В полночь мать забеспокоилась. Вызвали ночную сестру и Джулию попросили подождать в коридоре. Она бессильно прислонилась к стене, готовясь к тому, что — она знала — было неизбежным. Но когда сестра вышла к ней с полным сочувствия лицом, самообладание покинуло Джулию, и она разрыдалась.

— Мы не можем позвать к вам кого-нибудь из ваших друзей? — спросила сестра.

Джулия покачала головой:

— Я не хочу никого видеть.

— Вам не следует оставаться одной. Вы живете неподалеку?

Джулия снова покачала головой:

— Я жила… с матерью. — Она старалась сдержать рыдания. — Не беспокойтесь обо мне. Со мной ничего не случится.

Как робот она добралась до дому, но, встретившись лицом к лицу с миссис Купер, опять не выдержала. Она плакала не только о настоящем, но и о прошлом, о всех тех страданиях, которые выпали на долю ее матери.

— Она ведь не мучилась, — утешила ее миссис Купер, — по крайней мере хоть это хорошо.

— Она уже и так перенесла столько мучений, — с горечью сказала Джулия. — Вы даже представить себе не можете сколько!

Миссис Купер неловко погладила Джулию по голове.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — нараспев проговорила она, — но постарайся не принимать это слишком близко к сердцу. Твоя мать не была счастлива — она не привыкла к такой жизни.

— Но мы были вместе! — воскликнула Джулия.

— Но когда тебя не было дома, я часто слышала, как она плачет.

Хотя это было слабым утешением, но все же слова миссис Купер немного умерили горе Джулии. Конечно, теперь она осталась одна в целом свете, но по крайней мере могла черпать утешение в мысли, что ее мать обрела наконец покой.

Уинстер стал чаще навещать ее, и Джулия чувствовала, что не сможет помешать ему сделать ей предложение. Она честно призналась себе, что без него ей было бы невыносимо одиноко после смерти матери, но не была уверена, что готова полюбить его. Она знала только, что его общество ей приятно, и с удовольствием ждала встреч с ним, но это ожидание не было окрашено волнением и нетерпением, которые говорили бы о любви.

Как бы то ни было, Конрад заставил ее ответить на этот вопрос однажды вечером, когда они обедали вместе. Поводом послужил его внезапный отъезд в Америку. Он попросил ее выйти за него замуж, не ожидая окончания траура.

— Я знаю, ты не уверена, что любишь меня, — сказал он мягко, — но я люблю тебя, дорогая. И знаю, что заставлю тебя полюбить меня.

Она пристально посмотрела на него, увидев настойчивость в твердом подбородке и тонких, но чувственных губах. Это был человек, который всегда добивался того, чего хотел. Он начал с нуля и без посторонней помощи стал миллионером — одно это говорило о его настойчивости. Но неужели настойчивостью можно добиться того, чтобы женщина полюбила? Если бы Джулия была уверена в этом, она без колебаний приняла бы его предложение. Но она не была уверена, а брак без любви казался ей хуже одиночества.

— Ну, Джулия, — мягко сказал Уинстер, — я жду твоего ответа. Ты согласна выйти за меня замуж и провести медовый месяц в Америке?

— Боюсь, что нет. — Она протянула руку через стол и коснулась его пальцев. — Я не хочу причинять тебе боль, Конрад, поэтому и не могу согласиться. Мне нужно время, чтобы подумать… узнать тебя получше.

— Лучше всего ты узнаешь меня, выйдя за меня замуж!

— Подождем, пока ты вернешься из Америки, — сказала она. — Тогда я дам тебе ответ.

Возвращаясь домой в шикарном автомобиле Уинстера, Джулия подумала, что многие девушки сочли бы ее дурочкой из-за того, что она не поспешила принять его предложение. Всем известно, как изменчива публика: ее слава манекенщицы не гарантирует безбедную жизнь. Как и всякой женщине, ей хотелось встретить мужчину, которого она будет любить, иметь дом и детей, но она не могла выйти замуж за Конрада, не убедившись, что он человек, с которым она может прожить всю свою жизнь.

Когда машина остановилась на Кэмбриен-Терес, она протянула ему руку:

— Наверное, мы не увидимся до твоего отъезда. Все следующие дни я буду работать допоздна. Деспуа начинает примерки к весенней коллекции.

— Мы можем встречаться и в другое время, Джулия. Я ведь ранняя пташка. — Его голос звучал чуть насмешливо. — Если ты предпочитаешь, чтобы мы не виделись до моего возвращения, так и скажи.

— Ты всегда читаешь мои мысли? — спросила она.

— Надеюсь!

Неожиданно он притянул ее к себе и впервые обнял. Нежность его рук удивила ее. Его губы прижались к ее губам, сначала очень легко, но потом, когда он почувствовал, что она отвечает ему, его поцелуй стал настойчивей. Джулии так давно не хватало ласки, что для нее было наслаждением ощутить близость другого человека. Она поняла, что Конрад неверно истолковал происходящее, только когда он заставил ее откинуться на сиденье, навалившись на нее всем телом. Дрожащими руками он пытался расстегнуть ей платье.

Испугавшись, она стала отчаянно вырываться.

— Конрад, нет! Не надо!

Он сразу же отстранился.

— Извини, Джулия. Я не хотел испугать тебя. Но ты так красива, а я так хочу тебя…

Джулия поспешно вышла из машины и взбежала по ступенькам. У двери она обернулась:

— До свидания, Конрад. Счастливого пути.

— Счастливых снов, — ответил он мягко, но насмешливо. — Не забывай меня, дорогая. Как только вернусь, приду за ответом.

Джулия поднялась к себе. Его поцелуй неожиданно взволновал ее. Было ли это результатом одиночества и жажды любви, или ее чувство к нему подлинное и прочное? Если бы только она знала это, как легко решалась бы ее задача! Выйти за Конрада замуж или отказать ему? Вот, говоря словами Гамлета, в чем вопрос.

Джулия была настолько занята примерками, что совсем не вспоминала Уинстера и чуть не забыла послать ему записку с пожеланием доброго пути.

В салоне все были в состоянии близком к истерике, и она не могла не заразиться общей нервозностью. Эта нервозность все усиливалась, и ко времени начала показа она уже мало чем отличалась от остальных портных и манекенщиц.

Первая демонстрация коллекции была назначена на пять часов, но уже в половине пятого холл был заполнен мужчинами и женщинами. Манеры некоторых из них были далеко не так изысканны, как туалеты. Сам салон был набит до отказа, и стулья с гнутыми ножками придвинули один к другому вплотную. Шум голосов то усиливался, то затихал в напоенном дорогими духами воздухе, и блеск хрустальных люстр соперничал с игрой драгоценных камней в украшениях дам.

С пятиминутным опозданием верхний свет был притушен, серые атласные занавеси, отгораживающие подиум, раздвинулись, образовав арку, и демонстрация весенней коллекции Деспуа началась. Джулия вышла первой, и ее приветствовали аплодисментами, утонувшими в шуме голосов.

— Значит, Деспуа по-прежнему оставил ее своей вешалкой… Хотела бы я, чтобы одежда смотрелась на мне так же… Она просто прелесть! И где это он нашел ее?.. Как ты думаешь — она его родственница? Говорят, он охраняет ее, как сторожевой пес!..

Мужчине, сидящему в первом ряду, эти замечания показались недобрыми: в них чувствовалась та легкая неприязнь, с которой так часто женщины говорят друг о друге. Он полуобернулся, посмотрел на хорошенькую полненькую блондинку и спросил, почему всех так волнует именно эта девушка.

— Потому что она сказочно хороша! Право, можно подумать, что у тебя нет глаз!

— Ну, в платье за двести гиней нетрудно выглядеть прекрасно!

— Да? — протянула его кузина. — Тогда оглянись по сторонам и скажи мне, может ли здесь хоть кто-нибудь сравниться с Джульеттой.

— Ох, нет! — простонал он. — Еще и Джульетта! Я не верю, что это ее настоящее имя.

— Какая разница? Все равно никого красивее я не видела. В следующий раз рассмотри ее как следует.

Ее спутник послушался и вынужден был признать, что это высокое, изящное создание, двигающееся медленно и грациозно, действительно радовало глаз.

По мере того как демонстрация близилась к концу, волнение усиливалось. И вот наконец две манекенщицы вышли в шелковых нарядах подружек невесты, и шепот нетерпения прокатился по рядам зрителей. Медленные аккорды свадебного марша разнеслись по залу, и все изумленно ахнули, увидев возникшую в арке из занавесей Джульетту.