— «Поместья и замки»… Поучительное чтение, не так ли? «Жизнь в деревне»… «Основы искусства»…
Мори нахмурил брови и взглянул на свою любовницу.
— Это мои журналы, — сказала она. — Я не играю в карты, и когда мужчины заняты партией в джин, сажусь в угол и читаю.
Следующей комнатой была столовая в старинном провансальском стиле, а слева — будуар, где каждая вещь, как и в Париже, смело могла бы занять место в витрине музея.
— Это подлинник? — спросил Мегрэ, указывая на картину Ван-Гога.
— Я не эксперт, — ответила Лина, — но у мужа не было привычки приобретать копии.
Кухня оказалась просторной, современной, безукоризненно чистой.
— Гостей вы почти не принимали?
— Откуда вы знаете?
— У меня хватило времени навести справки. Я знаю также, что братья Мори жили у вас в среднем месяц в году…
— Они были лучшими друзьями моего мужа…
— А он, вероятно, знал не все о ваших отношениях с Манюэлем…
Тот по-прежнему хранил спокойствие и молча ходил следом за Мегрэ.
— Вы ошибаетесь… Моему мужу исполнилось шестьдесят два года, и он прожил достаточно бурную жизнь…
В определенном смысле он был уже не в форме… Пять лет назад, когда мы поженились, он, вероятно, был в меня влюблен, но очень скоро мы стали жить как брат с сестрой…
— Можете продолжать лгать… Мне все равно.
Он поднялся по мраморной лестнице и толкнул двустворчатую дверь: просторная спальня, к которой примыкала терраса, выходившая прямо на море.
— Ваша спальня?
Там стояли рядом две кровати и, как всегда, изысканнейшая мебель.
Ванная, полностью облицованная светло-желтым мрамором, была больше, чем на улице Баллю.
— Одна ванная на двоих? Что-то это плохо вяжется с вашей историей о братике и сестричке…
— Думайте, как вам угодно…
На этом этаже находились еще две спальни, и в каждой была отдельная ванная.
— Полагаю, это комнаты братьев Мори?
— Комнаты для друзей.
— Кроме них, еще много друзей жили в этих комнатах?
— Случалось.
Почти все картины принадлежали кисти старинных мастеров, имен которых Мегрэ не знал.
— Есть чердак?
— Нет. Комнаты в мансарде для слуг.
— Слуги сейчас в доме?
— Нет. Сегодня вечером я уезжаю. Сюда приходит одна служанка. Чтобы содержать виллу в порядке, этого достаточно.
— Значит, вы не стараетесь нанимать каждый год одних и тех же слуг?
— Иногда приходится менять.
— Таким образом, большую часть года этот дом по ночам всегда пуст и никто его не охраняет…
Она утвердительно кивнула. Тогда он спросил с оттенком иронии:
— А вы не боитесь воров?
— Они не осмелились бы ограбить дом моего мужа.
— А теперь, когда вы стали наследницей, не тронут и ваш дом?
Они вернулись в гостиную, но Мегрэ не пошел к выходу, а снова сел в свое кресло.
Любовники переглянулись.
— Я позволю себе напомнить, что наш самолет уже ждет в Тулоне.
— Ваш самолет? Вы сказали во множественном числе. Это означает, что Мори полетит с вами?
— А почему бы и нет?
— Как друг… С самыми честными намерениями…
— Кажется, пришло время сменить пластинку. Мы действительно любовники, это правда…
— Вот так-то лучше.
— И это отнюдь не драма.
— Если только муж не получает в грудь пулю большого калибра.
Комиссар повернулся к Мори:
— Мы не закончили наш короткий разговор на эту тему. Мы остановились на том, что, надев наспех халат, вы направились к входной двери. Вы, конечно, открыли…
— И что дальше?
— Продолжения я жду от вас. Морис Марсиа не остался стоять на площадке…
— А разве я вам сказал, что это был он?
— По крайней мере, вы этого не отрицали. Думаю, он вряд ли расположился в гостиной, чтобы поболтать с вами. Скорее всего, он прошел через гостиную в спальню… Ему достаточно было приподнять одеяло, чтобы обнаружить свою жену в чем мать родила…
— Какая изящная шутка! — с иронией произнесла Лина.
— Вообще-то, входя в квартиру, он уже знал, что там увидит. Он знал это, выходя из «Сардины».
— Он знал это последние три года.
— Нет, вы не заставите меня поверить ни в образ мужа, который закрывает глаза на неверность жены, ни в мужа-импотента… В руке у него, вероятно, был пистолет. Ваш пистолет, Мори, лежал в кармане халата…
Откуда вы его взяли?
— У меня в квартире не было оружия.
— Кто же стрелял в таком случае? Пистолет Марсиа не выстрелил. Ну а пистолет, из которого его убили, вероятно, сейчас покоится на дне Сены…
— Вы могли бы поручить водолазам достать его.
Но Мегрэ не давал сбить себя с мысли и продолжал:
— Допустим, вы пошли открывать дверь не будучи вооруженным, что весьма возможно…
— Наконец-то!
— Я еще не кончил… Но вы могли схватить пистолет, видя, что Марсиа направляется в спальню… Если только пистолет не находился в ящике ночного столика и какая-то добрая душа не вложила его вам в руку, чтобы вы могли защищаться…
— Я предпочел бы послушать этот рассказ перед судом присяжных.
— Есть еще и другой вариант…
— Какой же? Вы возбуждаете мое любопытство…
— Убили его не вы…
— Ага, теперь на сцене появляется новый персонаж, которому отведена роль злодея…
— Нет… Пока вы ходили открывать дверь, у Лины было достаточно времени, чтобы схватить оружие из ящика ночного столика… И когда Марсиа стал вам угрожать, она…
— Она, наверное, попала бы в потолок, поскольку ни разу в жизни не держала в руках пистолет…
— Об этом мы еще поговорим.
— Согласен, в Париже.
— Но на сей раз в моем кабинете.
— А почему бы и нет?
— Вы рискуете выйти оттуда в наручниках.
— Пытаться запугивать собеседника — дурной тон.
А если я уеду прямо отсюда за границу?
— Интерпол тотчас же обнаружил бы вас. Вы забываете, что на вас заведена карточка в уголовной полиции и, кроме того, вы весьма заметная фигура… Полагаю, выждав какое-то время, вы собираетесь пожениться?
— Это вполне возможно…
— Поторопитесь на самолет…
Манюэль решил пошутить:
— Вам не угодно занять в нем место?
Мегрэ посмотрел на него со спокойной уверенностью, не покидавшей его все это время, он понимал, что это затишье перед бурей.
Наступила ночь. Аллеи вдоль моря, обсаженные деревьями, слегка освещались, слышался легкий шум волн.
Мегрэ сел на скамейку. Воздух был теплый. Он чувствовал себя расслабленным. Еще немного, и он вызвал бы мадам Мегрэ из Парижа, чтобы провести недельку здесь, в Бандоле.
Передохнув, он отправился к себе в номер и тут же уснул. Утром встал рано, чтобы успеть в Марсель на самолет и уже в десять часов тридцать минут выходил из Орли.
Мегрэ взял такси и сначала заехал домой. Жена встретила его не проявляя чрезмерных восторгов, но по ее сияющему лицу чувствовалось, что она счастлива.
— Очень устал?
— Немного.
— Приготовить тебе кофе?
— Спасибо. Мне нужно ехать на Набережную.
— Все то же проклятое дело?
— Да, проклятое, как ты говоришь, дело.
— Во вчерашних вечерних газетах писали о тебе. Как будто ты напускаешь на себя таинственность, чем-то озабочен, разочарован и, конечно, что-то скрываешь.
— Если бы они знали правду! Я даже не уверен, приду ли обедать. Все зависит от того, что меня ждет в кабинете. Кстати… В один из ближайших дней нам нужно будет съездить вместе в Бандоль.
У дома его ждала машина, и вскоре он уже поднимался по лестнице уголовной полиции. На его столе лежала кипа документов, рапорты, письма. Он открыл дверь кабинета инспекторов и позвал Жанвье.
— Хорошо съездили, шеф?
— Неплохо. Угадай, кто находился на вилле еще до прихода мадам Марсиа?
— По-видимому, Мори…
— Точно. Это крепкий орешек, уверяю тебя, и он нас хорошенько помучит, пока не заговорит.
— У меня для вас хорошая новость… Точнее, наполовину хорошая… Утром звонил инспектор Луи. Он упустил Блоху, опоздал на несколько часов… Он хотел с вами об этом поговорить и будет ждать в своем кабинете. Позвоните ему туда.