Когда аппаратура снова была включена, у Ларса возникло впечатление, что навязанный контакт был гораздо более неприятным для Кампана, чем для него.

Наконец, провода были отключены, и Ларс поднялся с кушетки. Он не имел ни малейшего представления как долго продолжался сеанс. Изнуренному до изнеможения, как после многочасового бега или сражения, ему разрешили вернуться в жилой комплекс. Остальные пленники устало тащились рядом.

Им дали короткий перерыв для отдыха и еды.

Затем людей вновь провели по переходу, тестирование и опыты продолжались. На этот раз у некоторых землян потом чувствовалось умственное утомление, путаница в мыслях. Но пока побочные эффекты были терпимы.

Повторные сеансы продолжались, должно быть, несколько дней. Все эти тесты с аппаратурой были посвящены, как считал Ларс, проверке и, в какой-то степени, тренировке. Наконец были выявлены оптимально совместимые пары.

Только тогда и начались настоящие рабочие телепатические сеансы.

Ларс, подключенный к одному из Кампанов (он все еще не мог с уверенностью отличать их друг от друга), ощутил шумовые помехи, неразбериху и путаницу в сознании — результат прикосновения живого разума Кампанов, видоизмененного холодным зондированием мозга аппаратурой берсеркера.

Время искривилось. Будущее и прошлое слились воедино в царстве стремительного интеллекта Кампана и едва успевающей за ним мысли Ларса Канакуру. Теперь снова возникли ясные образы, передаваемые другим мозгом. Они были фрагментарны, практически неосознаваемы. Они проходили через мозг Кампана быстрее, чем Ларс мог их зафиксировать.

Видения стремительно менялись без всякого участия со стороны Ларса.

«Сохрани это в тайне, мой земной союзник и партнер. Это должно быть скрыто во что бы то ни стало. Не дай берсеркеру в это проникнуть…»

Ларс попытался ответить Кампану, хотя в данный момент едва ли был в состоянии самостоятельно сформулировать любую связную мысль.

И снова, другой стремительный отрывок: «Сохрани это в тайне…»

Затем высветился мысленный пейзаж, сухой, замороженный, мелькнувший в одно мгновение, как вспышка молнии. И немедленно вслед за этим потух.

Тотчас Ларс, дрейфующий в какой-то дремотной стране, понял, что Кампан, подсоединенный вместе с ним к одной машине, был мертв. Ларс подумал, что, вероятно, он узнал об этом даже еще раньше берсеркера или почти в одно время с ним.

Внезапная смерть в связке была вызвана, по-видимо-му, действием берсеркера. Как Ларс мог заключить из создавшейся ситуации, берсеркер посчитал, что преступная, ненадежная, «Bad life» выкинула, возможно, какой-то телепатический трюк. Но он не знал точно, что эта «Bad life» сделала, не подозревал, что нечто ценное осталось от нее и было передано Ларсу. Иначе он бы уже попытался вывернуть мозг Ларса Канакуру наизнанку…

…два обрывка мыслей, переданных Кампаном, нужно было сохранить в тайне.

ПРОГРАММА РЕМОРЫ. Это был один из них. Простое имя. Название компьютерной программы? Или, может быть, программа перевооружения, попытка какого-то мира подготовиться к своей защите против берсерков? Чем в действительности была программа Реморы, где она была и почему ее следовало держать в тайне — ключа к этой загадке Ларс не имел.

Он считал, что другой фрагмент был еще чем-то более бессмысленным: КУИБ-КУИБ. Слова, лишенные какого-то ни было значения, во всяком случае, во всех известных Ларсу языках.

Самая общая информация, полученная им во время телепатических сеансов, состояло в том, что, по крайней мере, у трех из десяти или более запущенных берсеркеров дела обстояли удовлетворительно. В остальных случаях берсеркеры испытывали… определенные трудности. Жизнь во многих ее проявлениях была на удивление стойкой и упрямой.

Живым телепатическим устройствам предоставили еще один короткий отдых. Потом начался новый сеанс. И теперь через чуждый фильтр нового (или, возможно, более податливого?) разума Кампана Ларс начал воспринимать другой сегмент жизни невероятно далеких людей.

И снова нахлынул поток информации, возникли видения…

«Надежда Эстер» — совершенная сфера, ощетинившаяся лопастями, антеннами и сканерами, усеянная лазерными амбразурами, наблюдательными скриннерами и приемниками — быда высотой более ста метров. Она покинула орбиту своего родного мира со скоростью пущенного из рогатки стального шарика. Ее бока ярко сверкали в чистом солнечном свете. Разгоняясь до своей крейсерской скорости 0, 85 скорости света, она прошла мимо внешних планет — сначала Филомела с его гигантскими полосами свободного холодного водорода, затем одинокого Переуинкла, мерцающего на границе спектра — в черноту и свечение. Она была лучшим, что когда-либо создали или могли создать человеческие руки. Так и должно быть: ведь ей суждено вернуться через столетия. На ее борту находилось триста девяносто два человека.

Они тоже были лучшими из лучших, кого Эстер могла предложить. Дипломаты и медики, лингвисты, биологи-теоретики, физики, ученые, даже библиотекари, поскольку «Надежда Эстер» несла в себе колоссальный банк знаний: все участники полета были нацелены на выполнение исторической миссии. В их число входили бесспорные сливки молодой Службы Эстер — ее персонал — так называемые «пьютеры» и «ницианцы», которые знали, как «Надежде Эстер» плыть в тонковолоконных ветрах галактики. Словом, это были триста девяносто два человека, тщательно отобранные из всего населения планеты, прошедшие испытания и подготовленные для того, чтобы в конце концов принять участие в кульминационном повороте судьбы Эстер. Триста девяносто из них пребывали во сне. Двое бодрствующих должны были нести корабельную вахту. Но они были заняты совсем другим. Они бегали обнаженными по открытой раковине коридора между чистыми безликими комнатами, где криогенные капсулы надежно укрывали своих обитателей. Темпл посмеивалась, потому что знала, что Грасиас никогда не поймает ее, если она ему не поддастся. На нем все еще были следы от мороженого, которым она в него запустила, и которое стекало теперь струйками с его волос на грудь. Но он ничего не сможет сделать, если она сама не замедлит бег. Возможно, Темпл не была проворнее или сильнее его, лучше обучена или более высокой квалификации — но она, несомненно, превосходила Грасиаса в скорости. Это была их дежурная смена, неделя, которую им следовало проводить вне своих капсул раз в полгода, и так до самой смерти. У «Надежды Эстер» было 25 таких вахт от Службы, этому персоналу суждено было умереть во время исполнения миссии: старея со скоростью одна неделя в полгода, они не могли дожить до возвращения корабля домой. Все остальные должны были дожить до момента, когда «Надежда Эстер» достигнет своей цели. Проведя во сне все путешествие, они бы только стали немного старше, чем в момент старта. Но Служба должна была нести корабельную вахту. Таким образом, перед теми, кто планировал полет, стояла трудная задача: то ли населить звездолет одними пьютерами и ницианцами и молиться о том, чтобы они могли выполнить работу дипломатов, физиков-теоретиков и лингвистов; то ли пожертвовать некоторым количеством персонала Службы и освободить место для людей, которые были бы тщательно подготовлены для выполнения этой миссии. Те, кто планировал полет, посчитали, что умения разобрать «Надежду Эстер» по винтику, а затем собрать вновь вполне достаточно для любого отдельно взятого мужчины или женщины и не стоит требовать от них большего. Таким образом, осуществление самой миссии следовало возложить на других специалистов.

Следовательно, «Надежда Эстер» не могла взять достаточное количество пьютеров и ницианцев для обеспечения возвращения миссии домой.

Чтобы найти выход из ситуации, было решено, что часть времени своей смены персонал Службы будет уделять проблеме продолжения рода. Если у них родятся дети, они смогут передать им свои знания и умения. А если дети появятся на свет достаточно скоро, они успеют вырасти, чтобы довести корабль домой, когда это понадобится.