— Я думаю, мне удастся узнать, и я вам тогда его покажу, — пообещал майор Вольский. — По вопросу о «сделанных» заездах у нас уже целых десять пунктов. Одиннадцатый будет?

— Да если постараться, тут до сто одиннадцатого дойти можно, — осчастливила я его. — В одиннадцатых, стало быть, бывает так, что один другого из вежливости пропускает. Мчат рядом две лошади, вперегонки летят как дьяволы, и один выигрывает на полголовы, это же какое искусство! Тот, второй, пропустил первого, подарил ему эти полголовы, потому как у первого аккурат сегодня именины. Подарок ему сделал. Или сестра первого на него поставила, триплет им заканчивала. Разумеется, это должны быть друзья, а не врали, но недавно был и такой случай, что ехали в одном заезде отец и сын. Есть тут жокей, у которого сын тоже ездит, ему для кандидата в жокеи очень мало осталось, ну там две победы. Все считали, что папаша пропустит сыночка, пусть себе поедет, сделает ещё одну победу, отец ему покажет, как на финише на полголовы проиграть. Так нет же, папа сыну показал, как на финише на полголовы выиграть. Я даже расспрашивала, мол, в каких они отношениях, потому что сами знаете, как в семье бывает, но оказалось, что в хороших. Вообще-то жокей Божьей милостью… А, нет, это в двенадцатых. Жокей «от Бога» мчит к победе машинально. Если конь тянет, жокей про все забывает и летит вперёд, его несёт, так сказать, призвание. Ну, Мельницкий был феномен, но Мельницкий это и вовсе отдельная эпопея…

— Был? То есть теперь его что, нету?

— Не ездит больше, тренером стал. А жаль, такой жокей должен быть бессмертен. Боже, как он умел поехать, мне слов не хватает! Душа в нем лошадиная была.

— Так из него, наверное, получился хороший тренер?

— Возможно. Неизвестно, как оно на самом деле, потому что не он же на своих лошадях ездит, а эти холеры…

— Минутку, не забыть бы. А какие у них там должности, ну, как бы это выразиться.., жокейские степени?

— Я тоже не знаю, как это называется, но знаю, какие есть. Ученик. Он должен выиграть десять раз, чтобы стать старшим учеником. Старшему ученику нужно пятнадцать побед, чтобы превратиться в практиканта. Практикант превращается в кандидата в жокеи после очередных двадцати пяти побед, то есть у него уже в сумме пятьдесят. Ещё пятьдесят — и он жокей.

— Все вместе получается сто?

— Сто. Мельницкий рекорд побил, он жокеем за два года стал. До конца жизни не забуду, была у нас какая-то международная встреча, а я сидела как раз в ложе тогдашнего директора. Директор первый сорвался с кресла с диким воплем: «Метек, давай!!!» Сразу же за мной следом вскочил вроде как министр сельского хозяйства, потом тип из Сельхозэкспорта, и все прилипли к окошку, а они же все толстые, поэтому умещались там с трудом. И все в один голос ревут изо всей мочи: «Давай, Метек!!!» Мельницкий на польской лошадке выигрывает пятый заезд, — и мы получаем первое место. Весь ипподром ревел, наверное, в Пырах слышно было.

— И я ревел бы, — убеждённо заметил Юзя Вольский. — Я весь внимание. Так что же было дальше? Вообще-то дело такое, что я пока и сам не знаю, о чем вас следует спрашивать. Я попозже все проанализирую, может, что-нибудь и надумаю.

— А почему такое дело на вас повесили, если вы в бегах ни бум-бум? — поинтересовалась я.

— Как раз поэтому и повесили. Я не азартен, играть не склонен, значит, есть шанс, что не дам задурить себе голову и сохраню здравый рассудок. В последнем я как раз и начинаю сомневаться, все это необыкновенно захватывает. Ещё что-нибудь есть?

Я подумала, какие проблемы поставить на первое место, и допила вино до конца.

— Есть. Сплетни. Другими словами, трёп. Что действует какая-то таинственная мафия, которая платит за проигранные на фаворитах заезды. Мол, в этом по уши замешаны букмекеры, что кажется мне несколько сомнительным, потому как букмекеры принимают ставки до самого конца и не в состоянии предугадать, на что люди будут ставить, поскольку народ непредсказуемый, заранее с жокеем не договориться, а в последнюю секунду уже поздно, никаких шансов. Наверное, кто-то другой… Болтают, дескать, между жокеями какие-то интриги, некоторые сотрудничают друг с другом, некоторые друг друга ненавидят. Что один тип, который сидит на открытой трибуне, всегда выигрывает, причём круто. Не знаю, выигрывает ли, но зато я знаю, кто это. Это бывший сотрудник МВД, ранга не знаю. Что, дескать, с конюшни подсказывают выигрышных лошадей… Ага, теперь насчёт подсказок с конюшни, это уже в тринадцатых. Я лично многие годы была свидетелем следующих событий.

На бегах есть кузнец. Я его знаю, это порядочный человек, и, кажется, он лучший кузнец в Европе. Нет такого тренера, такого жокея и вообще такого сотрудника конюшни, который не хотел бы быть с кузнецом в самых лучших отношениях. Они дали ему подсказку на последний заезд, я стояла в очереди за ним в кассу и видела, на что он ставил: на то, что ему подсказали. Не припоминаю себе случая, чтобы эти лошади приходили первыми, и не верю, чтобы его нарочно обманывали. Он всегда был такой добрый-ласковый с учениками, практикантами, жокеями и так далее. Кроме того, от кузнеца зависело само их существование, свободное время, отдых и тому подобное. Они же все выслуживались перед ним изо всех сил! И они ему подсказывали. А выходило, что выигрывал он три раза из восьми, то есть на восьми заездах попадал в точку три, ну, максимум четыре раза. Причём то же самое я и сама по себе умею — так получается, если ставить по программке. Так что они там знают? Ну как при таком уровне знаний они могут «сделать» заезд?

— Минутку. Там же вроде какая-то комиссия есть…

— Есть, — сухо подтвердила я. — Техническая комиссия. Коллектив, пользующийся глубокой нелюбовью всего ипподрома.

— Почему же? — удивились оба моих собеседника одновременно.

— По причине поведения либо непостижимого, либо неподобающего. Техническая комиссия — это должны быть профессионалы. Знатоки. А они либо мошенничают, либо такие же из них знатоки, как из козьего хвоста волынка. Я вот вижу, что жокей придерживает коня и делает всякие гадости, а они нет? Это как же, глаз у них, что ли, нету? Они лишают права ездить и влепляют штрафы пареньку, который пятый раз едет, и не видят жокея, который в пятидесятый раз придерживает коня? Народ очень твёрдо считает, что они сами ставят и решают так, как у них самих выигрыш получается. Я в этом месте сказала бы, что глас народа — глас Божий, но мне самой кажется, что сидят они спиной к турфу и на заезд вообще не глядят, а на мониторе вместо заезда детектив смотрят. Но насчёт технической комиссии я вообще слова не скажу, это уж вы дознавайтесь от кого другого. Ваши люди туда ходят, сами смотрят, у них своё мнение должно быть. Их и спрашивайте. Когда я там сидела, так они себя прилично вели и комментировали заезд вполне осмысленно…

— А вам приходилось там сидеть?

— Несколько раз случалось. Вели они себя соответственно. Вообще-то в частной жизни это индивидуумы даже симпатичные и приличные, уж не знаю, что творится, когда меня у них там нет, а они превращаются в коллектив. Я даже начинаю нехорошо относиться ко всякому коллективу.

— Не вы одна…

— А вот журналисты, которые пишут в прессе… Проше пана, я своего мнения о наших журналистах вам не открою, потому что тогда мне пришлось бы употреблять слова, которые в словари по сей день не включают. Я журналистов на бегах встречаю, знаю, кто это и что они делают. Что они в статье напишут, полностью зависит от их личных успехов и поражений. Как только у них ставки, по намёкам с конюшни сделанные, коту под хвост полетят, так они пишут, что кругом одни мошенники, а как только выиграют — так сразу все в порядке. Один интервью брал у какого-то из ведущих жокеев и в интервью написал, что тот жокей, с которым в одном заезде в роли старшего ученика ехала жена, на вираже кричал ей: «Быстрее, кисанька!» Насчёт «быстрее» никто не возражает, но вот над этой «кисанькой» пол-ипподрома полегло со смеху. Жаль, что не добавил ещё «ненаглядная моя жёнушка». Представляете: каждая доля секунды у вас на счёту, идиотка эта вас подводит, а вы к ней с телячьими нежностями… Вы женаты? Юзя Вольский резко вздрогнул.