Не вдаваясь в обсуждение блистательной карьеры Слуцкого-младшего, Дудин задал следующий вопрос:

— Семён Ильич, а что делали вот этот гражданин, который на фотографии, его фамилия Мальцев, и тот, второй?

— О, я так понимаю, у них был конфиденциальный разговор. Когда я подошёл к соседнему дому, этот, на фотографии, стоял ко мне лицом. Я его хорошо разглядел. А другой — спиной. Слышу, ваш Мальцев строго говорит другому: смотри, мол, Ерофеич, даю тебе ещё два дня, а после в суд.

— Вы это… Ручаетесь, что так было сказано, Семён Ильич? — спросил участковый.

Слуцкий снисходительно оглядел его с ног до головы.

— Молодой человек, ваша мама только тихо радовалась, если бы у вас в ваши годы был такой слух, как у меня в мои. А знаете от чего? Крепкий сон и правильное положение в постели. Вы, например, как спите? — обратился он к Дудину. — Я в одном журнале прочитал: кто спит на животе — недоволен своей работой, кто на боку — склонен к тоскливости и нуждается в нежности, а кто на спине — тот сильная личность!

— Хорошо, хорошо, — поспешно перебил Дудин, — это очень интересно. Но давайте уточним. Вы слышали, как было сказано «Ерофеич»? А может, «Ермолаич»?

— Я, товарищ инспектор, ещё в здравом уме и могу отличить козу от носорога, — обиженно произнёс Семён Ильич. — Было сказано «Ерофеич»!

— Понятно, — миролюбиво согласился Дудин. — Значит, расписка, а через два дня в суд? Так? А больше они ни о чём не говорили?

— Не слышал. Я прошёл мимо. Откуда мне знать, что вас это заинтересует?

— А они куда делись?

— Вы знаете, я когда прошёл мимо, то потом обернулся. У меня есть такая привычка — оборачиваться.

Так вот, тот, который Мальцев, уже пошёл вот туда, к пустырю. — Слуцкий махнул рукой в сторону окна.

— А другой?

— А другой постоял и пошёл вслед за ним.

— За ним? И вы его по-прежнему видели только со спины?

— Ах, товарищ Дудин, если бы я знал, что это нужно, так я бы его обежал со всех сторон…

Дудин немного подумал, потом решительно проговорил.

— Семён Ильич, вы могли бы показать на улице, в каком именно месте вы видели Мальцева и того неизвестного?

Через несколько минут Слуцкий, одетый в добротное ратиновое пальто и коротенькие, по щиколотку, брючки, привёл сотрудников милиции к дому № 4. У фасада росли две чахлые берёзки, нижние ветви одной из них были надломлены.

— Вот, балуются сорванцы, — сокрушённо пробурчал Трофименко, поднимая безжизненную ветвь. — А ведь только недавно посадили… Сердце кровью обливается…

— Как, по-вашему, чем оно ещё может обливаться? — резонно заметил Слуцкий и, неожиданно распалясь, набросился на участкового: — Это, между прочим, плоды безрукости нашего домового комитета. Кто там председатель? Бычков! А Бычков потерял свою нравственную чистоту перед жильцами, диктаторскими методами выводя одних членов домкома, с ним несогласных (тут Семён Ильич со значением на секунду умолк), и кооптируя других, ему поддакивающих!

Трофименко оторопело приоткрыл рот, намереваясь возразить, но Дудин решительно прервал грозившую разгореться дискуссию.

— Довольно! Сейчас вопрос к вам, Семён Ильич. Именно на этом месте 26 августа в 20.30 вы видели неизвестного, который вначале разговаривал с Мальцевым, а после пошёл за ним к пустырю?

— Совершенно точно, — согласился Слуцкий.

— Не обратили внимания, какого он роста, сложения, цвет волос?

— Такой плотненький, но пожиже вас… И пониже. Волосы шатенистые…

— А возраст? Хотя бы приблизительно.

— На спине даже приблизительно и то не написано. Одно могу сказать: не старый, ваших лет, если позволите…

— Как он был одет?

— Знаете, какая-то куртка и джинсы. Белой краской вымазанные. Человек, скажем, работает по хозяйству дома, белит что-нибудь или красит, а тут к нему приходит знакомый экстремист, берет за горло и начинает требовать деньги…

— Почему деньги?

— Расписка, молодой человек, расписка. Вы никогда не давали в долг крупные суммы? Нет? А Слуцкий давал… И каждый раз под расписку. Так что вы думаете? Был такой случай, когда меня за это чуть не отослали в лучший мир. Давно, правда, ещё при нэпе…

— Понятно. А что у того человека было на ногах?

— Вы полагаете модельные туфли? Как у меня? — Семён Ильич покрутил носком жёлтого стоптанного ботинка. — Сильно ошибаетесь. Тапочки.

— Белые?

— В белых тапочках, молодой человек, мы все будем там… — Слуцкий стоически указал на небо. — Нет, он был в обычных войлочных тапочках. На улице это бросалось в глаза…

Улучив момент, в разговор вступил Трофименко.

— А рукавиц каких-нибудь при нём не заметили? — спросил он приглушённым голосом, с некоторой долей таинственности оглядываясь по сторонам.

— Сейчас скажу, — шёпотом заверил Семён Ильич, тоже оглядываясь по сторонам и отображая на челе нелёгкую работу мысли. — Были! Кажется, брезентовые!

— Нет, точно?! — отпрянул Трофименко.

— У Слуцкого, между прочим, всегда все точно.

«Вот оно что. Расписка! Видимо, её искал этот Ермолай или Ерофей, чёрт знает, как его кличут», — размышлял Дудин, простившись со Слуцким. Он взглянул на шагавшего рядом Трофименко.

— Молодец Пётр Тарасович. Ценного свидетеля откопал.

Порозовевший от похвалы Трофименко энергично закивал головой.

— Я так понимаю, надо искать среди тех, кто ремонт какой делает.

— А правая рукавица, может быть, у него потеряна. Мы на пустыре нашли одну такую. Правильно соображаешь, товарищ Трофименко. — Дудин, улыбаясь, дружески коснулся плеча участкового, — Где тут у тебя телефон-автомат?

Из ближайшей телефонной будки он позвонил Головачеву.

— Олег Фёдорович? Это Дудин. Удалось заполучить интересного свидетеля. Знаете, кого мы ищем? Высокого шатена в чёрных тапочках. Зовут Ермолай Ерофеевич…

— Шутишь, — сказал на другом конце провода Головачев.

— Шучу. А что остаётся делать?

— Давай пораскинем мозгами. Тебя, кстати, как мальчишки в школе звали? Особенно в младших классах?

— Меня? По-моему, Дудой, Дудариком, а когда дразнили — Дудилой.

Головачев хихикнул в трубку.

— Вот что, Дударик, приезжай ко мне. Есть несколько идей.

Собравшись втроём, они подвели кое-какие итоги. Швейцар ресторана «Юбилейный» Кургузов подтвердил алиби Чуркина. Установлено наличие некоего третьего лица (Ермолая или Ерофея), которое, как можно предположить, сыграло роковую роль в судьбе Мальцева. Укрепилось их убеждение, что Василий Савельевич был на пустыре в начале десятого, потому что от дома, где его видел Слуцкий, до гаража (Дудин проверил это) ровно двадцать пять — тридцать минут ходьбы нормальным шагом. Наконец возникла дополнительная версия о мотивах преступления: не только бриллиантовые серьги и кольцо общей стоимостью свыше трёх тысяч рублей, но и расписка! А может, завладение ею и было главной целью преступника?

Высказал это мнение Дудин. На улице уже сгущались сумерки. В окнах дома напротив кое-где зажглись огни. В их комнате тоже давно горел верхний свет, а теперь Головачев включил ещё настольную лампу и принялся рыться в записной книжке, бормоча под нос: «Расписка… Расписка…» Найдя нужный телефон, он набрал номер.

— Ольга Ивановна? Добрый вечер, это опять я.

— Я вас узнала, Олег Фёдорович… Я только-только прибежала с работы, — ответила Мальцева.

— Вы извините, вы, наверное, ещё не успели поужинать, но у меня к вам весьма важный вопрос. Припомните, муж не говорил вам, давал ли он кому-нибудь взаймы деньги под расписку. Нет? Не знаете… И в его бумагах никаких указаний на это нет?… Что, что? Как вы говорите?

— Я говорю, Олег Фёдорович, — сказала Мальцева, — что, когда я просматривала бумаги мужа, на днях обнаружила ещё одну пачку, то мне попался листочек… На нём была странная запись: «Ер, Зт. Расп.»… Это все.

— «Ер. 3 т. Расп.», — повторил Головачев и, взяв карандаш, быстро записал эти слова на бумаге. Ещё раз, не торопясь, прочитал вслух, вдумываясь в смысл записанного. Сказал в трубку: — Очень любопытно, Ольга Ивановна. А где вы нашли эту запись? В прошлогоднем календаре? От какого числа. Ага. 15 февраля. Ольга Ивановна, мне крайне необходим этот листок… Я обязательно у вас буду. До свидания. — Головачев положил трубку и хлопнул ладонью по столу.