Глаза слезились, я увидела, как он встал, будто ничего не произошло. Раны не было.

— Присмотрись. Ран нет. Нож — фальшивка. Он ничего не пронзит.

Он надавил на клинок, и он вжался в рукоять.

Я лежала на полу в смятении.

Боль угасала, и я смогла снова двигаться. Я встала, тихо кипя от его шутки. Я не успела возмутиться, перемены в теле удивили меня.

— Поражает, да? Но ты прошла последнюю проверку, — лицо священника снова было спокойным. — Если можешь ощущать боль другого как свою, то не стоит переживать. Пора дать тебе твою мантру.

Мое тело стало нормальным, но я все еще могла лишь кивать.

— Но не забывай боль, что ты ощутила. Помни ее, сделай частью себя, — его глаза проникали вглубь моего сердца. — Это отличает людей от зверей.

Монах, который молился, бросил на алтарь нечто, похожее на пилюли, налил ароматное масло, и пламя вспыхнуло.

Монахи бормотали сутры за мной, и это звучало как тысяча сверчков.

Помывшись, я надела белую одежду, какая бывала на трупе. Я села за молящимся монахом и сжала ладони.

Ритуал продолжался без конца, а я устала. Близилось утро. Рассеянные мысли возникали и пропадали как пузыри. Я не могла толком думать.

Все время в огонь что-то подбрасывали, и мои грехи и тревоги словно сгорали. Но ритуал тянулся так долго, словно тревог и грехов у меня было ужасно много.

— Теперь твои сердце и тело очищены. Осталось сжечь твои последние желания, — сказал Мушин за мной.

Я поклонилась. Наконец-то, меня отпустили.

— Смотри на огонь, — голос из темноты, казалось, доносился с небес. — Смотри на огонь.

Я следила за огнем, что плясал над алтарем.

— Попытайся управлять огнем.

— Не могу, — я не пробовала использовать проклятую силу с появления Духа Благословения.

— Ты можешь. Пусть огонь трепещет.

Я смотрела на огонь.

— Влево, вправо. Из стороны в сторону…

Было сложно сосредоточиться, но вскоре я смогла это сделать, огонь поднялся выше. Он становился все ярче, в центре огонь был почти прозрачным. Пламя трепетало по краям.

Двигайся. Двигайся.

Не огонь. Я вдруг поняла. Огонь был из сияющих частиц, но они были рассеяны, а не плотной субстанцией.

Мне нужно двигать воздух.

Нужно было двигать жар вокруг огня. Мерцающий поток горячего воздуха.

Я сосредоточилась сильнее. Двигайся. Быстрее…

Движение дымки жара вдруг ускорилось.

Через миг огонь стал раскачиваться, как от порывов ветра.

Я это сделала. У меня получилось.

Я не верила, что смогла. Что я могла двигать что-то силой воли, а не рукой.

Я глубоко вдохнула, снова потянулась к огню мыслями.

— Хватит. Стой, — заявил строгий голос.

Мое сосредоточение рухнуло, как карточный домик, и картинку в голове поглотила тьма.

— Твое последнее желание — твоя проклятая сила.

Я не смогла сразу его понять.

— Отринь все желания. Их нужно сжечь, чтобы стать просвещённой.

Я не могла поверить. Я только получила проклятую силу. Почему я должна ее отдать?

— Ты должна вернуть богам силу, что даровало тебе небо. Отныне твоя проклятая сила будет запечатана в этом символе.

Ослушаться нельзя было. Кукла из двух кусочков сложенной бумаги появилась передо мной. На голове и теле были загадочные символы.

— Управляй этим, заставь фигуру встать.

Это было сложнее. Мое сердце было в смятении, мешало сосредоточиться.

Но фигурка затрепетала и встала.

— Вложи в нее все эмоции.

Бумажная голова. Бумажное тело. Бумажные конечности.

Фигура человека.

Мое тело сливалось с бумажной фигуркой. Я послала силу в его ноги, чтобы бумажная кукла стояла.

И фигурка встала.

Меня наполнили счастье и сила.

— Саки Ватанабэ, твоя проклятая сила запечатана! — его голос звенел в храме, разбивая сияющую картинку в моей голове.

Шесть длинных игл просвистели в воздухе, пронзили голову, тело, руки и ноги фигурки.

— Все твои желания сожжены. Пусть пепел вернется к дикой земле.

Монах бросил фигурку в огонь.

Пламя вспыхнуло, как от взрыва, чуть не обожгло потолок.

— Твоя проклятая сила была уничтожена.

Я потрясенно смотрела на происходящее.

— Смотри на огонь, — Мушин снова командовал. — Ты уже не можешь им управлять. Попробуй, — в его голосе не было эмоций.

Я смотрела на огонь, но ничего не ощущала. Ничего не менялось, как я ни пыталась.

Я не смогу больше ощутить силу? Слезы катились по моим щекам.

— В своей верности ты отдала проклятую силу, — его голос стал теплым и нежным. — Но Будда милосерден, ты снова получишь чистую мантру, новый дух и проклятую силу.

Он ударил меня палкой по плечам. Я опустила голову, звук молитв стал громче.

Мушин склонился, чтобы слышала только я, и прошептал мою новую мантру.

Я дошла до этого места и в замешательстве. Я не могу записать мантру, хоть и пытаюсь.

Даже сейчас наше общество считает важным значение наших мантр. Их слова — связь с богами, ключи к активации проклятой силы. Нас предупреждали не использовать их зря, чтобы не потерять силу.

С другой стороны это просто слова заклинания — звуки без смысла. Их раскрытие не должно навредить.

Я хочу понять их значение. В глубине подсознания у меня защита от раскрытия мантры. Я даже сейчас ощущаю, как замирает рука, пока я пытаюсь записать эти слова.

Но для тех, кто хочет узнать, что это, я записала пример мантры:

Namo ākāśagarbhaya oṃ ārya kamari mauli svāhā.

Это мантра бодхисаттвы Акасагарбы, которую дали Сатору.

Остальная часть инициации затянулась, я не буду ее описывать. Когда все кончилось, на востоке виднелось солнце, все устали.

Я спала после этого весь день как бревно. Когда я проснулась, я день провела на службе с монахами-учениками, а потом мне позволили вернуться домой.

Мушин и остальные монахи в Храме чистоты пожелали мне удачи и попрощались под вишневыми деревьями. Я забралась в лодку, вернулась в город — в этот раз путь занял всего два часа.

Родители крепко обняли меня. В ту ночь мы праздновали, на столе были мои любимые блюда. Были и булочки, и сырое филе камбалы, и вкусный суп с креветками…

Мое долгое детство подошло к концу. Со следующего дня начнется новая жизнь.

Академия Мудреца, как школа Гармонии, была в Хейринге, но дальше на север, возле Пайнвинда. Мой учитель из школы Гармонии сопроводил меня до каменного здания, но сказал пройти в класс одной. Во рту пересохло от тревоги.

Справа от открытой двери был подиум. На стене передо мной висел девиз академии. Слева были сидения в стиле амфитеатра, где тихо сидели тридцать учеников.

Мистер Эндо поманил меня к подиуму, и мои ноги дрожали, пока я приближалась. Я скользнула взглядом, заметила, что все отвели взгляды. Это напомнило мне кое-что. Не школу Гармонии, но место, где я уже бывала. Какое? В классе была та же атмосфера. Странное ощущение дежавю.

— Это наша новая ученица, Саки Ватанабэ, — мистер Эндо написал мое имя на доске. В отличие от школы, он не писал рукой. Используя проклятую силу, он заставлял черные частички на белой доске формировать слова. — Ты уже дружишь с ребятами из школы Гармонии, да? Постарайся поладить и с остальными.

В классе захлопали. Я поняла, что все нервничали, как я.

Мне стало чуть лучше, я посмотрела на класс и увидела, что Мария, Сатору и Шун махали мне.

Присмотревшись, я поняла, что примерно треть учеников была в одном классе со мной в школе Гармонии. Хоть ученики приходили в академию по отдельности, было логично собирать их по возрасту. Я поняла, что тревоги почти пропали. Мне впервые стало интересно, что я буду тут учить.

Во время перемены ребята из школы Гармонии окружили меня, словно ждали вечность.

— Ты задержалась, — отметил Шун. Если бы так сказал Сатору, я бы разозлилась, но тут я улыбнулась.

— Простите, что заставила ждать.

— А я почти устала ждать, — сказала Мария, поворачивая к себе мою голову и прижимаясь лбом к моему.

— Просто я поздно расцвела. Дух Благословения ведь не мог просто задержаться?

— Да, но ты последняя из школы Гармонии. Почему-то твой Дух Благословения был слишком ленивым, — Сатору забыл, что не сильно превзошел меня.

— А ты совсем не изменился… — сказала я, а в голове возник вопрос. — Погодите, последняя? Нет, после меня еще оставались ребята.

Все притихли, их лица стали пустыми, как маска шинши.

— …мы учимся тут не только теории, но и практике. Ты знала, что я лучше всех в классе по управлению поверхностью воды?

— Зато в обмене силой ты хуже.

— Учитель сказал, что важнее всего при этом картинка в голове.

Все стали болтать одновременно. Я ничего не понимала. Они обсуждали уроки, словно хвалились тем, что выучили до меня. Мне не нравилось это чувство. Но во всех нас была привычка делать вид, что запретных тем просто не существует.

Я не понимала разговор, так что внимательно слушала, и у меня возникло странное первое впечатление об уроках. Я точно уже такое ощущала раньше.

Прозвенел звонок, и все пошли на места. А я вдруг вспомнила:

— Фермы лотоса…

Только Сатору уловил мой шепот.

— Что это было?

Через миг колебаний я ответила:

— Класс напоминает мне ту ферму. Помнишь? Мы ходили туда в школе Гармонии.

Услышав о школе, Сатору насторожился.

— Академия как ферма? О чем ты?

— Ощущения такие же, — я не могла подавить неприятное чувство.

— Не понимаю, о чем ты, — Сатору вдруг разозлился, но разговор закончился из-за начала урока.

Фермы лотоса, куда мы ходили для исследования по обществознанию, были в Голде. Выпускной близился, и нас начали водить в походы. Казалось, они хотели, чтобы мы подумали, какую работу хотим. Места, где производили товары, потрясали, и хотелось поскорее вырасти. Товары гончара и стеклодува, которые были частью гильдии мастеров, были необычными. Когда мы увидели, как они проклятой силой создают прочную керамику и прозрачное, как воздух, стекло, мы решили, что хотим пойти туда после академии.

Но сильнее всего на нас повлияла поездка на фермы лотоса.

Фермы лотоса были экспериментальными фермами в городах. Мы отправились сначала к рисовому полю с соленой водой в Белом песке. Мы ели рис с полей Голда, но тут рисовые поля были погружены в соленую воду. Используя нечто, зовущееся обратным осмосом, они отфильтровывали соль в воде. Мы попробовали рис, и он оказался съедобным, лишь немного соленым.