Слезы просятся на глаза, жалко бедного Владимира Вольфовича (молодец Плеханов, спасибо коллеге Геббельсу, впервые употребившему мелодраму в пропагандистских целях!), но закончу цитирование.
«К Жириновскому я попал, — продолжает Плеханов, — чтобы расспросить его о деталях биографии, и тут же был словно подхвачен вихрем. Энергия кандидата заражала всех окружающих, и они, будто попав под действие мощного магнитного поля, резко меняли свои маршруты. Так случилось и со мной — Жириновский выслушал меня и отрывисто сказал: «Поедемте со мной, на ходу поговорим, все, что надо, увидите, запишите». И неделю, сбитый с привычного пути человеком-магнитом, я вращался в его орбите».
Позднее, использовав Плеханова, человек-магнит выключил свое поле, и, как ненужный гвоздь, отпал Сергей Плеханов. Впрочем, тут с Владимира Вольфовича взятки гладки, каждый политик немного или много вампир, — высосав «попавшего в поле», роняет из когтистых лап высосанный каркас… Позднее Жириновский высказывал недовольство своей биографией Плеханова. Я считаю, что зря. Работа вовсе неплохая, даже отличная. И если отбросить «неандертальцев», «лацканы и лампасы» и те места, где Плеханов пускается в свои собственные рассуждения, — очень эффективная. Я нахожу в процитированном пассаже даже этакие стендалевско-бальзаковские ноты. Портрет в смокинге, разумеется, парадный портрет, но 45-ти летний Растиньяк хоть куда. Тогда, 24 февраля, Плеханов оставался у меня дольше других и, уходя, оставил программу предполагаемой партии октябристов. (Дело в том, что он проектировал воссоздание из праха этой партии) и визитную карточку с двуглавым орлом: «Плеханов Сергей Николаевич, генеральный директор АО «Москвина 8». Адрес повторял название акционерного общества.
Очевидно, возможно проследить влияние Сергея Плеханова на Владимира Вольфовича, но я не обладаю нужными для этого материалами. И желанием. Для меня ясно, что, как лоскутное одеяло, сшит Владимир Вольфович из кусков. Процитированный выше отрывок взят из «Юридической газеты» № 15 за 1991 год.
Сняв аккуратное длинное пальто, застегивающееся у горла, подтянутый, в костюме и при галстуке, стройный, аккуратные усы, очки, — интеллектуал Плеханов прошел и уселся на диван в моем тогдашнем обиталище. Хотя Жириновский и говорит в интервью, что я «к себе пригласил», квартиру эту однокомнатную, безличную совершенно, я снимал у некоего Александра Николаевича. Никаких квартир у меня никогда не было и нет ни в Париже, ни в Москве. Квартира находилась на десятом этаже башни на Герцена, там же, где журнал «Театр».
Второй Сергей — полная противоположность первому: встретишь такого на улице — отнесешь его к категории опустившихся люмпенов, он сливается с фоном — с улицей, с асфальтом, с пивными ларьками и облупленными стенами. Московский, русский, одутловатая физиономия алкоголика, или, по крайней мере, поддавальщика, в помятой и затасканной одежде, потрепанная хозяйственная сумка в руках, Сергей Жариков еще и подыгрывает, «косит» под простолюдина. Талантливый, бывший лидер рок-группы «ДК» Жариков вовсе не прост. Иронический, начитанный, болтун, сплетник, истерик, абсурдист, фейерверк остроумия, пессимист, он из тех, кто ради красного словца не пожалеет ни мать, ни отца, ни детей, ни Историю, ни здравый смысл. Позднее, основав с ним партию, я не смог с ним работать, но вовсе не разочаровался в его талантах, Жариков, впрочем, слишком талантлив, он поэт, артист, с таким вместе работать невозможно. Его юмор разрушителен, его идеи уносят его слишком далеко. Жариков передал Жириновскому немало идей. Он не преувеличивает, когда говорит о Жириновском «это мы одели его в свои лозунги» («Известия» 4 января 94 г.). Хочется только добавить: а он их вульгаризировал. Эстетский эзотеризм Жарикова превращается у Жириновского в вульгарные общие места.
Жариков писал в статье «Мы стоим на пороге новой цивилизации»:
«Немцы — это те же славяно-русы, подвергшиеся латинизации во времена Карла Великого; византийский историк Лев Диакон прямо называл русских германцами.» /…/ «Наш главный союзник и наше будущее сегодня — Германия, поскольку с Германией нас объединяет и Кровь, и Почва — два главнейших признака образования союзов. Это же касается и традиционной Франции и традиционного Ирана. Именно общий инстинкт земледельцев — гипербореев-ариев и их общее континентально геополитическое мышление объединит народы Севера».
Статья опубликована в «Соколе Жириновского» в марте 1992 г. (по соседству с моей статьей «Смерть и рождение Идеологий»). В статье Жарикова есть еще такие строки:
«Говорить о каких-то «крошечных и уютных» странах несерьезно, поскольку «коренные» народы этих «стран» мало того, что не составляют процентного большинства, но и мало чем отличаются от своих соседей».
Через два года на страницах книги Жириновского «Последний бросок на юг», появившейся в продаже в конце 1993 года, находим такие куски:
«Вот вам успокоение для северной Европы. Германия получит возможность восстановить Восточную Пруссию за счет территории Польши, — части ее. Может быть, часть Моравии от Чехии. И немцы успокоятся, больше не будут двигаться никуда на Восток. /…/ В Германии будет хорошо, если новой станет Россия. Франции тоже было бы выгодно. (стр. 137–138). На стр. 140 Жириновский говорит: «Не умеют торговать ни ставропольский медведь, ни уральский. Здесь нужен другой интеллект. «Здесь нужно другое мышление», — правильная фраза Горбачева. Но только не мышление сына колхозника, внучка председателя ставропольского колхоза. Здесь нужен человек с космическим мышлением, как минимум с планетарным. Тогда может быть достигнут эффект, который приведет к разумному существованию, к осуществлению геополитической формулы, обеспечивающей интересы большинства на планете».
Подобных только что процитированным сближений возможней найти бесконечное количество и в книге Жириновского, и в его интервью. Сближений с идеями людей, которые «одели его в свои лозунги». Впечатление такое, что Жириновский прочел залпом все выпуски «Сокола» и, онаркоманившись идеями, войдя в транс, наговорил на магнитофон их вольный пересказ. Так детей в библиотеке заставляли в мое время пересказать содержание прочитанной книги. Ну, естественно, изысканные тонкости эзотеризма потерялись в пересказе, зато появились уральский медведь, внучок председателя, и это красноречивое ТОРГОВАТЬ (вы не в директора продбазы себя предлагаете, Владимир Вольфович, очнитесь!). Кстати, разговорные манеры (Жариков говорит и пишет, Жириновский ничего никогда не пишет, его «книгу» он, без сомнения, наговорил, а сделал Алексей Митрофанов, расписав и разрезав на куски предложений) у Жарикова и Жириновского очень близки. И ритмически, и синтаксически поливы Жириновского напоминают поливы Жарикова. Та же несдержанная, прорывающая здравый смысл словесная стихия, где остроумие мешается с бессмыслием; тот же в конечном счете нелогичный словесный анархизм, волны взаимоисключающих утверждений. Бывший главный редактор «Сокола Жириновского» Жариков вне сомнения в десятки раз более начитан, интеллигентен и подкован, чем Владимир Вольфович. И не только это, Жариков мыслит высоко, Жариков (неорганизованный) — Высокий дух, вот его, жариковские, категории.
«Древний арийский мир (а подавляющее большинство населения России являются потомками «индоевропейцев») знал сакрального императора как главного Мужчину рода, государства», — пишет Жариков. И еще: «Русский герой проливал свою кровь на поле брани. Землю, впитавшую русскую кровь, народ именует русской землей. Русский народ — народ кшатриев, воинов. Именно русская армия создала русскую государственность, кстати старейшую в мире. И вот к сильным жизнелюбивым язычникам пришел юродивый, да еще «не мир — но меч» принес им. (Это о Христе. — Э.Л.) Что делать? Смеяться или рать выставить?»
Владимир Вольфович вульгаризатор, видит русский народ по-иному, его взгляд — взгляд претендента на должность директора продбазы, который уверен в том, что он умеет, а отличие от «ставропольского и уральского медведей», ТОРГОВАТЬ.