В нашем мире не так просто стать кому-то другом, а тем более старшим, духовным наставником. И не так просто быть младшим для кого-то. Человек принимает другого своим наставником, если тот позволяет ему почувствовать духовность, а не просто понять ее с философской точки зрения. Мы все философы — каждый может три часа рассказывать что-нибудь о философии. Но старший — это тот, кто дал почувствовать духовный мир. Что-то в моём сердце ёкнуло, и я его естественно принял. Он стал моим окошечком: из него на меня дует, из него я реально чувствую духовный мир. Это происходит естественно, и это индивидуально — каждому своё.

И то, что через кого-то Господь мне открыл духовный мир — это называется милость. Пролилась милость — и я почувствовал аромат духовного мира именно через эту личность, а не через другую, каким бы замечательным мудрецом этот другой ни был.  Милость естественна, ее невозможно назначить. Если мы кого-то подталкиваем: «Теперь ты должен почувствовать Бога в общении с этим человеком, теперь это — твоё окошко! Вариантов нет», — у человека начинаются сомнения: «Почему я должен чувствовать Бога через эту личность?» Этот процесс так же непостижим, как создание семьи: «Тот вроде был красивее, богаче, моложе, а вот выбрала этого, не понятно кого». И родители в шоке: «Ты что, не могла кого-то получше найти?» Но она почувствовала, что дуло оттуда: «Люблю — не могу. Что делать?» Проливается такая милость, и ничего не сделаешь. Невозможно назначить любовь. Невозможно назначить милость Господа. Она сама естественно происходит. А мы давим: «Ты должен, иначе мы тебя накажем. Если ты не будешь получать милость Господа из этого источника — ты будешь наказан».

Однако если отношения не естественные, то начинаются проблемы с открытием сердца. Наставничество невозможно, если мы не обсуждаем проблемы. Но как их обсуждать, если человек не готов иногда даже родному отцу открыть свои проблемы? Там такой ворох ужасов. Если сейчас нам по лбу пустить бегущую строку с нашими мыслями — мы все сойдем с ума от стыда. Господь очень здорово придумал, что мысли не читаются. Тут слов хватает, с ними-то деться некуда. Раз мы иногда родному отцу не можем открыть, что творится у нас на душе, то, как это рассказать незнакомому человеку, которого назначили старшим? Открытие сердца — это сокровеннейшая часть взаимоотношений между старшим и младшим. И в этом действе есть ряд очень серьёзных законов, важнейших законов, которые нельзя так просто нарушать. Почти никто их не знает.

Этикет прикосновения к чужому сердцу

Мы пытаемся прикасаться к чужим сердцам. У нас входит в традицию — лезть в чужое сердце. Но для этого каждому необходимо знать этикет. Сколько должен знать хирург, чтобы прикоснуться к чужому открытому телу? Сколько он должен знать, чтобы его допустили к операции на сердце? Это всё очень серьёзно.

 А у нас все просто:

— А ну-ка расскажи обо всех своих проблемах, ну-ка выверни свое сердце наизнанку!

— Но если я о них действительно расскажу, у тебя волосы встанут дыбом, и ты больше не захочешь со мной общаться никогда. Ты будешь бояться на меня смотреть, если я тебе сейчас всё расскажу.

Поэтому мы не всё рассказываем и не хотим рассказывать. Нет технологии открытия сердца. Однако пока мы не открываем сердце — как мы будем бороться с тем, что там происходит? Значит, эта операция необходима.

Открытие сердца — это не просто психологическое консультирование, это лила с одеждами гопи, которые далеко не сразу вышли на берег, да и то сделали это, потому что приняли Кришну своим мужем. Нельзя просто так требовать открывать сердце друг другу — человек не хочет раздеваться при людях. Это стыдно, нехорошо. Даже на приеме у врача человеку позволяют раздеться за ширмой... Открыть сердце — это сложная вещь. Там не одни розы — там и всё остальное тоже растет. Мы должны оставаться в обществе, сохраняя втайне то, что происходит у нас внутри — нам нужна эта свобода. Я только потому в обществе и остаюсь, что никто не знает, что там у меня внутри, я никому не говорю. А тут бери и всё выкладывай. Это значит самому лишиться общества. «Хорошо, я сейчас всё расскажу. Вот об этом я думаю, что он такой. Об этом думаю, что он такой. А о Вас я вообще думаю…» — и на полчаса откровений. А что дальше? Что с этим делать? Просто журить: «Да как же так? Да как ты мог?» — вот и всё решение. А в ответ: «Что-то я действительно это зря». В любой практике, где нужно открыть сердце, возникают такие проблемы.

Когда кто-то кому-то открывает свое сердце — это фактически акт любви. Люди начинают чувствовать любовь друг к другу, чтобы открыть сердце. Так и в наших наставнических отношениях, если старший и младший разного пола, то начинаются большие проблемы. Потому что акт открытия сердца — это любовный акт. В материальном мире межполовые взаимоотношения — это опасное явление. Да, конечно это хорошая возможность всех переженить, но вряд ли наставничество должно решать именно эту задачу. И проблема не в том, что наставник и подопечный разного пола, а в том, что старший думает, будто младший обязан перед ним оголять свой ум. Ум бесстыжий, и оголять его стыдно...

Правила открытия сердца

Запомните первое и самое главное правило открытия сердца. Говорить о своем падении, не важно, какое оно было, можно только тому, через кого об этом никто и никогда не узнает. Поэтому это точно не должен быть наставник из близкого круга общения, из своей ятры и даже из соседней. Если это была действительно неприятная ситуация, ни в коем случае нельзя раскрывать ее тому, кто связан с людьми, знакомыми с вами. Именно по этой причине путешествуют санньяси и другие проповедники — они могут выслушать ужасные вещи, всю правду от начала до конца, и тут же их забыть. Через три дня санньяси уже никогда не вспомнит, кто говорил, как его звали и где это было — это часть его работы, в этом идея. К хорошему врачу не грех съездить и в другой город. И тот должен хранить врачебную тайну, чего бы это ему ни стоило. Без врачебной тайны так просто болезнь не вылечишь. Настоящий старший в плане серьёзного падения, тяжёлых проблем  — это тот, в ком умирают чужие тайны. Если же они из него вышли и пошли дальше — это большая проблема.

Почему о своём падении нельзя рассказывать своему ближнему? Да потому что, если об этом узнает социум, то он уже никогда не восстановит своего доверия к этому человеку. Закон таков: рассказал о своем падении людям — сам себе закрыл дорогу назад в социум, уже навсегда будешь с клеймом. Хотя эти падения у всех происходят и постоянно, это нормальные этапы развития, но если это стало достоянием общественности, да ещё и сделал своими собственными руками, то дверь закрыта.

И это же правило в еще большей степени относится к тем, кто, по той или иной причине, узнает о чужом падении. Если вы расскажете о чужом падении тем, кто знает этого человека, вы навсегда закроете ему путь назад. Так раскрывая тайну вы «добиваете больного». Главная задача падающего — это встать и вернуться в строй. Кто бы ни упал — неважно. Но если доброжелатели уже всем обо всем рассказали, встать в строй уже просто невозможно. Человек выпадает из социума.

Поэтому, как бы странно это ни звучало, если вы пали, то никогда и никому об этом не говорите. И в то же время, как бы странно это ни звучало, падение — это естественный процесс. А вот когда об этом падении знают другие и начинают об этом говорить, добавлять, приукрашивать — вот с этим уже не справишься. Справиться с самим падением в сотни раз легче, чем справиться с реакцией публики на него. Упал — и пошёл дальше. Вот если упал, и все смеются и потом ещё десять лет тебе об этом напоминают: «Помнишь, как ты смешно упал? Мы помним. Мы всё помним» — уже будет очень трудно. Поэтому встаньте, отряхнитесь, поправьте прическу и тихонечко вернитесь на свое рабочее место, как будто ничего не произошло. А когда у вас появится возможность поговорить с тем, кто далек от вашего социума, кто далек от вас и не знает того, кого знаете вы, то можете ему рассказать об этой проблеме. И то не как о себе, а как будто вас попросил об этом кто-то другой. Чтобы не было прямой опасности потерять своё положение, чтобы сохранить себя в социуме. Так и мне в письмах пишут: «Одна матаджи попросила меня спросить о том, что ей делать, если она полюбила женатого». Я отвечаю: «Передайте этой матаджи, что любить женатых вредно. Могут побить».