— Отцы принимают участие в жизни детей, когда им дается такая возможность, — миролюбиво произнес Джон.

Сол ничего не сказал, однако пристально посмотрел на нее, и при этом в его взгляде не было ни мужской похоти, ни одобрения ее внешности.

Прекрасно! Чем больше она найдет уязвимых точек под его высокомерной оболочкой, тем лучше! Она до сих пор помнила ту боль, которую принес ей и сестрам отец, настаивавший на своем праве встречаться с дочерьми. Она помнила томительные часы сидения перед телевизором в отцовской гостиной, ибо им было запрещено мешать ему, когда он работал. Ему вообще не нужны были дочери! Просто ему надо было отнять их у матери, чтобы как можно больше расстроить ее.

Оливия начала собирать пустые глубокие тарелки, и Талла вскочила, чтобы помочь ей.

— Да нет, не беспокойся, — начала было подруга, но Талла быстро подхватила свою и Джона тарелки, а потом с чувством неловкости поняла, что Сол протягивает ей и свою.

Искушение проигнорировать его было так велико, что она уже собиралась отвернуться, как вдруг встретилась с ним взглядом.

Он понимающе смотрел на нее, но ее смутило не столько это, сколько спокойная решимость в его голосе:

— Вы присядьте, я сам их отнесу. — С этими словами Сол поднялся. Он ловко подхватил у нее тарелки, а потом тепло обратился к Оливии:

— Суп был очень вкусный. Придется тебе поделиться со мной рецептом.

— В нем нет ничего сложного, — заверила его Оливия, и они вместе направились на кухню. — Тем более если у тебя есть миксер.

— Сол по-настоящему стремится создать детям домашний уют, не так ли? — прокомментировала Дженни, когда они ушли. — Я просто восхищаюсь тем, как он старается все устроить.

— Интересно, почему отец-одиночка вызывает гораздо больше сочувствия, чем женщина в таком же положении? — мрачно спросила Талла. — А ведь Сол даже не совсем отец-одиночка. — Она замолкла, поскольку двери кухни отворились и Сол с Оливией возвратились в столовую.

Талла успела заметить, что она слегка удивила Дженни своей враждебной репликой, но ее раздражало, что все восхваляют Сола, и скорее всего, незаслуженно.

— У вас была возможность посещать музеи, пока вы работали в Гааге? — спросил Сон.

— Иногда, — снисходительно ответила Талла. Она приняла решение не поддерживать с этим человеком разговор. Чем дольше она вслушивалась в беседу, тем больше ощущала то уважение, которое все, а в особенности Дженни и Оливия, питали к Солу.

Почему, в конце концов, человека должны так ценить только за то, что он берет ответственность за собственных детей на один уикенд из четырех? И даже при этих условиях он не посвящает им все время, а вместо этого нанимает няньку, а сам ходит на званые обеды и купается в восхищенных взглядах своих родственниц. Тот еще папочка!

Она вспоминала, как ее собственный отец делал то же самое — оставлял их с бабушкой, а сам уходил под предлогом встречи с каким-то своим партнером по бизнесу.

— Талла, я рассказала Солу о коттедже, который ты вчера смотрела. Талла просто влюбилась в этот коттедж, — объяснила она остальным. — Это…

— Об этом сейчас не может быть и речи, — быстро оборвала ее Талла. — И вообще, это непрактично.

— Иногда не мешает быть немного непрактичным, ведь фантазия, мечты так нужны, — донеслись до нее слова Сола. — В конце концов, благодаря этому мы становимся людьми.

Талла почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Но когда она взглянула на него, чтобы опровергнуть его слова, он смотрел не на нее, а на Оливию… а та откровенно улыбалась ему в ответ.

У Таллы разболелась голова. Она почувствовала усталость, ей показалось, что она окружена непробиваемо плотным кольцом родственников и почти физически ощущает тесную связь между ними.

— Когда Луиза заканчивает занятия в университете? — будничным тоном спросил Сол у Дженни.

Талла даже вздрогнула от удивления и отвращения — ей было противно слышать, с какой беспечностью Сол спрашивает Дженни о ее дочери, которая почти на двадцать лет младше его самого. Она уже знала, что девушка была сильно привязана к Солу, и увидела, как неуютно почувствовала себя Дженни. Прежде чем ответить, она взглянула на мужа, а потом тихо сказала:

— Официально ей учиться еще несколько месяцев, хотя она сказала, что может приехать домой и раньше. Очевидно, когда занятия кончаются, им дают время для подготовки к экзаменам.

Дженни было неловко обсуждать дела дочери с Солом, и ничего удивительного. Талле оставалось лишь удивляться выдержке Дженни и поразительному высокомерию Сола, его явному пренебрежению родительскими чувствами Дженни и Джона.

В конце концов обед завершился. Джон и Дженни поднялись, чтобы распрощаться. Вскоре после этого, отказавшись выпить последнюю чашечку кофе, Сол тоже объявил, что ему пора домой.

Каспар вызвался проводить его, и, как только они вышли, Талла последовала за Оливией на кухню, чтобы помочь ей вымыть посуду.

— Какой милый этот Сол, — тепло сказала Оливия, начав загружать посудомоечную машину. — Я так надеюсь… — Она умолкла, заметив выражение лица Таллы. — Тебе он не нравится, правда? — тихо спросила она подругу.

— Прости меня, Оливия, — извинилась Талла. — Нет, не нравится. Я знаю, он твой кузен, член твоей семьи, но… — Она набрала больше воздуха и подняла голову, усилием воли заставив себя посмотреть в глаза Оливии, на лице которой был написан страх. — В нем все то, что мне не нравится в мужчинах. Я знаю, что ты… что ты с ним… — Она смущенно покачала головой. — Я хочу сказать… ну, ты только посмотри, как он сегодня бросил своих детей ради того, чтобы прийти сюда. Человек, который так поступает, не заслуживает быть отцом. Он…

— Талла… — услышала она голос Оливии. Подруга напряженным голосом пыталась предупредить ее, но было слишком поздно. Талла проследила за ее взглядом и, обернувшись, увидела в дверях Сола. Он был в ярости.

— К вашему сведению, единственная причина, почему я «бросил» своих детей, как вас неверно информировали, — это приглашение Оливии…

— Сол, — умоляюще протянула Оливия. — Талла не имела в виду… она не понимает…

— Наоборот, я все прекрасно понимаю, — резко возразила Талла.

— Я вернулся, чтобы уточнить, можно ли мне будет оставить Мег у вас в понедельник на ночь, — сказал Сол Оливии, совершенно игнорируя Таллу.

— Конечно, Каспар заберет ее из школы и привезет к нам.

Сол повернулся, чтобы уйти, но потом заколебался, обернулся и уничтожающе посмотрел на Таллу.

— Надеюсь, что в своей работе вы окажетесь более прозорливой и ответственной, чем в суждениях о мужчинах, — холодно сказал он ей. — В противном случае…

— В противном случае что? — вскинув голову, с вызовом произнесла Талла. Вполне вероятно, что он выше ее по статусу в компании, но, слава Богу, он работает в другом отделе.

— Мне надо идти, Ливви, — сказал Сол, проигнорировав вопрос Таллы. — Я обещал Бобби вернуться раньше двенадцати. Они с Люком хотят погостить у тети Руфи и Гранта, пока те не улетели в Бостон.

— Да, я знаю, — ответила Оливия. — По-моему, это чудесно, что Руфь и Грант договорились проводить по полгода то на ее родине, то на его.

— Решение, достойное Соломона, — согласился Сол с улыбкой. Но улыбка его улетучилась, едва он повернулся к Талле и резко и напряженно кивнул ей, а потом кратко пожелал обеим дамам доброй ночи.

Талла едва дождалась, пока за спиной Сола захлопнулась дверь, и хрипло спросила:

— Ливви, ты не станешь возражать, если я лягу спать? У меня немного разболелась голова…

— Конечно, конечно, иди, — подбодрила ее Оливия. Талла понимала, что ее враждебность по отношению к Солу смущала подругу, но все равно не могла ни извиниться, ни сказать, что берет свои слова обратно.

Час спустя, прильнув в кровати к Каспару, Оливия сонно пробормотала:

— Никак не могу понять, почему Талла так враждебно настроена к Солу. Он и в самом деле самый приятный человек, какого только можно встретить. Дядя Хью всегда говорил: это просто здорово, что Сол решил пойти в промышленность, ведь он, несмотря на всю его квалификацию и профессионализм, не обладает таким агрессивным, жестким нравом, который необходим, чтобы взобраться на вершину адвокатской карьеры, У Люка это есть, конечно же, и…