— А как ты думаешь, Энрик, сколько лет Лабораторному парку и почему он торчит среди зоны Солендзара?

— Понятно, — потянул я, — экзамен на сообразительность.

— Ты его сдал, — заметил проф, осторожно меня обнимая: Фернан ему уже доложил.

А ведь он доволен. Больше, чем когда-либо.

— Спасибо, — поблагодарил я, — но это не решает проблемы.

— Ну почему же? У некоторой незавершённости института права тоже есть свои преимущества: мне не нужно выдумывать повод, чтобы допросить своего племянника с пентатолом, — задумчиво проговорил ББ.

Рано я его сбросил со счета, несмотря на свой миролюбивый нрав, ББ все же — настоящий синьор Кальтаниссетта.

Хм, кажется, они собираются обсудить что-то втроём, но не хотят невежливо выгонять меня отсюда. Ладно, выгонюсь сам и даже подслушивать не буду. Вычислю все попозже по открытым источникам, так даже интереснее. Я попросил разрешения удалиться и сразу же его получил: милостивый у меня монарх.

Схожу в караульное помещение: надо же поблагодарить охранников за моё спасение.

Рафаэль сидел за столом и подпиливал какую-то маленькую вещицу пилкой десантного ножа, Марио сидел напротив и что-то мял в руках, кажется снятые с меня наручники. Остальные столпились вокруг, затаив дыхание. Я, разумеется, полез выяснять, что это они тут делают.

— А Фернан говорил, что тебе надо пару дней полежать в постели, — заметил Марио не оборачиваясь (больше всего Марио похож на медведя-гризли, но двигается и слышит как кошка, в Лабораторном парке он — один из трёх возможных победителей учений «каждый против всех», два других — проф и синьор Соргоно).

— Фернан преувеличивает, — заявил я, — я пришёл сказать спасибо.

— Ты же сам справился, — проворчал Марио, — не уходи, у нас для тебя есть подарочек.

В этот момент Рафаэль закончил делать то, что он там делал. Маленькая вещица оказалась переделанным ключом для наручников.

— Универсальная отмычка, — объявил Марио, протягивая мне ключ, — носить лучше всего в заднике кроссовок. Все механические замки в Галактике — наповал. Послезавтра научу пользоваться.

— Ого! Здорово! Спасибо! А почему не сейчас?

— Потому что за твоей спиной стоит Фернан, — усмехнулся Марио, по-прежнему не оборачиваясь, — и раз ты его сам не услышал, значит, ты не в форме.

Все засмеялись.

— Тебя отнести? — спросил Фернан сварливо.

— Я не девица в обмороке! — огрызнулся я и расхохотался (рёбра!). — Я сегодня дважды изображал обморок, — пояснил я причины своей весёлости, — тянул время.

Утром я обнаружил, что наши высокие гости никуда из парка не уезжали, значит, кризис ещё не миновал.

Тренировку и зарядку проф запретил, вместо них будет что-то ультравысокочастотное, чтобы ребра быстрее зажили. В университет меня отпустили при условии, что довезут на элемобиле, а охранник будет выпускать меня из виду только на время лекций и семинаров. Хорошо хоть Марио сегодня выходной — слишком уж он угрожающе выглядит. Так что прилипнет ко мне ужасно недовольный Филиппе: вчера выходным был он, и драгоценного маленького дьявола выручали без него.

Синьор Брессаноне был очень удивлен; кажется, я уже проходил по разряду нормальных людей, и на тебе:

— Галларате, это ваш охранник?

— Мой, — признался я, — он останется за дверью и не помешает вам читать лекцию.

Не буду я ничего объяснять. Преподаватель хмыкнул, но больше ничего не сказал.

Синьор Брессаноне утешился, только когда я решил обе предложенные им задачи и сверх того доказал лемму, оставшуюся с прошлого раза, а может, он заметил под слоем заживляющего аэрозоля впечатляющие ссадины на моей руке.

Домой мы вернулись к обеду, оба синьора Кальтаниссетта уже уехали. Интересно, проф мне что-нибудь расскажет или придется всё вычислять самому? Вид у него, кстати, какой-то странный, не то сердитый, не то озадаченный. Раз молчит об этом за обедом, значит, недоволен он именно мной. М-мм, непонятно.

После обеда проф взглядом пригласил меня к себе в кабинет.

— Энрик, мне сегодня звонил отец твоего приятеля Гвидо. Он считает, что твоё общество дурно влияет на его сына.

— Э-э, что он имеет в виду?

— Ну он говорит, что раньше мальчик не дерзил учителям и не получал замечаний, да ещё в самом начале учебного года и два дня подряд. Последние два месяца вы провели вместе, так что в определённой логике ему не откажешь.

Летучие коты! Откуда мне знать, как я на кого-нибудь влияю? А если отец Гвидо пожаловался ещё и отцу Алекса, то это катастрофа! Не знаю, как он там управляет своим заводом, но дома, судя по всему, особенной терпимостью не отличается. Хорошо, хоть Лео в безопасности — отец Гвидо наверняка не знает его фамилию. Ох-ох-ох, с логикой у этого родителя всё в порядке: сначала ему не нравится, что единственный сыночек ведёт себя как девчонка, а потом он начинает вздыхать о прежних временах.

— Я постарался его успокоить, — продолжил проф, — заметил, что все мальчики в определённом возрасте начинают вести себя подобным образом. Но я надеюсь, что ты как-нибудь решишь эту проблему, особенно учитывая твой собственный не такой уж давний опыт.

Я усмехнулся, а потом засмеялся, хватаясь за ребра.

— Да уж, я решу. — Отсмеявшись, я серьёзно добавил: — Мне надо сегодня же выбраться в центр.

— Конечно, — ответил проф.

Я нажал кнопку на коммуникаторе:

— Алекс, привет! Нам надо срочно собраться. Без девчонок.

— Понял, сейчас договорюсь. Где?

— На свежем воздухе, разумеется.

— Хм. Ладно. Сейчас перезвоню. До связи.

— До связи.

— Диоскурами ты тоже так командуешь? — спросил проф.

— Не-е, их надо все время гладить по шерстке, они ещё маленькие. По-моему, я никем не командую.

— Кстати, всякие Каникатти пока отменяются. Не до них. Ты не очень разочарован?

— Не надо меня гладить по шерстке.

— Ну да, тебя — только против, ты уже такой большой и серьёзный! Охранник, реющий в отдалении, тебе очень помешает?

— Пожалуй, да.

— Понятно. Но до зоны тебя довезут и подождут там.

— Угу.

Через час я уже поджидал своих друзей (плевать я хотел на то, что это слово значит в этна-эсперанто, в Древних языках Земли оно значило нечто совершенно Другое, гораздо более ценное и важное) в воротах Центрального парка. Гвидо пришёл последним, правильнее сказать, приплёлся. А пока он не появился, я старательно игнорировал удивление, написанное на лицах Алекса и Лео.

— Пошли, — сказал я и повёл ребят на террасу нашего с Ларисой любимого кафе: там есть несколько столиков, стоящих совершенно на отшибе.

По дороге Лео обратил внимание на мои кошмарные конечности.

— Во что это ты влип? — поинтересовался он, присвистнув.

— Расскажу, — пообещал я, — но собрал я вас не поэтому.

Мы дошли до кафе и сели за столик, только Гвидо замешкался.

— Гвидо, сядь, — велел я твёрдо.

Он закусил губу и осторожно опустился в кресло напротив меня. Его отец что, совсем с ума сошёл? Подумаешь, дерзит учителям! Слова — это всего лишь слова.

Алекс посмотрел на меня с явным неодобрением:

— Ты чего?

— Не факт, что тебя не ожидает то же самое сегодня вечером.

— Ты даже знаешь за что? — спокойно спросил Алекс.

— Дурно ты влияешь на бедного ребёнка. Помнишь, сам говорил, такой был пай-мальчик.

— Я не жаловался! — возопил Гвидо.

Да у него уже слезы на глазах, допёк я его.

— Я и не думал, что жаловался. Но это не имеет значения. Последствия могут быть те же.

— Сходи, умойся, — сжалился над Гвидо Алекс, — а мы пока подумаем, что нам делать.

Гвидо кивнул и ушёл.

— Тебе влетит? — забеспокоился Алекс.

— Нет, и Лео тоже, не найдёт его разъяренный родитель «испорченного Гвидо». А на тебя он вполне может пожаловаться.

— Ну что ж, в конце концов, это я в прошлый раз вышел сухим из воды.

— Алекс у нас настоящий фаталист.

— Какой прошлый раз? — заинтересовался Лео.