Степашин, по-видимому, вполне обладал этими менеджерскими способностями. Хорошо знавший его бывший помощник Ельцина Георгий Сатаров, высоко оценив деловые и человеческие качества исполняющего обязанности премьера, заметил, что Степашин «хорошо представляет, чего он не знает и не понимает, в чем не разбирается».

В ту пору, по сложившейся традиции, человек, заступавший на пост премьера, считался главным кандидатом на пост будущего президента. Большинство так и восприняло назначение Степашина.

Правда, обращало на себя внимание, что в своем телеобращении Ельцин ни слова не сказал о возможном будущем президентстве Степашина, как он это иногда делал в прошлом, представляя других своих назначенцев. Но это еще вроде бы могло быть чем-то малозначительным, достаточно случайным. Лишь несколько человек, близких к Ельцину, − Волошин, Дьяченко, Юмашев, − знали, что на роль своего преемника президент уже выбрал совсем другого человека, а Степашин − всего лишь промежуточная фигура.

(Кстати, упомянутую троицу и стали вскоре именовать ельцинской «семьей», произвольно включая туда все новых и новых членов − в основном из числа высокопоставленных чиновников и олигархов).

Естественно, положение «промежуточного премьера» довольно унизительное, особенно если тебе не говорят об этом, если о своей «промежуточности» ты будешь поставлен в известность лишь в последний момент. В связи с этим в Кремле не обошлось без разногласий. Юмашев считал, что на должность председателя правительства надо сразу назначать Путина, без всяких промежуточных прокладок. Президент и глава его администрации (теперь уже Александр Волошин) полагали иначе: сразу же после всеобщего любимца Примакова назначить никому не известного человека − слишком рискованный вариант, необходим премьер-амортизатор, который мог бы успокоить народ.

− А перед Сергеем вам не будет потом неудобно? − спрашивал Юмашев Волошина. − Как вы будете смотреть ему в глаза?

Тот соглашался: да, не очень хорошо получается, но другого выхода нет.

К тому же как бы подразумевалось, что «теоретически», если Степашин очень хорошо себя покажет, все можно будет переиграть в его пользу. Тем паче, что Степашина очень активно поддерживал Анатолий Чубайс, считавший его наилучшим кандидатом на пост главы государства. Мнение Чубайса всегда было очень важным для Ельцина. Кстати, именно это мнение, по-видимому, сыграло решающую роль при назначении Степашина премьером.

Если бы Степашин догадался, что он «временный», он, разумеется, никогда не пошел бы в премьеры. Тот, кто хорошо его знает, отзывается о нем как о человеке необыкновенно самолюбивом и амбициозном. В качестве иллюстрации приводится, например, такой случай. Степашина, возглавлявшего МВД, и еще одного министра как-то вызвал к себе Примаков, в ту пору премьер. И вот эти двое сидят у Евгения Максимовича в приемной. Проходит пять, десять, пятнадцать минут… Степашин в негодовании вскакивает и направляется к выходу. Коллега-министр пытается его остановить, но Степашин неумолим. «Я министр внутренних дел! чуть не кричит он. У меня министерство «со звездочкой»: я подчиняюсь непосредственно президенту, а не какому-то козлу Примакову. Все, пошли, он нас не уважает!

Вот так. Это при том, что у Степашина с Примаковым всегда были дружеские отношения, они всегда были «на ты». Но вот, поди ж ты, человек, как говорится, имеет слабость «заводится с полуоборота», «заводится» от мелочей. Предложение стать «временным» премьером он, без сомнения, почел бы для себя оскорбительным и унизительным.

Среди прочего, неясность ситуации усугублялась тем, что почти сразу же после отставки Примакова и объявления кандидатуры его преемника в Думе состоялось голосование по импичменту. К большому разочарованию оппозиционеров, из пяти пунктов обвинений, предъявленных Ельцину, ни один не набрал требуемых трехсот голосов. Так что новая попытка отрешить Ельцина от должности опять-таки завершилась провалом. Тем не менее, оставалось не вполне ясным, поможет ли это Степашину или помешает. Одни считали так, другие − этак, большинство же просто отказывалось от прогнозов ввиду запутанности положения.

19 мая Дума, несмотря на предшествовавшие возражения, предупреждения, сомнения, дала-таки согласие на назначение Степашина председателем правительства. За это проголосовал 301 депутат при необходимых 226 (против было 55, воздержалось 14).

Сам по себе это был знаменательный факт. Как сказал некий неназванный в печати представитель Администрации президента, «впервые за последние годы нижняя палата подавляющим большинством голосов утвердила на пост премьер-министра первую же кандидатуру, внесенную президентом». Благорасположение депутатов к Степашину он объяснил тем, что он «не ангажирован никакими корпоративными фигурами, не связан ни с какими либерально-демократическими идеями, «не замазан» ни в каких неприемлемых для депутатов акциях типа приватизации».

Не думаю, чтобы эта была большая похвала новому премьеру как человеку и политику, но, возможно, решающую роль для консервативно настроенной части депутатов, а таких было большинство, действительно сыграло то, что за Степашиным не тянулся никакой «либерально-демократический шлейф». Думские же демократы, естественно, голосовали за Степашина как раз по обратной причине потому, что он не был «замазан» сотрудничеством с коммунистами и национал-патриотами.

По-видимому, достаточно высоко ценил Степашина и президент, иначе не стал бы, хоть и с очевидными колебаниями, выдвигать его в премьеры. В своей книге «Эпоха Ельцина» бывшие помощники главы государства так описывают отношения Ельцина и Степашина:

«Ельцин знал Степашина лучше и дольше других еще по совместной работе в Верховном Совете РСФСР, где тот занимал пост председателя Комитета по вопросам обороны и безопасности. Ельцин постоянно выдвигал его на руководящие посты, последним из которых было руководство Министерством внутренних дел. Он мог снять его под давлением обстоятельств, но только для того, чтобы найти новое место в своей команде. Этот кандидат был неоднократно проверен президентом и обладал бесспорными личными достоинствами: честен, верен, умен…»

Верен! В голову неизбежно приходила мысль, что именно это привлекательное качество Степашина, наряду с другими, побудило Ельцина выдвинуть его на пост председателя правительства, пусть и временного.

Что касается самого Степашина, о своей преданности президенту он действительно заявлял не раз. Уже на заседании Думы, где рассматривалась его кандидатура, отвечая на вопросы депутатов, Степашин прямо заявил:

Я никогда не позволю себе, независимо от политической конъюнктуры, выступать против президента

Впрочем, добавил тут же, что «оставляет за собой право честно и прямо сказать президенту и озвучить те вопросы, по которым нужно принимать очень жесткие или иные решения».

Вообще это было характерно для Степашина: преданность президенту, умение находить компромисс с его противниками и одновременно способность оставаться верным своему взгляду на вещи.

Опрос, проведенный Фондом «Общественное мнение» через несколько дней после назначения Степашина исполняющим обязанности председателя правительства, показал, что реакция россиян на это событие откровенно негативная: почти половина опрошенных (49 процентов) не одобрила решение президента; одобрили его лишь 12 процентов.

Как отмечали социологи, такую реакцию вызвала, по всей видимости, не столько фигура самого Степашина, сколько отставка его предшественника Примакова (против нее, как уже говорилось, был 81 процент опрошенных).

Впрочем, сказалось, видимо, и то обстоятельство, что хотя Степашин занимал в течение ряда лет высокие посты, для россиян он оказался деятелем малознакомым.