не было аппетита, но мы не ели с завтрака, так что пришлось заставлять себя поесть.

Сатору вырезал каменный котелок, наполнил его снегом и поставил на огонь. Он добавил мисо и рис в воду.

Мы поели в тишине.

Сатору пытался говорить со мной, но у меня не было сил отвечать. А он продолжал разговаривать.

— …я хочу поймать ложного миноширо и узнать, насколько правдива книга.

Я не намеренно игнорировала его, но до меня доносились лишь обрывки его фраз.

— …разве не ясно, что нечто такое сильное, как проклятая сила, не может активироваться от вспышки энергии от преобразования глюкозы? И автор предложил две гипотезы о том, откуда берется сила. Первая — что вся проклятая сила притягивала энергию солнца. Не знаю, как именно управляют энергией солнца, но по этой теории проклятую силу не удастся использовать вне солнечной системы. Или способ активировать силу будет другим. Разве не интересно? Хотя, раз эту гипотезу никак не доказать, он мог просто ее сочинить… использование психокинеза, или проклятой силы, крадет энергию солнца, заставляя его быстрее стареть. Солнце должно просуществовать еще пять миллиардов лет, но, если мы продолжим использовать силу, оно может умереть куда быстрее… вторую теорию понять еще сложнее. В квантовой механике говорится, что даже простое наблюдение за феноменом меняет его. Это происходит на микроскопическом и макроскопическом уровне. Как и говорил ложный миноширо, существование проклятой силы было доказано ученым… время, пространство и тела стали информацией. Проклятая сила, что невероятно, переписывает эту информацию, из которой состоит вселенная. Все движется по кругу. Началось с клеток, развилась органическая материя, появилась жизнь. Развились виды, сложный мозг, и это существа использовали, чтобы менять вселенную… Поражает, что психологические механизмы за проклятой силой такие же, как при шаманстве в неразвитых обществах. Антрополог по имени Фрэзер делил магию на две категории — контагиозная магия и симпатическая. Последняя особенно…

— Эй, Сатору, — перебила я. — Мы тоже забудем о Марии и Мамору?

Он помрачнел.

— Нет. До самой смерти.

— А если Отдел образования изменит наши…

— Мы им не позволим, — сказал он. — Они ошибаются, если думают, что могут вечно управлять нашими мыслями и воспоминаниями. Если они снова будут нас заставлять, мы просто покинем город.

— Мы?

— Ты же пойдешь со мной? — он чуть встревожился.

Я улыбнулась.

— Наоборот.

— Что?

— Я покину город. А ты последуешь за мной.

Сатору застыл от потрясения, а потом улыбнулся.

— Ладно. И так сойдет.

— Если придется уйти, давай отыщем Марию и Мамору и будем жить с ними.

— Конечно. Вчетвером лучше, чем вдвоем.

— Точно! И когда мы найдем их… — я замолчала. Я не могла говорить, в горле застрял ком. Мое тело задрожало, я разрыдалась.

Когда я нашла голос, я смогла лишь выть.

Сатору обнимал меня, пока я плакала.

Той ночью мы спали вместе в снежном домике.

То был мой первый раз, и было больнее, чем я ожидала. Мы с Марией играли друг с другом, но с мужчиной было по-другому, было больно.

— Ты в порядке? Больно? — спросил Сатору, замерев.

— Угу. Погоди. Я скоро привыкну, — сказала я сквозь зубы.

Почему это было так несправедливо? Мало того, что мы мучились девять месяцев беременности, так еще и ощущали боль, какую не знали мужчины, при родах. Почему еще и секс приносил боль?

— Не заставляй себя.

— Ничего… тебе не больно?

— Ни капельки.

Я вдруг поняла, что, хоть Сатору знал, что мне было больно, он был слишком возбужден, чтобы остановиться. Он не сочувствовал мне, а заводился от этого. Зараза.

Но вскоре боль пропала. Я стала мокрой. И вместо возмущения стало расцветать наслаждение.

Я застонала, и Сатору спросил:

— Тебе хорошо?

— Идиот.

Этот вопрос не требовался. Я голодно поцарапала его спину в ответ.

Я уже не была девственницей. Теперь мне нужно было думать, как проходить осмотр. Но с этим будет разбираться уже женщина.

Движения Сатору стали быстрыми. Мое наслаждение росло, но я ощутила на миг панику. Если я забеременею, все сильно усложнится.

Я не успела остановить его, Сатору застыл.

Я думала, что он понял проблему, но дело было не в этом.

Он смотрел на меня с такой любовью и нежностью, что мог расплакаться.

И я вдруг поняла, что он смотрел не на меня. Он как-то увидел во мне тень юноши, которого не переставал любить.

А я ощутила всем сердцем тоску по тому юноше.

Сатору стал двигаться быстрее.

Я быстро достигла пика. При оргазме я видела не Сатору, а другое лицо.

Мы использовали друг друга, чтобы заняться любовью с тем, кого уже не было в этом мире. Это могло быть ужасно ненормально, и можно было сказать, что мы изменяли друг другу, но мы знали это и хотели этого.

После моего оргазма Сатору отодвинулся и кончил на стену домика.

Мы лежали и тяжело дышали.

Даже после приятного секса слова безликого мальчика, которые он произнес в моем сне, звучали в моей голове.

Почему он сказал мне такое?

Он сказал мне не помогать Марии.

И что она должна умереть.