— Наверно, работы уже хватит на сегодня, — с надеждой проговорил Боб Мелкович, без пользы толокшийся где-то позади всех.

И тут у ребёнка обнаружилась родня в виде одной старой бабки. Едва пострадавший оказался наверху, старуха тут же выступила вперёд и принялась ругаться скрипучим голосом.

— Она недовольна, — кратко пояснил переводчик, Маркус Джок.

Старуха продолжала шипеть. Глазки её, глубоко ушедшие в тёмные морщинистые веки, горели, как угольки.

— Она говорит, что местные боги покарают вас, — флегматично перевёл толмач.

Старуха выпихивала из себя слова, перемежая их плевками. Довольно странно было видеть такую экспрессию на недавно столь безучастном лице.

— Возможно, подарки смягчат гнев богов, — невозмутимо заметил переводчик.

— Передайте что она получит пару сухих пайков, — распорядился Кондор. — Если я буду давать им деньги, они начнут валиться пачками. Кстати, почему снято ограждение?

Заграждение действительно отсутствовало. В принципе, оно было чисто символической вещью: местные жители, несмотря на их дикость и угрюмую необщительность, никогда ничего в лагере не воровали. Но, верёвки всё же на месте не наблюдалось. Колышки, на которых она была натянута ещё утром, просто лежали на земле.

— Где Берелли? — сердито спросил Кондор.

Только Франко Берелли, переводчик Маркус и врач Эдна Стоун оставались наверху, пока шли работы в карьере. Но, экспедитора не было нигде видно.

— Я читала в палатке, пока вы работали, — объяснила Эдна. — За верёвками никто обычно не следит.

Это и так все знали — не было нужды охранять такую чепуху.

— А вы где были? — строго задал Кондор вопрос проводнику.

— Здесь же и был, где же ещё? — развёл руками тот. И указал на место под навесом поодаль, где обычно и коротал дневное время.

Берелли не было и в лагере.

— А я давно заметил, что они все стояли на самом краю, — с довольным видом выступил Боб Мелкович и огляделся, ожидая аплодисментов. Всё-таки, наблюдательность — большое достоинство!

— А почему же мне не сказал?! — рассердился профессор. — Кто ещё заметил, что толпа подошла к самому краю?!

Все переглянулись и промолчали.

Преждевременное окончание работ было довольно приятным событием. Все не прочь посидеть под навесом, размять ноги и просто пообщаться. Их было двенадцать студентов второго курса археологического факультета.

Аарон Коэн, надо ли говорить, что он — еврей.

Фарид Гесер, полуараб-полунемец.

Аманда Берг, по прозвищу Фанта — из-за своих рыжих волос.

Нэнси Грэхем, стройная брюнетка и вообще очень красивая девушка.

Боб Мелкович, настырный приставала.

Габриэл Моррис, иначе — Красавчик.

Алисия Морешо, со всеми её комплексами.

Маргарет Мэллори — красотка не хуже Нэнси, спортсменка.

Калвин Рушер, неясной национальности.

Джед Фальконе, американец итальянского происхождения.

Заннат Ньоро, афроамериканец.

И последний — Вилли Валентай, просто белый человек.

***

— Валентай, сходите, пожалуйста, с нашим переводчиком в дом к старухе. Проведайте ребёнка и принесите им пайки. — с выражением недовольства обратился к Вилли профессор Кондор.

Переводчик хранил отстранённый вид, явно в чём-то не соглашаясь с главой экспедиции.

Маркус Джок происходил из местных аборигенов. В противоположность замшелой традиции Стамуэна, он в юности покинул этот городок и некоторое время отирался в мелких поселениях Ахаггара, а затем путешествовал по северной Африке в поисках приключений. Человек он был далеко не глупый и весьма любознательный, поэтому сумел выбраться из самых низов — благодаря одарённости и целеустремлённости. Сумел получить образование, много путешествовал. Однако на этом карьера и закончилась. Для того, чтобы продвинуться дальше, нужны родственники, связи, деньги. Всего этого у долговязого, чернокожего Маркуса не имелось. Он стал гидом, переводчиком, парламентёром, регулировщиком мелких конфликтов в разных экспедициях. Его услуги бесценны, но упрямство иногда просто невыносимо. Он постоянно пересекался с Мариушем Кондором по разным мелочам.

Профессора предупреждали в консульстве насчёт своеобразного характера этого не вполне типичного представителя вымирающего племени додонов — жителей дряхлого Стамуэна. Немало экспедиций прибывало под эти мёртвые, сухие стены, но никому не удавалось ничего разузнать про обычаи этого городка, изолированного от всего мира не только многими милями песка, но и крайней необщительностью жителей. Они ничего не продавали и ничего не покупали, ни с кем не разговаривали и ни на что не реагировали. Единственной связью их с внешним миром был проводник и переводчик Маркус Джок, выходец из Стамуэна — такой же упёртый, как все додоны.

Вот и теперь Маркус утверждал, что глава экспедиции ни в коем случае не должен лично идти к пострадавшему мальчишке да ещё и извиняться в чём-то. Это-де уронит его статус. Тогда профессор больше может не рассчитывать и не надеяться на сохранность лагерного оборудования и всех вещей экспедиции. У него будут всё тянуть прямо из-под носа. Да и что такое этот самый мальчишка? — мелочь просто, больше ничего!

Кондор негодовал и требовал от Маркуса, чтобы тот признал негуманность своего утверждения. Профессор так и подпрыгивал, так и кипятился, но ничего не мог поделать с невозмутимым упрямством переводчика. Маркус обычно вежливо выслушивал многочисленные аргументы, потом склонял голову и, глядя искоса в песок, негромким голосом последовательно разбивал все доводы Кондора. Наблюдать подобные сцены было очень уморительно: казалось, беспокойная птица наскакивает на телеграфный столб, настолько разными они были — невысокий худощавый Кондор и тощий долговязый переводчик. Но, сегодня было несколько иначе. Сегодня европейская дипломатия требовала слова.

Добившись от шефа отказа от личного участия в операции, Маркус не смог убедить его вообще никого не посылать. Кондор твёрдо решил направить с речью одного из своих студентов. Он называл это "крепить связи". Поэтому Валентаю были вручены пайки, запаянные в плотные пластиковые конверты и безоговорочно приказано идти за Джоком.

Со стороны могло показаться странным, что профессор так настойчиво требовал от проводника взять с собой в Стамуэн кого-то из экспедиции для принесения извинений какой-то неграмотной старухе. На самом деле всё было далеко не столь просто. Ещё до прибытия экспедиции к этому старому городу проводник и переводчик Маркус Джок очень твёрдо и убедительно объяснял, что посторонним заходить за стены города категорически нельзя. Это-де страшнейшее табу. Он всячески застращал профессора и всех его студентов.

Но Мариуш Кондор тоже был себе на уме. Он сделал вид, что согласился и уверил проводника, что не позволит никому даже и помыслить о таком. И в самом деле, профессор сдержал слово. Уважать местные обычаи в любом случае — дело архиважное. От этого зависит обычно не только успех дела, но и сохранность жизни.

Профессор прекрасно был осведомлён о мистических способностях африканских колдунов и очень хорошо помнил историю одного немецкого коллеги, который несколько лет назад вздумал игнорировать важность местных запретов. После того, как несколько дней он не выходил на связь, прибыл спасательный отряд и обнаружил всю экспедицию в полной прострации бродящей по пустыне. Вместе с памятью люди утратили и человеческий вид, скинули с себя одежду, обувь и умирали от обезвоживания и голода. Лишь много позже, уже в госпитале, они пришли в себя и оказалось, что ровным счётом ничего не помнят — даже того, что вообще были в этой затерянной дыре. Такие вот дела, да-с.