Ни один из сыновей не может позаимствовать у брата мать – она одна для них всех. Для примера приведу очень распространившееся, но совершенно нелепое мнение из области отношений скандинавов и славян. Отдельные исследователи считают, что этноним "русь" появился в славянских землях вместе с его носителями – скандинавами из племени "русь". Но дело в том, что такового племени у скандинавов никогда не существовало. И тогда "исследователи" нашли сходно звучащее слово у угро-финнов – "ру-отси" – и вывели название Руси, как и название племени скандинавов, из этого слова. Мнение это рассматривается в печати самым серьезным образом. Непонятно лишь одно: зачем захватчикам-скандинавам для самообозначения на осваиваемых землях понадобилось называть себя не своим собственным этнонимом-самоназванием, а брать его у финских племен? И совершенно необъяснимо, зачем славянам понадобилось называть пришельцев непонятным словом "руотси", а потом узаконивать его в качестве названия своего государства? Это выглядело бы примерно так: англичане пришли в Индию с целью ее колонизации и стали себя называть каким-нибудь китайским или кампучийским этнонимом, индусы бы этот этноним, китайский в отношении англичан, приняли, а затем те и другие совместно бы окрестили страну по-китайски, исходя из этнонима. Невероятно? А для России все вероятно, когда о ней берутся писать люди, далекие от понимания закономерностей исторических процессов.

Тут, конечно, надо сказать, что пример с англичанами условен: ибо англичане, придя в колонии, установили там государственным языком английский, так же как и немцы, французы, португальцы и пр. Мы же в Древней Руси не находим никаких следов скандинавских языков. Сравним, когда Англию захватила скандинавско-норманнская династия, там совершенно четко господствовал на протяжении веков язык завоевателей, и автохтонное население не могло понять своих господ. На Руси ничего подобного не было. Более того, никаких скандинавов на Руси до Ярослава не было также (они, возможно, и проплывали по великим водным путям, да жались кое-где у торговых центров приморских земель), именно с этого времени они начали использоваться как наемная военная сила на время походов или усобиц. Но как только боевые действия кончались, от наемников старались избавиться побыстрее, сплавляя их или в самостоятельные походы, или же на службу византийским базилевсам.

Рюрик и его сопровождающие были славянами, ближайшими родственниками новгородских словен, которые были не просто родичами полабским и рюгенским славянам, а непосредственно одним культурно-этническим сообществом или суперсоюзом племен.

Варяги не есть викинги-норманны. И это все более выясняется по мере того, как становится ясным наличие особой циркумбалтийской торгово-экономи-ческой и этногенетической зоны, в которой германцы-норманны стали играть какую-то заметную роль лишь в самое последнее время ее существования и которые в какой-то мере и разрушили целостность этого образования.

Наше отступление не случайно. Наблюдая за продвижением германских племен с запада на восток, в районы вторичной родины индоевропейцев, мы обнаруживаем повсеместное уничтожение одной цивилизацией существенных признаков другой, братской, но уже не очень сходной, имеющей собственное лицо. Разумеется, стереть все признаки невозможно – до сих пор подавляющее большинство топонимов на территории, скажем, Германии или Австрии носит чисто славянский характер. Но часть памяти все-таки утрачена.

Итак, Перун – это одно из древнейших славянских, праславянских и протославянских божеств. Нельзя не сказать и еще об одной попытке "дискредитации" бога-воина и его омоложения. Высказываются соображения, что Перун появился лишь на самых последних этапах развития доклассового славянского, древнерусского общества – с момента появления дружины. И это, мол, подтверждается тем, что в киевском Пантеоне великого князя Владимира его идол поставили в конце Х в. Ну, во-первых, и сам Пантеон появился в то же время. А во-вторых, не надо путать время упрочения положения Перуна со временем его появления. Как считает Б. А. Рыбаков, "культ Перуна-Воителя мы должны отнести к протославянской эпохе и связать с культурой шаровых амфор, когда впервые обозначились черты военной демократии".

Но как мы убедились, и это не противоречит мнению академика, Перун появился значительно раньше, просто он еще не играл той роли, какая ему будет отведена позже.

А особая роль отведена была громовержцу, без сомнения, воинственной племенной молодежью – теми самыми "кшатриями" или "волками-оборотнями", которым был нужен грозный и влиятельный вожак-знамя. На первый же план Перун вышел лишь тогда, когда русские дружины добились поразительных успехов от Балтики до Хазарии и от угорских краев до византийских земель. Вот тогда-то Перун и стал главою Пантеона и официально признанным покровителем не только династии, но и всего государства. С ним произошло примерно то же, что и с Аполлоном в Риме при Августе Октавиане. Он выдвинулся резко вперед и вверх – потому и создалось впечатление, будто он только появился, а доселе его не было. Был!

И князь Владимир поступил с ним достаточно уважительно. Идол Перуна не был сожжен, изрублен в щепки или еще как-либо унижен, опоганен. Его, будто христианин обветшалую икону, пустили по реке вниз, а это совершенно особый образ "устранения" – почтительный. В какой-то мере Перуна заменил святой Илия, чей день празднуется 2 августа по новому стилю и совпадает с Перуновым днем. Помимо того, у Перуна сохранился и свой еженедельный день – четверг. Во многих мифологиях он так и называется – Перундан. Русская пословица-поговорка "после дождичка в четверг" имеет самое непосредственное отношение и к Перуну, и к его дню. Как и у других громовержцев, у Перуна имели особое значение его борода и "золотой ус". Бородатость богов- громовников – непременное их качество.

Народное сознание совместило Перуна не только с Илией, но и прежде всего со Святым Георгием Победоносцем – конным божеством, убивающим Змея-чудовище. Всем известна соответствующая икона – "Чудо Святого Георгия о Змии", где посланец небесных сил пронзает чудовище копьем. О промежуточном варианте – балканском всаднике, убивающем медведя, нашего знакомого "волоса-беллероса", – мы уже говорили. Нет сомнения, что все сюжеты изначально связаны.

Именно в русской мифологии наиболее полно сохранился архаичный образ Перуна с его "камнями" и "каменными стрелами". Первоначальный теоним сохранен и у белорусов, он дошел до нас с незначительным диалектным изменением- Пярун, что также подтверждает неправомочность/ предположения о заимствовании теонима у балтов или кого-то иного. Собственно, белорусский Пярун – это и есть русский, то есть, то, что мы называем древнерусский, – Перун, ибо белорусы как народ обособились лишь в XIV-XVII вв.

У громовержца был не только свой день, но и своя птица – петух. И здесь просматриваются общие корни с германцами. У них, как и у славян, петух служил символом солнца, огня, утренней зари. Его ^ приносили в жертву как Тору, так и Перуну.

Впрочем, символ петуха как птицы, олицетворяющей солнечный свет, известен и кельтам, и роман-цам. Его соответствующие изображения находили даже на Крите. Как пишет В. М. Мокиенко в книге "Образы русской речи", выпущенной издательством Ленинградского университета в 1986 г., для балтов, германцев, славян выражение "пустить красного петуха" означает поджечь что- либо, а сам "красный петух" – это "пожар". Заимствований не прослеживается. Опять мы видим общий корень, но теперь уже со времен славяно-балто-германской общности, которая предшествовала балто-славянской.

Очень важной представляется связь Перуна и прочих громовержцев с дубом, священным для них и их почитателей деревом. Константин Багрянородный (Порфирогенет) в своем сочинении "Об управлении империей" в главе 9, называющейся "О росах, отправляющихся с моноксилами из России в Константинополь", пишет: "На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: