— Нет, сэр, не входила… Я бы мог убить вас, сэр, когда вы снимали седло или потом, на дороге, но не сделал этого.

— И напрасно. Теперь бы тебе не пришлось стоять вот так, ожидая решения своей судьбы.

— Ваша правда, сэр.

— Ей-богу, ты мне нравишься, парень. У меня такое впечатление, что мы ещё можем с тобой подружиться. Как полагаешь?

— Хотелось бы, сэр.

— Можешь опустить руки… Кто ты?

— Меня зовут Аббас Рахман, сэр.

— Как оказался здесь?

— Отбился от каравана.

— От какого?

— Торгового, сэр. Я был охранником.

— Как это случилось?

— Сошла лавина. Я чудом уцелел, сэр.

— Ах, лавина! — в голосе допрашивающего прозвучала насмешка. — И в каком же месте она сошла?

— На подходе к Синему ущелью, — через силу выдавил из себя Аббас, интуитивно прозревая, что ложь не принесёт ему пользы.

— Какие товары везли купцы?

— Разные, сэр… Я не интересуюсь чужими делами.

— Значит, героин ты прихватил на собственный страх и риск? — пластиковый мешочек тяжело шлёпнулся под ноги контрабандиста.

Аббас вздрогнул и подобрался, готовясь к прыжку из светового круга, но голос властно пресёк этот ещё неосознанный, почти инстинктивный порыв.

— Стоять на месте! — последовало суровое предупреждение. — Не то заработаешь пулю.

— Слушаюсь, сэр, — Аббас успокаивающе поднял руки. — Я не сделаю ничего плохого.

— Вижу, что с тобой можно иметь дело, — голос коварного гяура, успевшего, как видно, обшарить пещеру, снова стал дружелюбным. — Расскажи мне все как есть, и тогда мы подумаем, как жить дальше.

— Это не моё, — Аббас осторожно тронул ногой мешочек. — Я взял по ошибке чужой груз.

— Меня не интересуют наркотики. И вообще я не из полиции, можешь не опасаться.

— Ах так, сэр…

— Итак, что же на самом деле случилось в Синем ущелье?

Аббас помолчал, собираясь с мыслями, затем обстоятельно и абсолютно правдиво рассказал о засаде и обо всех последовавших после перестрелки событиях. Благо их было не так уж и много.

— Теперь вернёмся к началу, — внимательно выслушав контрабандиста, предложил человек с фонарём. — Зачем тебе понадобилась лошадь?

— Зачем вообще человеку лошадь? — пожал плечами Аббас. — Я хотел поскорее вернуться домой.

— Приятно убедиться, что наши планы совпадают… У меня к вам деловое предложение, мистер Рахман, — уважительно обратился незнакомец. — Не хотите ли поступить ко мне на службу, чтобы, совершив маленькое путешествие, вернуться в цивилизованный мир?

— О таком я не смел даже мечтать! — Аббас задохнулся от радости и, молитвенно вскинув руки, упал на колени. — Готов быть вашим верным рабом, сэр!

— Зачем же рабом? Будете выполнять привычную работу. И хотя вы, как я мог убедиться, не нуждаетесь в деньгах, точнее — перестанете в них нуждаться, когда, так сказать, реализуете продукцию, я готов оценить ваши услуги… Скажем, две тысячи долларов. Устраивает?

— Да вознаградит вас Аллах!

— Отлично! С этой минуты вы у меня на службе, мистер Рахман. Можете встать или, если угодно, оставайтесь сидеть. Я вам верю… Завтра сюда подойдёт небольшой караван, к которому мы оба присоединимся. Чтобы все сошло гладко и не возникло ненужных расспросов, я подготовил для вас небольшую легенду. Надеюсь, вы знаете, что это такое?

— Конечно, сэр. Раз уж я занимался такими делами…

— Поскольку мне понравилась ваша идея насчёт лавины, то я беру её за основу. С той лишь разницей, что оба мы альпинисты и работаем в одной экспедиции, исследующей подходы к Сияма Таре. Устраивает такой вариант?

— Вполне, сэр. Как прикажете, сэр.

— К вашему сведению, меня зовут Чарльз Макдональд, и вы не ошибётесь, если станете называть меня по имени. Договорились?

— Как пожелаете, мистер Макдональд.

— Тогда поживее скатывайте свой коврик — и поспешим подняться в вашу обитель. От реки тянет ледяной сыростью, и будет куда приятнее, если оставшиеся детали мы спокойно отработаем у костра.

Ночь пролетела в трогательном согласии. Аббас не уставал подбрасывать в огонь можжевельник, и благовонный тяжёлый дым, пронизанный жгучими искорками, низко стлался над остывшей землёй.

Перед самым рассветом Макдональд, проверяя новообретенного помощника, позволил себе забыться. Поплотнее закутавшись в одеяло, он незаметно достал «вальтер» и притворился спящим. Уронив голову на грудь, зорко следил сквозь неплотно прикрытые веки за сменой теней, напряжённо ловил каждый звук.

Но Аббас вёл себя образцово. Когда ветер менял направление, он даже пытался отгонять от уснувшего хозяина дым. Видимо, предложенные условия его вполне устраивали.

Приближался гималайский рассвет. Сквозь пепельный сумрак проступили кромешные тени вершин. Синим застывшим дымом обозначились повисшие в серебристой пустоте облака. Потом началась игра невыразимых полутонов и в стремительно светлеющем небе, как спицы гигантского, набиравшего обороты колеса, промелькнули тёплые розоватые проблески.

Костёр больше не ослеплял, но мир внизу ещё пребывал застывшим и черно-белым. Клокотала укутанная паром река. Покрытая изморозью тропа вдоль щебнистой осыпи выглядела невесомой паутинкой. Макдональд не поверил своим глазам, когда на дороге возникла расплывчатая фигура. Бросив мгновенный взгляд на своего действительно задремавшего напарника, он приставил к глазам бинокль. К развилке действительно приближался человек. Судя по всему, это был местный житель. Передвигался он довольно быстро, но не как спортсмен-марафонец, а словно бы скользил, едва касаясь земли.

— Аббас! — Макдональд бесшумно поднялся и растормошил похрапывающего пакистанца. — Ну-ка взгляните туда. — Перебросил благоразумно упрятанную в спальный мешок «М-16» с оптическим прицелом.

Мгновенно пробудившийся контрабандист привычно вскинул оружие.

— Маджнун[16], — определил он после долгого наблюдения. — Им движет чужая воля. В этой стране, где люди подобны демонам и поклоняются ансабам[17], такое бывает. Я слышал не раз от старших товарищей.

— Что такое маджнун? — спросил Макдональд, не опуская бинокля.

— Человек, в которого вселилась злая сила, сэр.

— Вот как?.. А что, очень точно… А ну-ка сними его.

— Как это… снять, сэр?

— Огонь! — тихо скомандовал австралиец.

На прощание Роберт Смит преподнёс верховному ламе полугаллоновый термос, вызвавший настоящую сенсацию среди местной элиты, а управителя дзонга, представлявшего короля Друк Юл, одарил совершенно ненужной тому, но все же занятной кофеваркой из термостойкого стекла.

Лама, испытывая одновременно смутную тревогу и облегчение, пометил в своих тетрадках, что пришелец из страны Америка намерен подняться к Большому ребру и, обогнув ледник, направиться в Мустанг.

От более точной детализации маршрута Смит уклонился, избегая заведомой лжи. По совету Макдональда, загодя отправившегося на разведку бродов, он, завалив проводника бесконечными хозяйственными поручениями, пригласил в качестве толмача итальянца.

Вольно или невольно, но европеец проявит сочувствие, если коллега неожиданно окажется в затруднительном положении. К придиркам местной администрации, погрязшей во мраке средневековых обычаев, он тоже отнесётся совершенно иначе, нежели суеверный шерп, воспитанный в страхе перед кармой и жуткими порождениями гималайской фантазии: демонами, дакинями, ожившими мертвецами или снежным человеком.

Ни лама, ни представитель бутанской власти ничего не могли возразить против внезапной и потому особенно подозрительной перемены намерений незваного гостя. Вестей от трипона все не было, а человек, имевший непальскую визу, мог поступать по своему усмотрению.

— Вы как пойдёте? — вкрадчиво поинтересовался управитель дзонга. — Через перевал или сразу возьмёте вверх, в горы?