Это могло начаться в любом городе. Бэконс-Корнер не представлял собой ничего особенного – просто один из маленьких фермерских городков в глубине штата, обозначенный на карте автомобильных дорог Америки крохотным кружочком, с дорожными знаками на въезде, сообщающими о наличии бензозаправочной станции, отсутствии мотеля, о возможности перекусить, если закусочная открыта, вот, собственно, и все.

Но это началось именно в Бэконе-Корнере.

Был обычный вечер вторника. Рабочий день закончился, в большинстве домов садились ужинать, лавки закрывались, бар постепенно заполнялся посетителями. Все служащие компании «Берген-Дор» покинули рабочие места, и охранник проверял замки на дверях. В магазине сельскохозяйственных машин Майера сын хозяина убирал на ночь сенокосилки и окучники. В здании местного торгового агентства гасли окна. Два пенсионера сидели в креслах перед парикмахерской, коротая досуг.

Поля и огороды за дорогой Тоу-Спрингз – Клэйтонвиль становились теплее и зеленее с каждым днем, и теперь вечерний ветерок приносил букет апрельских ароматов – запах цветущих яблонь и вишен, сырой свежевспаханной земли, домашнего скота и навоза.

Был обычный вечер вторника. Никто не ожидал ничего из ряда вон выходящего. Никто не видел и не слышал ничего особенного. Да и не мог.

Но какое-то движение возникло за невзрачным домиком, расположенным к югу от дома Фреда Поттера, – послышался шум бьющих по воздуху крыльев, звуки борьбы, а затем раздался крик, протяжный жуткий вопль, размноженный эхом долгий вой, который понесся сквозь лес подобно тому, как проносится сквозь город гудящий поезд: то усиливаясь, то затихая, он метался среди деревьев, словно загнанный зверь, затем вспыхнул ослепительный свет, и пульсирующая, раскаленная шаровая молния с головокружительной скоростью полетела сквозь лес за звуком этой жуткой сирены.

Новые крики и вопли, новые огненные вспышки! Внезапно весь лес наполнился ими.

Лес резко обрывался на границе молочной фермы Эмхерста. Погоня продолжалась на открытом месте.

Сначала из-за деревьев появилось черное существо с горящими круглыми глазами, похожее то ли на насекомое, то ли на летучую мышь: темные крылья его громко стрекотали, дыхание вырывалось из пасти длинной огненной струей. Мерзкая тварь не могла лететь достаточно быстро, но с усилием загребала воздух паучьими лапами в отчаянной попытке набрать скорость и испускала полные ужаса вопли.

Сразу за ней, очень близко, угрожающе близко от нее, из леса вылетело само солнце: сверкающая комета на огненных крыльях, оставляющая за собой мерцающий след, с мечом-молнией в могучих бронзовых руках.

Черное существо и комета взвились в небо над Бэконс-Корнером, чертя зигзаги и бросаясь из стороны в сторону, точно обезумевшие сигнальные ракеты.

Затем лес, словно артиллерийская батарея, исторг из своих недр еще по меньшей мере двадцать отвратительных существ, каждое из которых в панике спасалось бегством от ослепительного огненного создания, неумолимо следующего за ним по пятам; все они беспорядочно взмывали в небо, напоминая сказочный звездопад в обратной съемке.

Первый демон исчерпал все свои уловки и маневры. Он уже чувствовал жар огненного клинка за спиной. Он прошипел через плечо:

– Нет, остановись, я ухожу!

Пылающий клинок описал в воздухе дугу. Демон отразил выпад своим мечом и от удара завертелся волчком. Он затормозил с помощью крыльев, повернулся к противнику и принял бой, визжа, изрыгая проклятия, отражая удар за ударом под горящим взором, исполненным такой страсти, такой славы, такой святости, которые наводили на него небывалый ужас. И во взоре этом он ясно читал, что воин не остановится. Никогда.

Демон растаял в воздухе еще до завершающего удара клинка. Он сгинул с земли, канул из мира людей во внешнюю тьму, исчез в густых клубах красного дыма.

Воин повернулся и взмыл выше в небо, стремительно вращая над головой сверкающим длинным мечом. Он горел воинственным пылом и праведным гневом.

Праведным гневом пылали все его товарищи, которые изгоняли демонов с небес, словно мерзких насекомых, поражая их мощными мечами, безжалостно преследуя и не внимая никаким мольбам.

Справа демон с длинным извивающимся телом нанес последний удар своему небесному противнику, а потом в страшной муке свернулся тугими кольцами и растворился в воздухе без следа.

Слева громкоголосый хвастливый бес осыпал проклятиями и язвительными насмешками своего врага, изрыгая поток богохульств. Проворный и самоуверенный, он уже предвкушал победу, когда его голова, вращаясь, отлетела от туловища, и какое-то мгновение на губах еще играла надменная усмешка, а потом и этот демон исчез.

Последнее мерзкое создание кружилось и кувыркалось в воздухе на одном здоровом крыле.

– Я ухожу, ухожу, – жалобно проскулил он.

– Твое имя? – повелительно осведомился ангел.

– Отчаяние.

Воин сильно ударил духа отчаяния мечом плашмя, и тот улетел прочь, скрылся с глаз не утратив, однако, силы творить зло.

И вот все кончилось. Демоны были побеждены. И весьма своевременно.

– С ней все в порядке? – спросил Натан-аравиец, вкладывая меч в ножны.

– Он жива, если ты об этом, – заверил Армут-африканец. Могучий полинезиец Мота добавил:

– Ранена и испугана. Она хочет уехать. И не станет ждать.

– И теперь Отчаяние может свободно терзать ее, – сказал Сигна-азиат.

– Значит все началось, и это уже невозможно остановить, – ответил Армут.

Салли Роу лежала на траве, держась руками за горло и судорожно глотая воздух. Она делала глубокие длинные вдохи, стараясь прийти в чувство, стараясь привести мысли в порядок. На ее шее вздулся багровый рубец, кровь из раны на плече окрасила клетчатую рубашку. Она не отрывала взгляда от сарая для коз, но не видела там никакого движения. Ни единого живого существа, ничего, представляющего для нее опасность.

«Я должна ехать, я должна ехать. Мне нельзя здесь оставаться… нельзя, ни одной минуты».

Она с трудом поднялась на ноги и тут же схватилась за стену дома, пытаясь справиться с головокружением. Ее до сих пор поташнивало, хотя до этого дважды вывернуло на изнанку….

«Не медли. Иди. Шевелись же».

Шатаясь, она поднялась по ступенькам заднего крыльца, споткнулась, но не остановилась. Она не возьмет с собой много вещей. У нее нет времени.

Эд и Моуз чувствовали себя вполне довольными жизнью – спасибо! – праздно сидя перед парикмахерской Макса на Главной улице, представлявшей собой участок дороги Тоу-Спрингз – Клэйтонвиль. Эду было шестьдесят восемь лет, а Моуз отказывался сообщать свой возраст, поэтому никто его уже и не спрашивал. Жены у обоих к этому времени умерли, благослови их Господь, оба они получали вполне приличную пенсию и социальное пособие, и течение жизни для них приятно замедлилось.

– Там не клюет, Эд.

– Надо спуститься ниже по течению, Моуз. Ниже по течению. Река так и кишит рыбой аж до самой твоей фермы. Наловишь, если захочешь.

Моуз слышал только первую часть тирады, но не вторую. Он пристально смотрел на зеленый «плимут» с двумя явно расстроенными детьми на заднем сиденье, который быстро проехал мимо по Главной улице.

– Эд, мы знаем этих ребятишек?

– Каких?

– Что ж ты не смотришь, куда я показываю? Эд посмотрел, но увидел лишь багажник «плимута» и две белокурые макушки над спинкой заднего сиденья.