А финал Кубка «Спартак» выиграл. Единственный гол после навеса новичка из «Ротора» (а в будущем ведущего форварда команды) Романа Павлюченко забил капитан красно — белых Егор Титов. Никто никому игру не продавал.

Это был последний на сегодня триумф «Спартака». А потом ушел Романцев — и ушли победы. Впрочем, очевидно: они ушли бы даже в том случае, если бы тренер остался.

Кое — кто из болельщиков еще надеялся, что победа в Кубке, общая радость помирит — таки Червиченко и Романцева. После прочтения на следующий день в «Спорт — экспрессе» реплик президента надежд не осталось.

— Это все равно что перейти Рубикон, — сказал Червиченко. — Да, можно высказывать друг другу какие-то претензии, но в клубе создалась совершенно ненормальная ситуация. Главный тренер — маленькое олицетворение бога на земле. Ему нельзя ничего сказать, его нельзя ничем тронуть, он святой… У меня сейчас ощущение дежавю. Что — то подобное было после чемпионата мира. Об этом писал корреспондент «Спорт — экспресса», на которого я тогда здорово обиделся. А оказывается, все соответствовало действительности. Была фраза: «Мы все едем на поезде в дерьме, а на перроне стоит Олег Иванович — в белом костюме». Последнее заявление Романцева мне ту заметку напомнило.

— Трудно представить, что после такого вы будете работать вместе.

— Мне тоже. Как думаете, кто уйдет?

Многое еще сказал президент клуба. Романцев обещал ответить на днях. Но так и не ответил. Просто ушел. Для спартаковских болельщиков не было большего облегчения: если бы газетная перепалка между ним и Червиченко продолжилась и вылилась в войну компроматов, всплыли бы чудовищные вещи. Недаром президент в одном из интервью высказался: «Если бы я рассказал, что творилось в клубе последние три года, у многих волосы не то что дыбом встали бы — выпали».

Романцев, скорее всего, промолчал не потому, что ему нечем было ответить, и не из высоких соображений спасения репутации клуба — а потому, что со «Спартаком» у него был заключен дорогостоящий контракт, и разум, помноженный на соображения финансового порядка, возобладал.

И все равно — даже в кошмарном сне болельщикам «Спартака» не могло привидеться, каким окажется расставание с командой ее тренера — десятикратного чемпиона (помимо девяти российских титулов был еще один советский, в 1989 — м). Обилие регалий, казалось, предполагает некую чинность прощания. Но лихорадочно смягченный финал драмы не изменит ее жестокой сути: уход Романцева вышел таким же скандальным, как в 1988-м у его учителя Константина Бескова, чей союзный рекорд — девять лет подряд с медалями — не помешал быть уволенным из «Спартака» с какой-то гротескной формулировкой: «В связи с затянувшимся пенсионным возрастом».

Разница в том, кто увольнял. Бескова отправлял в отставку основатель клуба Николай Старостин — название «Спартак», собственно, и придумавший. Всей своей жизнью Старостин заслужил право на любую формулировку. У владельца «Спартака» времен отставки Романцева — Андрея Червиченко — право указать тренеру на дверь тоже было. Но совсем другое. Юридическое право хозяина.

Ставить Романцева и Червиченко на одну доску, рассуждать, кто в деталях июньской драмы 2003 года был прав и виноват, бессмысленно. Слишком разного масштаба эти фигуры, и тот факт, что после увольнения Романцева президент не проработал в «Спартаке» и года, сменив трех тренеров, но не добившись ничего, говорит сам за себя.

А вот тренер — царь 1990-х достоин сравнения только с самим собой.

Красиво прозвучала бы фраза, что этого — то сравнения он в 2003-м как раз и не выдерживал. Вот только в такой формулировке заключалась бы лишь полуправда. Потому что Романцев, о котором мы привыкли до хрипоты спорить, Романцев, за десять лет проделавший путь от тренера — брата в лютые диктаторы, Романцев, как никто умевший выигрывать в решающий момент, даже Романцев, ненавидящий пресс — конференции, — это лишь видимая, публичная сторона лучшего российского тренера 1990-х.

Есть и другой Романцев, собственно к футболу отношения не имеющий. Тот самый, что когда — то тихо и незаметно превратился из успешного тренера во владельца контрольного пакета акций закрытого акционерного общества «Спартак», а вовсе не «народной команды». Акции, заметим, достались ему бесплатно — время такое было. Спустя годы Романцев точно так же тихо и выгодно продаст этот пакет Андрею Червиченко.

Чтобы у тех, кто сотворил себе из Романцева кумира, развеялись иллюзии по этому поводу, приведу цитату из его интервью «Спорт — экспрессу» от 15 июля 2002 года.

«Червиченко с Шикуновым в клуб привел я, — сказал Романцев. — Это люди, искренне любящие „Спартак“… Я очень доволен, что наконец — то появились люди, которым я искренне верю и которые освободили меня от массы проблем. Раньше приходилось все время искать деньги».

Судьба «Спартака», впрочем, могла повернуться совсем по-другому. Работники клуба того времени не скрывают, что за год до Червиченко к Романцеву приходил другой возможный инвестор. Звали его Евгений Гинер. Но ему президент и главный тренер красно — белых дал от ворот поворот, в то время как Червиченко принял с распростертыми объятиями.

Почему? По словам сотрудников «Спартака», Гинер сразу четко обозначил свои намерения: стать президентом клуба, превратив уважаемого Олега Ивановича в наемного главного тренера. Как в одесской поговорке: «Кто ее ужинает, тот ее и танцует». Романцева, панически боявшегося потерять в клубе власть, такая перспектива категорически не устроила.

Сам Гинер, правда, подтверждать факт переговоров с Романцевым не хочет. И его можно понять: в глазах болельщиков ЦСКА имидж их президента от такой откровенности явно не вырос бы. Но очень уж от многих спартаковских людей того времени слышал я эту историю, чтобы посчитать ее дымом без огня.

Червиченко, рассказывают, поступил хитрее. Сначала технично внедрил в клуб своего друга детства, а впоследствии — футболиста и начальника «Ростсельмаша» Александра Шикунова, который занял в «Спартаке» пост технического директора и ответственного за селекционную работу — подбор игроков. Шикунов, деятельный и контактный человек, через какое-то время и внушил Романцеву, что есть, дескать, бизнесмен, который желает оказывать «Спартаку» — за который, конечно же, болеет с детства — бескорыстную финансовую помощь, не претендуя ни на какие посты.