После обеда в Благостный четверг Мак заглянул к Доку.

– У нас с ребятами в субботу вечеринка намечается. Так что приглашаем. R. S. V. Р.

– Moi, je reponds oui.

– Чего-чего?

– Приду, обязательно.

Тут Мак вспомнил о возложенном на него поручении:

– Слушай, Док, такое дело. Можно, конечно, у тебя окольным путем выведать, но я лучше напрямик. Когда у тебя день рождения? Я что-то позабыл.

Док содрогнулся:

– Только не надо отмечать! Вы уже один раз отметили, помнишь, еще до войны, – мне до гроба хватит!

– Да не собираемся мы ничего отмечать, – успокоил Мак. – Просто с одним парнем поспорили, на доллар, когда у тебя день рождения. Ну?

– Четвертого июля, – Док назвал первую дату, какая пришла на ум.

– Так ведь это День независимости!

– А я и родился в День независимости, – с радостным облегчением подтвердил Док.

В тот же день, ближе к вечеру, Фауна и девочки наведались в Королевскую ночлежку (как вы помните, Мак пригласил их письмом – «на стаканчик винца, и для важного разговору»). Однако Сюзи с ними не было. С самого утра она казалась молчалива, а потом и вовсе отделилась от компании – пошла гулять на Сосновый мыс, бродила в окрестностях маяка, глядела в озерца, оставленные приливом, срывала скромные, робкие цветы, что растут под самым боком у океана. На сердце было смутно. Хотелось и смеяться и плакать: Док пригласил ее в греческий ресторанчик на пристани. Сюзи ощущала радостное волнение и вместе боязнь, доходящую до тошноты. Док пригласил через Фауну, а Фауна уговорила.

– Нет, нет! Ни за что не пойду, – кричала она Фауне в первом порыве.

– Пойдешь как миленькая, – отвечала Фауна. – Добром не захочешь – палкой погоню!

– Гони! Все равно не заставишь.

– Вон ты как! А я-то, дура, для нее стараюсь…

– Как я пойду? У меня и надеть-то ничего красивого нет.

– А у Дока, думаешь, есть? Если уж его не заботит, в чем он будет, так зачем тебе голову ломать?

– Конечно, ему-то что. У него, поди, суть не в наряде, а в душе. А у таких, как я, – в душе одна пустота, вот и приходится наряжаться. И потом, я не знаю, как себя с ним вести. Снова разозлюсь, наговорю гадостей. Не умею я быть душкой…

– Вот что, детка, – сказала Фауна. – Хочу я тебе дать один хороший совет. А если он не пойдет впрок, можно хоть сейчас звать Джо Блейки, выпроваживать тебя из Монтерея. А совет такой: никогда не начинай драку первая. Бей только тогда, когда тебя ударили. И не думай, что все только и мечтают, как бы тебя обидеть…

– Разве что старый костюм одеть? – заколебалась Сюзи. – Правда, он с пятном…

– Ничего, попросишь Джо Элеганта – выведет пятно и погладит. Скажешь, я велела.

Так вот и получилось, что бродила Сюзи в Благостный четверг около маяка…

По правде говоря, встреча в Королевской ночлежке была не так уж нужна: гости знали про лотерею. Фауна еще раньше сама купила десяток билетов и девочек заставила купить по одному.

Эдди позаимствовал с работы стаканы – на сей раз с разрешения Могучей Иды, которая была в числе гостей. Ида принесла с собой две бутылки виски «Сосновый каньон».

– Недорого купила; да не больно и жаль, – объяснила Ида.

На встрече царила церемонная серьезность. Агнесса и Мейбл сидели как паиньки, колени вместе. Под испепеляющим взглядом Фауны Бекки тоже свела колени – так поспешно, что виски у нее в руке расплескалось.

– Ну, будет дельце! – сказал Мак. – Представляю лицо Дока, когда он выиграет.

– Постойте, – сказала Могучая Ида. – А как же вы ему объясните выигрыш, если он и билета не покупал?

– Мы объявим, – важно отвечал Мак, – что билет на его имя приобрел неизвестный друг… Я только что видел Дока. Он обещал, что обязательно придет в субботу.

– Когда у него день рождения, узнал? – спросила Фауна.

– А как же. Четвертого июля.

Фауна выпустила воздух, как из шарика.

– Вот это да! Вот это я понимаю! Ну все, Док, плакала твоя вольная жизнь. Так уж тебе на роду написано… До чего же славно все сходится!

– Что сходится? – спросил Мак.

Глаза Фауны подернулись влагой.

– Тут такое дело… – голос ее от волнения звучал хрипло. – Не хочется мне мешаться в вашу игру, но почему б нам заодно не отпраздновать и помолвку?

– Чью помолвку?

– Они, правда, еще не помолвлены. Но скоро будут.

– Да кто?

– Сюзи с Доком. У них по гороскопу так выходит.

– А если они не захотят?

– Захотят, – сказала Фауна. – Еще как захотят!

Все немного помолчали, потом Мак произнес тихо и торжественно:

– Я же вам говорил, что будет дело. Но это не просто дело, это знатное дело! У нас, почитай, с самой войны таких важных событий не было! А ты уверена, что Док не взбрыкнет?

– Ничего, как-нибудь с ним справлюсь. Только, чур, ему о нашей затее – молчок!.. Я однажды боксера тренировала – был один такой во втором полусреднем весе, по кличке Келли-поцелуйся-со-смертью, – вот с кем было трудно. Однако ничего, справилась… И Док у меня тоже будет в форме.

– А Сюзи? – спросил Эдди.

– А Сюзи уже в форме, хоть сейчас на ринг, – отвечала Фауна.

Расходились молча, но у каждого в груди горело пламя. Нет, никогда еще не бывало на свете такого дня, как этот Благостный четверг. И, между прочим, он еще не кончился!

В половине пятого Фауна вызвала Сюзи к себе в спальный кабинет для смотра снаряжения. Сюзи бросила ворох одежды на кровать Фауны.

– Что, еще раз погладить захотелось? – спросила Фауна. Взяла в руки серую шерстяную юбку и жакет, аккуратно разложила, придирчиво осмотрела, обнюхала: нет ли пятен, не пахнет ли пятновыводителем. – Что ж, неплохая вещь.

– Это у меня еще с приюта, общественное приданое.

– Другим сообщать не обязательно! – Взгляд Фауны остановился на коричневых туфлях. – Эй! Джо! Элегант! – прокричала она в дверь.

Джо нехотя приплелся.

– Вообще-то у меня сейчас отдых…

– Так на то я и хозяйка, чтоб работники отдыха не знали, – сказала Фауна. – Сбегаешь в мастерскую Уилдока, пусть прибьют на эти туфли новые набойки. Где краска слезла – подкрасят. И хорошенько начистят. Подождешь там, пока будет готово.

Джо проворчал что-то себе под нос, однако взял туфли и ушел.

– Перчатки у тебя есть? – спросила Фауна.

– Нет.

– Ничего, я тебе одолжу. Вот эти – белые. Так, держи еще новый платок – смотри не испачкай помадой! Женщина должна быть во всеоружии: начищенные туфельки, чистые перчатки, крахмальный носовой платок, да чтоб шов на чулках в сторону не съезжал… Такая женщина чего хочешь добьется! Костюм у тебя неплохой, хороший матерьяльчик, чем дольше носится, тем лучше смотрится – если, конечно, при этом каблуки на туфлях не сбиты! Эй там, позовите Бекки!

Вошла Бекки.

– У тебя, помнится, была белая пикейная манишка и манжеты…

– Да, я как раз их только что подштопала и накрахмалила.

– Ты не могла бы одолжить их Сюзи? Пришей их пожалуйста, вот к этому жакету.

– Только пускай потом выстирает!

– Это само собой…

Бекки прихватывала к рукавам манжеты, а Фауна занялась сумочкой Сюзи.

– Ну-ка, вытряхни все ко мне на кровать. Так, аспирин тебе ни к чему. Расческу возьми мою, а свою выбрось. Только у нерях бывает расческа без зубьев. Гигиенические салфетки? Пригодятся. Вот тебе еще моя компактная пудра – время от времени пудри легонько нос. Так, посмотрим на ногти. Хм, не худо… Голову ты, я вижу, помыла?

– Дай ей лучше парик, – посоветовала Бекки, откусывая нитку.

– Не умничай, – одернула Фауна. – Чего сидишь, пришила? Тогда берись за ее прическу, да смотри не начуди. – Потом, повернувшись к Сюзи, объяснила: – Бекки у нас по прическам мастерица… А плащик этот ты лучше не надевай. Тоже в приюте дали? Ну, с плащиком они явно сплоховали. – Фауна в задумчивости постучала по зубам карандашом, потом подошла к шкафчику и вытащила горжетку из двух куниц, которые словно сгрызлись между собой. – Ну-ка, надень. Только смотри, потеряешь или чего с ними сделаешь – убью! Так, что еще? Духов не надо. Побрызгайся немножко вот этой розовой водой – запах чуть старомодный, зато свежий и юный.