Утром 19 марта на планете Миракль, на стадионе Колоссеум, состоялся, несмотря на начавшуюся войну, полуфинал Лиги Чемпионов Галактики по футболу (среди гуманоидов). Играли "Реал" (Мадрит) и бирюлевский "Спартак". Матч начался в 10 часов по среднему времени.

Во время первого тайма исторической встречи происходили нервные переговоры между командиром шипоносца "Ямаха" бригадиром ППС Дануприцатусом Бояриновым и Большим Шефом Запада войсковым атаманом Матвеем Кребнем. Кребень уговаривал Бояринова сложить оружие. Бояринов не соглашался.

Матвей Кребень был человеком жестким. И когда надо – жестоким. Хосе-Луис, где он начинал службу в полицейской ватаге свободного атамана Патько, был мир полный самого низкого отребья в Галактике, и редкий казак по завершении контракта мог похвастаться неокровавленными руками. Все люди умирают, а иным не грех и помочь.

Но в самом безумном сне войсковому атаману не приснился бы кошмар, детально, в красках, с запахами и цифрами, повествующий, как он, Матвей Кребень ведет бой с "Ямахой", пятикорпусным шипоносцем ППС Западной Области.

Матвей Кребень отлично знал, что такое – честь и совесть. Они многое для него значили. С совестью своей ему пришлось в свое время заключить сделку: она помалкивает, а он ее, по возможности, не напрягает больше, чем уже напряг, когда уходил с Хосе-Луиса в охрану Иосифа Сухоручко. Честь… Нет. Честь Кребень до сих пор держал чистой и сухой, как порох. Заказ Ларкин диктовала острая политическая необходимость. Да и помилуйте – убийства по заказу, как не крути, не произошло… И вообще – историю Ларкин Кребень относил в сферу своей совести, а не чести. Кто бы чего ни говорил… Однако сегодня Матвей Кребень, на мостике "Стратокастера", отдавая приказ об атаке и подавлении огня с мятежной "Ямахи", чрезвычайно остро ощутил, что именно карьера делает человека, а не человек – карьеру… А для карьеры категория чести – несущественное и вредное образование, вроде полипа в носу для народного трибуна…

Никакой чести нет в бою со своими. Особенно, если свои – в своем праве. Но без боя – что за карьера?

На мостике "Ямахи" бесперечь курили. Все были раздражены. Связь была включена по громкоговорителю. Бригадир Бояринов, капитан шипоносца, вел переговоры с Матвеем Кребнем, и хотел, чтобы обновленная команда "Ямахи" входила в курс дела в реальном времени. Не то время, чтобы рангами считаться. Или секретностью. Какая там еще секретность – на борту все наши.

Объемный портрет Большего Шефа Запада занимал весь десяти метров по диагонали главный осевой экран "Ямахи". При таком увеличении было хорошо видно, что Кребень плохо выбрит, а левая щека у него изъязвлена оспой. Бояринов нарочно перевел видео на большой экран: омерзение, вызывавшееся преувеличенной цифровой детализацией лика войтамана, было полезно сейчас, и прежде всего – ему самому, бригадиру Дануприцатусу Бояринову.

– Попробуем иначе, – сказал Кребень устало, но спокойно. – Попробуем так. На "Ямахе"! Всем моим! Слушай мою команду. Закрыть все огневые палубы, застопорить маневровые двигатели, закрыть порт, подойти к транспорту "Конь Каурый" и допустить на борт шипоносца досмотровую группу. Командир "Ямахи" Бояринов! Вы смещены со своей должности и арестованы, за неподчинение приказу и распространение мятежных настроений на борту вверенного вам шипоносца патрульно-пограничной службы. На "Ямахе"! Что скажете, мятежнички?

– Это хорошая попытка, – одобрительно сказал Бояринов. – Посмотрим, что выйдет. Мятежнички, дорогуши, провести перекличку.

– Впечатление такое, что ты заранее знаешь результат, бригадир, – сказал Кребень.

– Не знаю, – сказал Бояринов. – Самому любопытно. Всем моим, на шипоносце! Что скажете, аяксы?

– Да кэп! – в сердцах сказал старший офицер "Ямахи" кавторанг Цуладце. – Как о нас думаешь, вай мэ?! Давай выключай кино и продолжаем нести службу! Какой такой смещены со своей должности! Э, усатый! Ты кето такой?

Кребень игнорировал очередной восклик эмоционального кавторанга. Он ждал.

– Заткнись, милый, – попросил Цуладце Бояринов. – Когда надвигается глас народа, боги должны молчать. Шипоносец, на связь!

– Двигатель. Командир, кто нам там все каналы забил? Отключите нас от эфира, сами разбирайтесь, двигатель занят. Футбол же, кэп, не мешайте!

– Огонь один. Капитан Бологое, старший расчета. Войсковому атаману Кребню. Ответ отрицательный. Вашему приказу не подчиняемся, просим освободить частоту. Флаг огонь один.

– Огонь два – Данчик, дорогуша, да пошли ты его, да и дело с концом.

– Огонь три – ребята, го-ол! (Другой голос) Ответ отрицательный, пусть лучше скажет, куда девал сокровища убиенной нашей Мамы. Ежику ясно, что они там, псы, Маму присадили.

– Огонь четыре, Дан, не клепай нам мозги, отключи этого Еребня от эфира, а то девочек тут уже тошнит.

– Господин войсковой атаман, как командир гарнизона "Ямаха", я приношу вам свои извинения за порочащие вашу честь и достоинство непарламентские высказывания, допущенные моими подчиненными. У некоторых из них возникли серьезные проблемы с перемещениями по Галактике и они несколько взбудоражены; тем более, извините, вы со своими пришли к Погосту воистину не вовремя – сегодня футбол. Война войной – футбол футболом, – сложно сказал Бояринов. Неравномерно покрасневший (на экране) Кребень вежливо кивнул. Цуладце сунул Бояринову листок пластика. Кребень очень бы хотел посмотреть, что там было написано. А написан там был всего-навсего счет после первого тайма "Реал" (Мадрит) – "Спартак" (Бирюлево). Кребень действительно появился не вовремя.

– Я только одно хочу взять в толк, бригадир, – сказал Кребень терпеливо. – Ну, мятеж, неподчинение приказу, хамство непосредственному начальнику, – я это понимаю, это нормально. Футбол, опять же. Но вот смысл-то какой? Ну пойду я вас брать на абордаж. Накидаем пачек друг другу. Вряд ли вы меня всего потопите. Да нет, ну хорошо, ну потопите вы меня всего. А дальше-то? Стоять над пропастью во ржи до скончания активной массы в питателях? Но я ведь просто перекрою сектор, вызову из Центра платформу со звездным деструктором, через месяц ее приведут и я бабахну по вас и по Мешку одновременно, – из мертвой зоны. Что вы выигрываете, я не понимаю – месяц времени?