Трелони внимательно посмотрел на детектива.

— Значит, вы тоже на него наткнулись, — сказал он. — Я все думал, видели вы или нет. Это весьма любопытно… но пока с вас довольно. Я предупредил ее об этом, раз уж вы спросили. Теперь подойдем к столу.

Трелони быстро начертил на кусочке бумаги две схемы. Пушку МПУ он положил на стол справа от себя. Можно, конечно, было попробовать добраться до нее, если сбросить со счетов внимательность Джил. Впрочем, решил Доуланд, этого делать не следует. Он видел, как она ловко перезаряжала ружье. Так что детектив остался стоять там, где стоял.

Трелони пододвинул бумагу к нему.

— На обеих диаграммах изображена наша машина, — сказал он. — Исходя из моего чертежа, вы должны составить себе представление о том, что увидите. Вот здесь колесо, на дальнем от двери конце панели управления. Это колесо — регулятор потока, об этом вам не следует забывать. На лимбе вы увидите риски. Самые большие обозначены номерами от одного до пяти. Вчера утром регулятор был поставлен на пятерку, самый сильный поток. Переведите колесо на единицу, и YM-400, создающий поток в радиоактивном состоянии, станет инертным. Понятно?

— Вполне, — кивнул Доуланд.

— И только после этого, — заметил Трелони, — мы сможем немного расслабиться.

— Какое количество вещества вы используете для создания потока?

— Нет никаких видимых причин, чтобы я стал говорить об этом, верно? Но я все же скажу. Все шестьдесят восемь килограммов, об утрате которых так скорбит Верховное Правительство, заложены в накопитель машины. Мы используем его весь, полностью, — он слегка ухмыльнулся, наверное, при виде выражения лица Доуланда в тот момент. — Для того чтобы проделать работу, подобную той, что мы задумали, вещество необходимо использовать в количествах примерно такого порядка. Теперь давайте поговорим о вас. Мы не убийцы. Джил сказала, что вас не удалось подкупить, пусть так. Вынужден вас предупредить, что когда наше дело будет закончено, с вами случится внезапный приступ амнезии. Несколько месяцев вашей жизни окажутся стертыми из вашей памяти, включая, разумеется, все связанное с нашей меленькой операцией. Во всем остальном вы останетесь целы и невредимы. Вам все понятно?

— Мне доводилось слышать о таких вещах, — сухо откликнулся Доуланд.

Никакой амнезии не будет. Такие вещи всегда говорят тем, кто уже на шаг от смерти, чтобы они отказались от отчаянных попыток спастись. Но детектив понимал, что на самом деле у Свободных выбор был небогат. Если Доуланд исчезнет или у него обнаружатся признаки необъяснимой амнезии, МПУ немедленно обратит на это пристальное внимание, а там недалеко и до ранчо Трелони. Если же он умрет, то его смерти можно придать вид несчастного случая или убийства по личным мотивам. Заговорщики вполне способны принести в жертву одного из членов своей группы, дабы инсценировать подобную историю, и эта липа сойдет им с рук. Земля находилась под подозрением МПУ не более чем любая другая планета. Ведь Доуланд был отправлен не куда-нибудь, а на самое обычное из заданий.

Последовали скорые приготовления. Пол Трелони проверил батарейки в антирадиационных костюмах, своем и Джил. Что-то ему не понравилось, и он поменял свои — на такие же из запасного костюма. Доуланд же приостановил действие своего АР-поля. Оно было, по меньшей мере, столь же мощным, как те, что создавали костюмы Трелони, и во многих отношениях его устройство было более практичным. Однако батарейки их костюмов могли работать непрерывно двадцать четыре часа, распространяя поле автоматически, как только костюм надевали. А поле его костюма поддерживалось от полутора до двух часов максимум. Доуланд не знал точно, сколько ему предстоит провести в зараженном помещении. А даже несколько лишних минут гарантированной защиты могли спасти его от смерти или лучевой болезни.

Тем временем Трелони изучал связку альпинистского оборудования на полу, которое он вскоре поднял и вручил хозяину.

— Наденьте, — сказал он.

— Зачем? — удивленно спросил Доуланд.

Трелони ухмыльнулся.

— Оно может нам понадобиться. Через минуту-другую поймете.

Они покинули дом через заднюю дверь. С востока к горизонту подбирались тучи, под ними кое-где пробивались первые бледно-золотые солнечные лучи. А на западе небо потемнело от поднявшейся пыли. Джил остановилась метрах в двадцати от лаборатории и застыла с ружьем в руке, наблюдая, как мужчины удаляются. У двери Доуланд включил свое АР-поле. Трелони бросил ему конусообразный ключ.

— Знаете, как он вставляется?

Доуланд кивнул.

— Хорошо. После того, как он щелкнет в замке и снова выскочит наружу, бросьте его мне обратно. Возможно, это последний ключ, какой у нас остался, и на этот раз брать его с собой в лабораторию мы не будем. Когда дверь пойдет вниз, сделайте шаг назад и направо. Прежде чем войти, мы посмотрим, что делается внутри.

Трелони указал на прибор размером с наперсток, притороченный к поясу его костюма.

— Счетчик подскажет, есть ли там радиоактивность и если есть, насколько она высока.

Он махнул пушкой МПУ в направлении двери.

— Это все, вперед!

Доуланд приложил ключ к углублению в центре двери, слегка нажал, почувствовал, как ключ с мягким щелчком вошел в паз, самостоятельно повернулся, высвободившись из руки. А мгновение спустя ключ выпрыгнул из паза обратно к нему в ладонь. Фрэнк кинул его Трелони, который легко поймал подачу свободной левой рукой и перебросил через голову в направлении Джил. Ключ свалился в траву с глухим стуком поблизости от ее ног. Тем временем цельная плита метастали — дверь в лабораторию — начала опускаться вертикально вниз. Движение прекратилось, когда верхний край плиты находился все еще в метре над порогом.

Счетчик на поясе Трелони издал басовитое жужжание, которое то взмывало вверх, то опускалось, напоминая обозленную осу. К этому звуку примешивался другой, напоминающий что-то вроде шипения струйки перегретого пара. Детектор Доуланда реагировал менее экспрессивно, но показывал то же самое. Лаборатория просто купалась в проникающей радиации.

Детектив посмотрел на Трелони.

— Жарковато, — ответил на его немой вопрос Свободный гражданин. — Но мы все равно пойдем внутрь. Но постойте секунду у двери, я хочу выяснить еще кое-что…

Внутри лаборатория представляла собой один огромный и в значительной степени пустой стальной корпус. Лишь небольшое пространство сразу справа от входа, по-видимому, использовалось. Там виднелся свет. Примерно на полпути до противоположной стены располагался бетонный постамент. Ровное сияние распространялось от его поверхности, где и стояла машина. Постамент был квадратом со стороной в полтора метра. Доуланд узнал в машине тот аппарат со схем Трелони. Ее конструкция формировалась вокруг яйцеобразного элемента из метастали. К тупому концу этого овоида крепился длинный и узкий, частично не видимый от входа, пульт управления. С другого конца над постаментом нависала решетчатая конструкция. Она играла роль держателя двухметрового диска, ярко переливающегося всеми цветами радуги, поскольку он был выточен, по-видимому, из цельной друзы кварца. Диск был развернут плоскостью к пульту управления.

— У нас тут весьма дорогостоящее оборудование, Доуланд, — заметил Трелони. — Мой брат разработал принципиальную схему машины почти четверть века назад. Однако потребовалось колоссальное количество времени и затрат, пока принцип работы не воплотился в действующую модель на этом постаменте.

Он кивком указал налево от входа.

— Видите, это пальто Мигеля. Не думал, что оно все еще здесь. Атомный ключ, который вы проискали столь энергично всю ночь, находится в одном из его карманов. Мигель стоял вон там, пальто было переброшено у него через руку, когда я видел брата в последний раз, возможно, за две-три секунды до того, как с удивлением обнаружил, что передо мной уже не пульт управления нашей машины, за которым находился ваш покорный слуга.

— И где же вы очутились? — спросил Доуланд. — Неужели в прошлом, за шестьсот тысяч лет до нашего времени?