— О… очень хорошо!

Улыбка на лице негра стала еще шире.

Валя скомандовала:

— Ребята! Полный вперед!

Расталкивая льдины, шлюпка повернула к ледоколу.

Павел Игнатьевич Проценко, кок «Днепра», надел чистый колпак, крахмальный передник. Сейчас он накормит человека, спасенного от верной гибели. Пусть гость отведает жирного украинского борща.

Павел Игнатьевич положил лишнюю ложку сливочного масла на сковородку, чтобы бифштекс был мягче…

Негр сидел в капитанской каюте и с упоением глотал табачный дым. Он только что побывал в бане. На белоснежном воротнике сорочки темнели влажные пятна, а руки, почти по локоть вылезшие из слишком коротких рукавов комбинезона, были в капельках пота.

— Значит, — продолжал капитан, — вы издали увидели красный флаг на корме и бросились в воду. Чем же это вызвано? На «Мафусаиле» с вами плохо обращались?

Лунатов улыбался, но взгляд его ни на секунду не отрывался от лица негра.

— Нет, они даже не знали, что я на корабле.

— Что-то непонятно. Вы были на корабле, и никто этого не знал?

— О, это очень длинная история. Я спасался из Подземного города и забрался к ним в шлюпку. Лежал под брезентом. Может быть, неделю, а может быть, больше…

— Что за Подземный город? — перебил капитан.

— Фашистская каторга. Пленные добывают там руду для Гитлера.

— Для Гитлера? — удивился капитан. — Война давно окончена. Гитлера нет и в помине…

С минуту негр недоуменно глядел на капитана. Потом вдруг радостно рассмеялся.

— Фашистов разбили? А я не знал… Никто из нас не знал. И до сих пор не знает. — Он вдруг вскочил, наклонился к Лунатову, в голосе зазвучала мольба. — О капитан, надо поворачивать корабль. Надо спасать людей.

— Каких людей?

— Заключенных в Подземном городе. Там сотни… тысячи… Они несколько лет не видели солнца. Они ничего не знают о победе над фашистской Германией.

Без стука вошел Рыбников. Он вытер пот на лбу, примял пальцем табак в трубке, затянулся и сказал:

— Ну и вахточка! Насилу дождался смены. — Обернулся к негру. — Ну, как?

— О, очень хорошо… Но только мне… Надо немедленно плыть к Подземному городу.

— Сначала вам надо поесть, — сказал капитан.

Кто-то постучал в дверь.

Вошел Павел Игнатьевич в своем белоснежном наряде, с подносом в руках. Шипела сковородка. Из кастрюльки вырывался ароматный пар.

— Не сразу, — предупредил Лунатов. — После долгого поста много нельзя.

Но Павел Игнатьевич запротестовал:

— Нельзя было бы, — не дал бы… Я у доктора спрашивал. Доктор сказал: парень здоровый, можно.

Негр принялся за еду. Опять постучали в дверь. На этот раз вошел доктор. Он приподнял полу халата и поставил на стол мензурку.

— Вот, молодой человек, лекарство. Не спирт, а спиритус вини. Не шестьдесят граммов, а шестьдесят кубиков… Пейте и окончательно забудьте о морском купании.

Когда от спирта, борща, бифштекса и кофе ничего не осталось, капитан вызвал Валю Стах.

— Вот вам бумага, садитесь и записывайте… А вы, — капитан обратился к спасенному, — расскажите нам о Подземном городе подробнее. Но прежде всего — ваше имя, возраст, подданство, род занятий, место постоянного жительства.

— Я сержант монийской армии Гарри Гульд… Мне тридцать два года. Постоянно жил в Джонсвилле, но уже давно не был дома, и там у меня никого нет.

— Записали, Валя? Отлично. Теперь, господин Гульд, обстоятельно расскажите, как вы очутились на борту «Мафусаила», что побудило вас покинуть его, броситься в воду. Я спрашиваю официально и напоминаю, что вы обязаны говорить только правду.

— О, я не буду обманывать. Я сам хочу рассказать все русским. Неделю тому назад или больше, — точно не знаю, — я убежал из Подземного города. Спрятался на «Мафусаиле»…

— Из какого города? — переспросила Валя.

— Из Подземного, — повторил капитан. — Так, дальше!

— Я не мог больше оставаться на «Мафусаиле» — я умер бы от голода. Они ведь не знали, что я на корабле… Сегодня я вдруг услышал: кто-то, проходя мимо шлюпки, в которой я спрятался, сказал: «Советский корабль». А другой добавил: «Эх, жаль, времени мало». Когда они ушли, я осторожно приподнял брезент, стал искать советское судно. И, как огонь, ударил мне в глаза издалека красный флаг. Я тихонько вылез из шлюпки, спустился по канату и бросился в воду…

— А почему вы боялись показаться на «Мафусаиле»? — спросил Рыбников.

— Это судно Подземного города. Как же я мог им показаться? Они отправили бы меня обратно или застрелили бы. Я бросился в воду и поплыл… Вода холодная, а мне было жарко. Красный флаг на море, флаг СССР!

— Хорошо, — сказал капитан Лунатов. — Теперь объясните, где и когда вы научились говорить по-русски? Вы жили в СССР?

— Нет, в СССР я никогда не был… Но там, в Подземном городе, остался мой друг — морской инженер. Он меня научил… Все эти годы мы были вместе, спали рядом, его плечо было мне подушкой, мое — ему…

Рыбников вдруг привстал.

— Как его зовут? — спросил он хриплым от волнения голосом.

— Кого? — не понял негр.

— Морского инженера.

— Моего лучшего друга? Раш.

— Как? — переспросил Рыбников.

— Раш, — повторил негр. — По-английски «раш» значит «русский».

— А его настоящее имя?

Негр пожал плечами.

— Мы называли его Раш. И он сам никогда не называл себя иначе.

Рыбников тяжело опустился на стул и некоторое время не мог выговорить ни слова.

— Солнцев тоже был морским инженером, — наконец пробормотал он и вдруг снова наклонился к негру. — Как он попал в Подземный город, этот русский?

— Как все, — ответил негр. — Сначала — в плен, потом — в Подземный город…

— Может быть, вы слышали от него такое имя: Леонид Иванович Солнцев? Может быть, он рассказывал о «Дельфине», советской подводной лодке?

Негр задумался на минуту, потом грустно развел руками.

— Нет. О своем прошлом Раш не говорил никогда.

Председатель поднял седую голову и поверх очков посмотрел на вошедшего. Это был молодой человек в сером костюме, чуть выше среднего роста. Слегка прищурившись, он разглядывал собравшихся.

— Сюда, пожалуйста, — сказал председатель, указав на стул против себя, и, когда молодой человек сел, представил его присутствующим: — Лев Леонидович Солнцев… Прошу, мы вас слушаем.

Молодой человек вынул из портфеля чертежи, листы бумаги, испещренные колонками цифр, и уверенно начал:

— Так как техническому совету уже известны пути решения стоявшей перед нами задачи, а также все чертежи и расчеты, я позволю себе остановиться на окончательных результатах нашей работы. Итак, что представляет собою наша машина? Вы уже знаете, что «Светолет» способен двигаться со скоростью, превышающей все до сих пор известные. Его потолок выше потолка всех существующих самолетов. Он может погрузиться под воду на глубину вдвое большую, чем самая совершенная подводная лодка. «Светолет» может подняться в стратосферу и опуститься на дно океана. Он может нестись по льдам и пескам, одолевать горы… Короче говоря, непроходимых пространств для «Светолета» не существует. Он является идеальной транспортной машиной.

Председательствующий — профессор Иринин — смотрел на молодого ученого то сквозь стекла очков, то поверх них и одобрительно кивал головой, постукивая карандашом по ладони.

— Превосходно… Дальше!

— И все же «Светолет» вряд ли можно назвать изобретением. Во всяком случае, мы, работавшие над этой машиной, не считаем себя изобретателями. Почти все элементы «Светолета» давно известны технике. Нам лишь удалось применить их для постройки этой транспортной машины нового типа. Конечно, кое-что мы внесли свое. Я говорю об электронном аппарате — сердце нашего ракетного двигателя.

— Что же это за аппарат? — спросил председательствующий.