А волосом да возрастом ровным с меня,
А мы с ним были братьица крестовые;
А хлеба ест как по три-то калачика крупивчатых,
А пьет-то зелена вина на три пятачика на медныих». -
«Да черт-то ведь во Киеве-то есть, не богатырь был!
А был бы-то ведь зде да богатырь тот,
Как я бы тут его на долонь ту клал,
Другой рукой опять бы сверху прижал,
А тут бы еще да ведь блин-то стал,
Дунул бы его во чисто поле!
Как я-то ещё ведь Идолище
А росту две сажени печатныих,
А в ширину-то ведь сажень была печатная;
Головище у меня – да что люто лохалище,
Глазища у меня – да что пивные чашища,
Hoc-то ведь на роже с локоть бы.
Как я-то ведь да к выти хлеба ем
А ведь по три-то печи печеныих,
Пью-то я ещё зелена вина
А по три-то ведра я ведь мерныих,
Как штей-то я хлебаю по яловицы есте русскии!»
Говорит Илья тут таково слово:
«У нас как у попа было ростовского,
Как была что корова обжориста,
А много она ела, пила, тут и треснула.
Тебе-то бы, поганому, да так же быть».
Как этыи тут речи не слюбилися,
Поганому ему не к лицу пришли,
Хватил он как ножище тут, кинжалище
Со того стола со дубова,
Как бросил он во Илью-то Муромца,
Что в эту калику перехожую.
Как тут-то ведь Илье не дойдет сидеть,
Как скоро он от ножика отскакивал,
Колпаком тот ножик приотваживал;
Как пролетел тут ножик да мимо-то,
Ударял он во дверь во дубовую;
Как выскочила дверь тут с ободвериной,
Улетела тая дверь да во сени те,
Двенадцать там своих да татаровей
Намертво убило, друго ранило.
Как остальны татара проклинают тут:
«Буди трою проклят, наш татарин ты!»
Как тут опять Илюше не дойдет сидеть,
Скоро он к поганому подскакивал,
Ударил как клюшой его в голову,
Как тут-то он, поганый, да захамкал есть.
Хватил затем поганого он за ноги,
Как начал он поганым тут помахивать.
Помахиват Илюша, выговариват:
«Вот мне-ка, братцы, нынче оружье по плечу пришло».
А бьет-то сам Илюша, выговариват:
«Крепок-то поганый сам на жилочках,
А тянется поганый, сам не рвется».
Начал он поганых тут охаживать
Как этыим поганыим Идолищем.
Прибил-то он поганых всех в три часу,
А не оставил тут поганого на семена.
Как царь тут Костянтин-он Боголюбович.
Благодарствует его, Илью Муромца:
«Благодарим тебя, ты старыи казак Илья Муромец!
Нонь ты нас еще да повыручил,
А нонь ты нас да еще повыключил
От тыи от смерти безнапрасныи.
Ах ты, старыи казак да Илья Муромец!
Живи-тко ты здесь у нас на жительстве,
Пожалую тебя я воеводою».
Как говорит Илья ему Муромец:
«Спасибо, царь ты Костянтин Боголюбович!
А послужил у тя только я три часа,
А выслужил у тя хлеб-соль мягкую,
Да я у тя еще слово гладкое,
Да еще уветливо да приветливо.
Служил-то я у князя Володимира,
Служил я у него ровно тридцать лет,
Не выслужил-то я хлеба-соли там мягкия,
А не выслужил-то я слова там гладкого,
Слова у него я уветлива, есть приветлива.
Да ах ты, царь Костянтин Боголюбович!
Нельзя-то ведь еще мне зде-ка жить,
Нельзя-то ведь то было, невозможно есть:
Оставлен есть оставеш на дороженьке».
Как царь тот Костянтин Боголюбович
Насыпал ему чашу красна золота,
А другую-то чашу скатна жемчугу,
Третьюю еще чиста серебра.
Как принимал Илюшенька, взимал к себе,
Высыпал-то в карман злато-серебро,
Тот ли-то этот скатный жемчужок.
Благодарил-то он тут царя Костянтина Боголюбова:
«Это ведь мое-то зарабочее».
Как тут-то с царем Костянтином распростилися,
Тут скоро Илюша поворот держал.
Придет он на уловно это местечко,
Ажно тут Иванище притаскано,
Да ажно тут Иванище придерзано.
Как и приходит тут Илья Муромец,
Скидывал он с себя платья те каличие,
Разувал лапотцы семи шелков,
Обувал на ножки-то сапожки сафьянные,
Надевал на ся платьица цветные,
Взимал тут он к себе своего добра коня;
Садился тут Илья на добра коня,
Тут-то он с Иванищем еще распрощается:
«Прощай-ка нынь ты, сильное могуче Иванище!
Впредь ты так да больше не делай-ка,
А выручай-ка ты Русию от поганыих».
Да поехал тут Илюшенька во Киев-град.
Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром
Ездит Илья во чистом поле.
Говорит себе таково слово:
«Побывал я, Илья, во всех городах,
Не бывал я давно во Киеве,
Я пойду в Киев, попроведаю,
Что такое деется во Киеве».
Приходил Илья в стольный Киев-град.
У князя Владимира пир на весело.
Походит Илейко во княжой терем,
Остоялся Илейко у ободверины.
Не опознал его Владимир-князь,
Князь Владимир стольный киевский:
«Ты откуль родом, откуль племенем,
Как тебя именем величать,
Именем величать, отцем чествовать?»
Отвечает Илья Муромец:
«Свет Владимир, красное солнышко!
Я Никита Заолешанин».
Не садил его Владимир со боярами,
Садил его Владимир с детьми боярскими.
Говорит Илья таково слово:
«Уж ты, батюшка Владимир-князь,
Князь Владимир стольный киевский!
Не по чину место, не по силе честь:
Сам ты, князь, сидишь со воронами,
А меня садишь с воронятами».
Князю Владимиру за беду пало:
«Есть у меня, Никита, три богатыря;
Выходите-ка вы, самолучшие,
Возьмите Никиту Заолешанина,
Выкиньте вон из гридницы!»
Выходили три богатыря,
Стали Никитушку попёхивать,
Стали Никитушку поталкивать:
Никита стоит – не шатнется,
На буйной главе колпак не тряхнется.
«Ежели хошь, князь Владимир, позабавиться,
Подавай ещё трех богатырей!»
Выходило ещё три богатыря.
Стали они Никитушку попёхивать,
Стали они Никитушку поталкивать.
Никита стоит – не шатнется,
На буйной главе колпак не тряхнется.
«Ежели хошь, князь Владимир, потешиться,
Посылай ещё трех богатырей!»
Выходили третьи три богатыря:
Ничего не могли упахать с Никитушкой.
При том пиру при беседушке
Тут сидел да посидел Добрынюшка,
Добрынюшка Никитич млад;
Говорил он князю Владимиру:
«Князь Владимир, красное солнышко!
Не умел ты гостя на приезде учёствовать,
На отъезде гостя не учёствуешь;
Не Никитушка пришел Заолешанин,
Пришел стар казак Илья Муромец!»
Говорит Илья таково слово:
«Князь Владимир, стольный киевский!
Тебе охота попотешиться?
Ты теперь на меня гляди:
Глядючи, снимешь охоту тешиться!»
Стал он, Илейко, потешиться,
Стал он богатырей попихивать.
Сильных-могучих учал попинывать:
Богатыри по гриднице ползают,
Ни один на ноги не может встать.
Говорит Владимир стольный киевский:
«Ой ты гой еси, стар казак Илья Муромец!
Вот тебе место подле меня,
Хоть по правую руку аль по левую,
А третье тебе место – куда хошь садись!»
Отвечает Илья Муромец:
«Володимир, князь земли Святорусския!
Правду сказывал Добрынюшка,
Добрынюшка Никитич млад:
Не умел ты гостя на приезде учёствовать,
На отъезде гостя не учёствуешь!
Сам ты сидел со воронами,
А меня садил с воронятами!»