— Открывай, ты, босота!

— Хватит на массу давить!

Они подняли такой шум и грохот, что Веронике казалось, дверь сейчас разлетится вдребезги.

— Что он там — подох, что ли? — возмущался милиционер, не подозревая, насколько близок он к истине.

Нет, пусть они думают, что хотят, она ни за что не откроет. А ломать дверь они не посмеют, да им двоим это будет и не под силу. Вероника стояла в своем укрытии и терпеливо слушала крепкие матюги, доносившиеся из-за двери. Ей показалось, что это продолжается целую вечность. Но в конце концов задор у гостей пропал.

— Ну и хрен с тобой, козел жирный! — в сердцах воскликнул «корешок Володька». — Попадись мне только теперь — я тебе живо оформлю все, как по протоколу…

— Ничего. Проспится, сам приползет, как миленький, — добавил другой, и Вероника услышала топот ботинок по ступенькам.

Они уходили. Через некоторое время громко и сердито взревел мотор. Вероника заглянула в щелку между занавесками: круто развернувшись, желтый «газик» стремительно укатил за угол дома. Вскоре его тарахтение растаяло вдалеке, и над домом снова установилась тишина.

Чайник едва не сгорел. Когда Вероника вошла на кухню, он стоял, раскаленный докрасна, на плите и тревожно потрескивал. Понадобилось время, чтобы его остудить, потом еще время, чтобы он снова закипел… И только через полчаса Вероника смогла наконец пригубить долгожданный обжигающий напиток. Она сидела на террасе и задумчиво глядела за окно. Было уже семь часов утра — солнце вовсю светило над сопкой. После отъезда милицейской машины Вероника почувствовала, с одной стороны, облегчение, а с другой — острую тревогу за свое будущее.

Значит, этот гадкий мент ее узнал. И узнает опять, если встретит в городе на улице. Это будет лишь подтверждением его догадки, что она вовсе не из Невельска.

Это означало только одно: в городе ей появляться нельзя. Даже если после обнаружения трупа не будет составлен ее фоторобот, то приметы уж точно распространят по всем отделениям. А может, и расклеют афиши с подписью «ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК». Губы Вероники тронула горькая усмешка. Она теперь — преступник. Настоящая уголовница. И она должна скрываться от властей в лучших традициях дешевых детективных романов. Видел бы ее сейчас Максим! Не говоря уже о родителях…

Вероника допила кофе и вымыла за собой чашку.

Размышлять было некогда, да и особенно не о чем. Выбора у нее не было. Путь оставался только один — в Москву («Впрочем, в Москве я уже давно, — с горечью подумала Вероника, — живу в общежитии Ветеринарной академии и готовлюсь к вступительным экзаменам»).

Да, она должна поехать в Москву. Тогда прекратится гнусный обман, на который она пошла, не подозревая, как ужасно все обернется… На перекладных она доберется до ближайшей железнодорожной станции, потом на поезде до Южно-Сахалинска, а там сядет на самолет и…

Только сейчас до Вероники дошел весь ужас ее теперешнего положения.

Документы!

Все ее документы были погребены в завале.

Если бы она вернулась в город и заявила в милицию о пропаже, то через некоторое время смогла бы получить новые или, по крайней мере, временную справку о том, что ее паспорт утрачен во время землетрясения. Но в город дорога ей была теперь заказана.

Какая уж там академия! Какие вступительные экзамены! Даже просто сесть в самолет без паспорта она не сможет. Вероника в бессильной злобе стукнула кулаками по столу. Она уже не сможет ни устроиться в общежитие, ни получить денежный перевод от родителей…

И все же выход у нее есть. Московская тетка. Дочка дедушкиной сестры Алевтины — той самой, которую в их семье звали не иначе как предательницей. Только под конец жизни дед немного оттаял и даже съездил в Москву с ней повидаться. Веронике тогда было лет десять. После его исторической поездки они всей семьей — папа, мама и Вероника — поехали на зимние каникулы в Москву, погостить. Тогда сама бабушка Аля была еще жива, а ее дочери — Тамаре — было примерно столько же, сколько сейчас Веронике, и она училась в педагогическом институте. Наверное, сейчас она уже вышла замуж и нарожала кучу детей. Вероника не помнила точного адреса Тамары, но ведь можно попытаться разыскать ее через бюро справок, а уж она наверняка ее приютит…

За окном день уже вступал в свои права. Надо было срочно что-то решать. Оставаться в доме с покойником становилось опасно. Вдруг этот мент что-то заподозрит и решит вернуться?

Вероника подошла к своей сумке и машинально проверила ее содержимое — не забыла ли она что-нибудь важное из вещей? Ну да, конечно. Одежда и обувь на случай холода, ведь Пахан тогда вытряхнул их из сумки, сказав, что они ей ни к чему. А между тем отправляться в такое путешествие налегке было бы настоящим безумием. Здешний климат такой капризный, что даже в июне можно ожидать всего — от дикой жары до заморозков.

Она вспомнила, что вчера напившийся в стельку Пахан забыл запереть свой «склад». Сейчас она пойдет туда и возьмет все, что ей нужно. Пусть все или многое из того, что там лежит, заработано нечестным путем — сейчас это неважно. На чашу весов положена ее жизнь. Она никогда не жила так, как сейчас, и не будет. Чего бы ей это ни стоило — она вырвется.

В потайной комнате все осталось почти без изменений. Как пылились беспорядочные завалы всякого товара, так и продолжали пылиться. Видимо, здесь все время происходило какое-то движение, оборот — что-то прибавлялось, что-то исчезало. Но одно оставалось неизменным: по-прежнему здесь можно было отыскать все что угодно — как на рынке. Вероника быстро откопала себе кроссовки, простенькие, но удобные босоножки, на всякий случай еще одну ночную рубашку, джинсовую куртку и кепку. Не забыла прихватить складной зонтик и пару одноразовых китайских плащей на случай дождя. Все это она сложила в большой полиэтиленовый пакет, а босоножки и джинсовую куртку сразу надела на себя.

Когда она в раздумьях пробиралась к выходу, взгляд ее вдруг упал на картонную коробку, содержимое которой в свое время было прикрыто газетой с заголовком «СМЕРТЬ МАРОДЕРАМ». Она отчетливо вспомнила, что в ней она видела документы — целые кучи всяких паспортов, водительских прав, аттестатов и дипломов. А вдруг по счастливой случайности там окажется и ее паспорт? Вероника поспешно откинула прикрывавшее коробку тряпье: куча документов заметно выросла с тех пор, как она видела ее в первый раз. Тем лучше — больше вероятность, что она найдет там свой паспорт. Если Пахан доставал все это из завалов, то это вполне реально.

Она принялась внимательно, один за другим просматривать все паспорта. Они были пыльные, некоторые — помятые. Вероника вынимала их из коробки и, бросив взгляд на первую страницу, откладывала рядом. На то, чтобы проверить всю кучу, у нее ушло минут пятнадцать. Затем она глубоко вздохнула и выпрямилась, потирая затекшие ноги. Ее паспорта среди трофеев Пахана не было. Однако пока она просматривала документы, у нее вдруг родилась спасительная мысль: а что если просто подобрать паспорт с похожей фотографией? Это ведь тоже выход. Она может надеть солнечные очки (кстати, надо не забыть взять их — она видела там целую упаковку с очками). Вряд ли уж будут досконально ее рассматривать. Увидят, что лицо похоже, — и ладно. А потом, когда пройдет время и все немного уляжется, она сможет вернуться сюда и заявить о пропаже паспорта.

Вероника снова присела на корточки и стала перебирать паспорта. Лица попадались самые разные — старые и молодые, красивые и неприятные, суровые и простодушные. Наконец ей удалось обнаружить несколько паспортов, в которых подходили, по крайней мере, год рождения и цвет волос. Она разложила их перед собой и стала сравнивать. Здесь волосы кудрявые — хотя можно ведь сказать, что тогда у нее была «химия». Впрочем, лучше не стоит привлекать к себе внимание. Может быть, вот этот… «Кирьянова Анастасия, — прочитала она. — Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения». Лицо более вытянутое, глаза крупнее, чем у нее, Вероники. Волосы забраны назад, но по челке видно, что светлые. Вполне можно сойти за эту девицу… Веронику вдруг пробрала дрожь: ведь этой Анастасии уже вполне могло не быть в живых. Но делать было нечего — другой возможности выбраться отсюда и скрыться от подозрений у нее не было.