Он подступил на шаг ближе, раскрывая ладони в товарищеском жесте.

(Гарро):Если мы намерены выйти из этого штопора подозрений, нам нужно работать в одной связке и доискаться до правды, прежде чем недоверие Корарина доведёт его до ещё большего кровопролития.

(Варрен):До какой правды?

Рубио ждал на палубе рядом с лихтером класса "Арвус", поглядывая назад на лётчика-сервитора с пустыми глазами, заключённого по ту сторону пузыря пилотской кабины. Слуга-автомат был спецом, получившим подготовку высочайшего уровня для управления маленьким челноком, но категорически неспособным на все прочие виды взаимодействий и мыслительных процессов. Было сравнительно просто заполучить перфокарту с управляющими им командами и приказать ему перебросить их на фрегат. После уничтожения танкера пространство вокруг линкора заполнилось мельчайшими обломками, которые сбивали прозревательные датчики. Им удалось переправиться с одного корабля на другой незамеченными, двигаясь на низкой тяге, хотя вернуться обратно будет уже совершенно другой статьёй. Им недостанет удачи, чтобы проскользнуть сквозь сеть во второй раз.

Рубио отступил назад, в тени под крыльями "Арвуса", где единственным источником света было сверхъестественное свечение его пси-капюшона. Оно омывало его лицо прохладными шепотками энергии. Его дарование помогало скрывать от случайных взглядов и лихтер, и его самого. Его умения возвращались к вершине своих возможностей, к той мощи, что они успели набрать до издания Никейского Декрета. Для Рубио это было всё равно что разглядывать смутный образ сквозь рассеивающиеся слои тумана. Со временем, уже скоро, он снова окажется на пике своих способностей.

(Рубио, судорожно вздыхая):Снова оно!

Ощущение чего-то потаённого и опасного, всё тот же эфемерный след, что он почуял на борту "Мистраля", но здесь, сейчас… Рубио шагнул вперёд и заколебался. Гарро поручил ему охранять "Арвус", пока он сам отправился на поиски Варрена, но бездействие выводило псайкера из себя. Он знал, что появившись здесь, они сильно рискуют, но стоять в стороне и ничего не делать… Это смахивало на слабость. Он не мог дожидаться возвращения Гарро, да и ощущение чего-то дурного уже начинало выветриваться из его разума. Он не мог проигнорировать подобную вещь. Рубио в последний раз взглянул на лихтер и с мрачной решимостью отправился в недра "Засечки Кинжала".

Гарро внимательно изучал Варрена. Он знал, что скажи он одно-единственное неверное слово, выкажи хоть малейший признак двуличности, и Пожиратель Миров тут же на него набросится. Сыны Ангрона прибегали к насилию как к первейшему средству в любых делах, и Гарро мог видеть, что из-за событий этого дня Варрен уже на волосок от того, чтобы потерять самообладание.

(Гарро):Варрен, кому ты доверяешь?

(Варрен): Моим собратьям.

(Гарро): Тем, которые прибыли с тобой? Но не тем, которые остались, чтобы следовать за Ангроном?

(Варрен):Не играй со мной в эти игры! Ты знаешь, что я имею ввиду. Нелегко увидеть, что присяга, которой ты живёшь, разорвана в клочья теми, кого ты когда-то звал братьями.

Гарро мрачно кивнул.

(Гарро):Это изменит Легионы, причём у нас нет ни малейшего понимания, как. Он что-то сломал, и это уже никогда не воссоздать заново. Начиная с этого дня и пока не погибнет последний из нас, в уме каждого легионера, который посмотрит на своего брата, всегда будет сомнение. Пусть хоть один миг, но он будет задаваться вопросом: не отвратится ли когда-нибудь мой сородич от Императора? Мы знаем, что мы на это способны, это было показано и доказано, заноза подозрения будет вечно сидеть в наших сердцах. Скажи мне, Варрен… Что ты знаешь о ложах?

Лицо Пожирателя Миров приобрело озабоченный, хмурый вид.

(Варрен):То идиотство давинитов, бессмыслица… Я запретил своим бойцам в них участвовать. Тайные встречи в укромных местечках пристали хлыщам при Имперском Дворе, а не космодесантникам.

Гарро снова кивнул. Он тоже избегал лож по сходным соображениям и, подобно Варрену, расплатился за то, что держался особняком.

(Гарро): Но что Ракицио? Он разделяет это мнение?

(Варрен):Доверяю ли я ему, ты это имеешь в виду? Как и все Дети Императора, он, конечно, позёр, но меч в его руке становится настоящим ураганом клинков. Если бы не Ракицио, я бы уже дюжину раз успел умереть. Он нашёл нам дорогу с Исствана, потеряв при этом множество своих бойцов. Да, он проливал кровь ради меня. Я ему доверяю.

(Голос Ракицио): Хорошо это знать в эти бурные времена.

Гарро обернулся, кладя руку на эфес своего меча, и очутился лицом к лицу с Ракицио. Ни один из них двоих не сознавал, что тот к ним подошёл.

(Гарро): Что ты слышал?

(Ракицио):Достаточно. Сначала ты и кустодий ведёте себя вызывающе, затем вы устраиваете избиение невинных, теперь возвращаетесь, чтобы бросить тень сомнений на нашу честь, и требуете, чтобы мы ловили каждое ваше слово, как собачки? Я мог бы ожидать подобного поведения от смертного, Гарро, но не от одного из нас!

Ракицио стукнул основанием кулака по золотой Державной Аквиле на своей нагрудной пластине, и керамит зазвенел от удара.

(Ракицио):Ты забыл, что это значит? Или отделался от этого вместе с цветами своего Легиона?

(Гарро):Я ничего не забыл! И мне нет нужды доказывать что-то о себе ни тебе, ни кому-то ещё. Я не прикладывал руку к уничтожению "Мистраля", но, возможно, тысможешь объяснить, что побудило его бежать из строя?

Вопрос, казалось, застал воина врасплох.

(Ракицио):Ты пытаешься в чём-то меня обвинить? Переключи внимание на Корарина! Его речь вбросила искру паники! Теперь он выкрикивает нам приказы, словно мы всего лишь свежеиспечённые рекруты!

(Варрен):Какие приказы?

(Ракицио):По причине которых я сюда спустился. Капитан, кустодий потребовал, чтобы представители Легионов собрались на посадочной палубе и ждали.

(Варрен):До какой степени он намерен выкручивать нам руки?! Он что, хочет, чтобы мы взялись за оружие?

(Гарро):Мне ничего про это не известно, заверяю тебя!

(Варрен):Тогда, если мы хотим узнать больше, то у нас, по видимости, нет другого выбора, кроме как подчиниться!

Присутствие Гарро привлекло взгляды собравшихся легионеров. Некоторые были удивлёнными, в других сквозило холодное презрение или откровенное отвращение. Лишь Белые Шрамы хранили невозмутимость. Гарро не выказал никаких эмоций, но под невыразительной маской его лица кипел внутренний конфликт. Они возлагали ответственность на него в той же мере, что и на кустодианского гвардейца, и у чувства вины было свирепое жало. И как бы сильно он ни старался, но он не мог согласиться с тем, что жестокая расправа с "Мистралем" была оправданной. Он был не из тех, кто уклоняется от трудного выбора, он совершал его множество раз в свою бытность легионером и командиром, но Гарро никогда не был безжалостным. В его сердце не имелось того холодного чёрного колодца целенаправленности, из которого черпают некоторые люди. Он надеялся, что он не появится там никогда.

Гарро бросил взгляд вверх, на люк посадочного отсека, ожидая, что тот заскрежещет, открываясь на своей массивной латунной шестерне, но вскоре осознал, что Корарин избрал другой способ своего появления — такой, что породит гораздо больше потрясения и трепета.

В центре палубы неожиданно забрезжило трепещущее зерно изумрудной энергии. Из него молотили молнии, обрисовывая расширяющуюся сферу мерцающей расцветки.

(Голос):Назад! Назад, говорю! Прочь от зелёного!

Каждому из них были известны признаки, предвещающие телепортацию. Любой, застигнутый слишком близко от ореола зоны перемещения, рисковал быть засосанным внутрь и слиться с новоприбывшими, став бесформенным месивом. Гарро заслонил глаза, когда на палубе стремительно возник изумрудно-зелёный шар, внутри которого обретали вещественность и объём фантомы десятков фигур.