Она любит Найджела.

Любит человека, которого хотела уничтожить, за которого вышла замуж из мести. Сказанные ею в ночь после свадьбы слова возникли в ее мозгу и наполнили таким стыдом, что она отдала бы все на свете, лишь бы их загладить. Подняв голову, она посмотрела на него, решившись признаться во всем.

— Найджел, я…

— Не трудись спорить. Мне свобода нужна не меньше, чем тебе, но сейчас это невозможно. В ближайшие месяцы освободится пост заместителя министра юстиции, и есть шанс, что я его получу. Кроме того, я начинаю важное дело. Любой скандал, пусть даже не я буду в нем виноват, повредит мне. Ты вышла за меня из мести и свое получила. Так что можешь подарить мне три-четыре месяца.

— Хорошо, Найджел. — Ее изумило, что ее голос звучит так спокойно. Еще несколько месяцев рядом с ним — пусть даже она будет видеть его все реже и реже… — Ты скажешь мне, когда можно будет закончить эту… эту комедию. Уверена, Конрад подождет.

В своей комнате Джулия не находила себе места. Теперь, когда она поняла, что любит Найджела, ее надежды обрести счастье с Конрадом рассыпались в прах. Конрад предупредил ее, что дружба его не устроит, а большего она не сможет ему предложить. Будущее представлялось ей холодным и пустым, но гордость требовала, чтобы Найджел не узнал об ее истинном отношении к Конраду. Легче выносить нежеланные ухаживания Конрада, чем жалость Найджела.

Джулия боялась предстоящей встречи с Уинстером, но тот принял все неожиданно легко, решив, что ее просьба о признании брака недействительным означает ее согласие выйти за него замуж, и с готовностью согласился ждать. Вскоре после этого разговора Джулия почувствовала, что он чем-то озабочен: он стал чаще уезжать по делам. Но он ничего не рассказывал сам, а ей не хотелось расспрашивать. Она только радовалась, что его внимание не сосредоточено на ней одной.

Осознав свою любовь к Найджелу, она все острее ощущала его присутствие дома. Начав новое дело, он стал меньше времени проводить с Сильвией, а больше-в библиотеке за кипами бумаг. Обедал он обычно в клубе. В те редкие дни, когда они ели вместе, она тайком изучала его лицо, мечтая разгладить усталые морщинки, которых полгода назад не было. Иногда он ловил на себе ее взгляд, и тогда она поспешно отводила глаза, боясь, как бы он не прочел в них все о ее любви к нему.

Джулия считала, что Найджел по-прежнему встречается с Сильвией, и испытала яростную радость, когда работы у него стало так много, что он проводил дома все вечера.

В один из таких дней, когда Найджел работал у себя в кабинете, а Джулия сидела в гостиной, Хильда доложила о приходе Сильвии. Очаровательная блондинка впервые появилась в их доме со дня приема, и Джулия недоумевала, что могло ее сюда привести. Недоумевать ей пришлось недолго: появилась Сильвия в вечернем туалете и приторным голосом извинилась за вторжение.

— Я сказала вашей горничной, что хочу видеть Найджела, но она или глухая, или придурковатая.

— Она не глухая и не придурковатая, — холодно ответила Джулия, — но она знает, что Найджел не любит, чтобы ему мешали, когда он работает.

— Не то чтобы я не хотела видеть вас, — быстро добавила Сильвия. — Мне просто показалось, что это вы не жалуете меня.

— Почему?

— Учитывая ваши с Найджелом отношения, я решила… Ну, вы понимаете.

— Трудно не понять, — сухо ответила Джулия.

Сильвия прищурилась, словно прикидывая, что сказать.

— Не забывайте — Найджел мне не чужой. Большинство мужчин не смогли бы жить монахами, но он любит работу и может отодвинуть чувства в сторону — по крайней мере на время. — Джулия молчала. — Вам не нравится слышать правду, — злобно прошипела Сильвия. — Интересно, зачем вы вообще вышли за него — или вы так и намеревались оставаться невестой-девственницей?

— Как вы смеете так со мной говорить!

— Я уже сказала, что хочу, чтобы Найджел был счастлив.

— Все равно это не дает вам права так со мной разговаривать. — Джулия встала. — Думаю, вам лучше уйти, миссис Эрендел.

— Ну конечно, думаете, миссис Фарнхэм, — насмешливо отозвалась та. — Но вы такая… нетронутая, что лучше мне звать вас мисс Трэффорд.

Джулия окаменела. Она так давно не слышала этого имени, что даже не сразу сообразила, что оно относится к ней.

— Ну, — прервала ее мысли Сильвия, — что же вы не спрашиваете, кто мне сказал?

— Надо думать, Найджел.

Мгновение поколебавшись, она ответила:

— Нет, по правде говоря, не он. Мне сказала ваша бывшая коллега — Клер Северн. Она теперь перешла к Шерридону — я одеваюсь у него. Не понимаю, почему вам пришло в голову выйти замуж за Найджела после того, как он был обвинителем вашего отца?

Джулия не стала отвечать на эти слова, но спросила:

— И что вы намерены предпринять, зная, кто я?

— Я никому не скажу — если вы это имеете в виду. Это было бы слишком примитивно. Я и вам сказала только потому, что мне любопытно было узнать, почему вы решили выйти замуж.

— Это мое личное дело.

— Может, и личное, но результаты могут оказаться довольно публичными.

— Как это?

— Вы, наверное, не понимаете, что означает ваше прошлое. Я знаю, это тяжело, но, как говорят, за грехи родителей расплачиваются дети. — Она взяла сумочку. — У вас усталый вид, отдохните. Я уверена, Найджел не рассердится, если я на минутку к нему загляну.

Оставшись одна, Джулия продолжала неподвижно стоять в центре комнаты. Слова Сильвии пробудили ее прошлое так живо, что казалось, все произошло только вчера. Джулия знала, что заклеймена, но до сегодняшнего дня не задумывалась о том, какой груз может лечь на ее детей, если они у нее будут. Нельзя надеяться, что ее тайна никогда не будет раскрыта. А когда стена рухнет, как это воспримут юные души? Смогут ли они поверить в невиновность человека, которого никогда не видели и который был осужден судом, славящимся своей справедливостью?

Упав в кресло, Джулия закрыла лицо руками. Пусть ее чувства к Найджелу изменились, она не может признаться ему в этом. Его дети не должны быть запятнаны трагическим прошлым матери!

Ее судьба ясна: ей надо как можно скорее с ним расстаться. Только тогда он сможет заново построить свою жизнь. «Но только не с Сильвией! — мысленно молила она. — Только не с этой отвратительной женщиной!»

За пару дней до своего первого выступления в парламенте Найджел предупредил об этом Джулию.

— Твоя мать приедет? — спросила она. — Я утром ей звонила, но ее не было дома.

— Знаю, я с ней разговаривал. Она просила извиниться за то, что не перезвонила тебе, но она нездорова. Когда ты звонила, она была у врача.

— Что-то серьезное? — забеспокоилась Джулия.

— Кажется, нет. Сегодня я с ним переговорил. Он сказал, что ей не следует забывать о возрасте: пусть не ведет себя как шестнадцатилетняя.

Ровно в два тридцать в тот важный для Найджела день такси с Джулией остановилось около Вестминстерского дворца. И она почувствовала волнующий прилив гордости. Она не была в палате общин с детства и уже забыла, как внушительно выглядит это здание. Войдя в главный зал, она изумленно увидела там массу народа и отдала карточку Найджела полисмену, сидевшему у входа на балкон.

Полисмен кивнул Джулии, и она поднялась по каменным ступеням к двери на балкон для почетных гостей.

Зал палаты был полон. Члены правительства уже заняли свои места, но Джулия едва взглянула на них и стала искать мужа. В те секунды, когда она его увидела, он посмотрел в сторону балкона и чуть улыбнулся, но взгляд его был устремлен мимо нее, и, решив, что он ее с кем-то перепутал, Джулия обернулась — прямо за ней сидела Сильвия Эрендел.

Джулия не видела Сильвию с тех пор, как та призналась, что знает ее настоящее имя, и вид ее хладнокровно улыбающегося лица наполнил ее яростью. Но за яростью пряталась и горечь от того, что Найджел решил не только с ней разделить минуту торжества. Горечь была тем сильнее, что он знал, насколько ей неприятна Сильвия, но это не помешало ему пригласить ее сегодня. Джулия упорно смотрела вниз, но всем существом ощущала присутствие этой женщины.