— Куда это ты сел? — поинтересовалась Лариса. Я объяснил.

— И почему мы не выходим?

— Может, я, конечно, параноик, но вдруг это не свои?

— А комм-коды у тебя какие-нибудь есть?

— Были, — признался я неохотно, — мой старый комм только что пропал где-то на мрачных чердаках Палермского университета. А в новый я не всё переписал.

— А стрелять в нас не будут? — с тревогой спросила Лаура.

— Вряд ли. Мы же не стреляем, да и бесполезно стрелять из ручного бластера в катер.

— Если это засада, то у них найдётся что-нибудь посущественнее ручного бластера, — заметил Алекс.

— Что, глупое противостояние до утра? — спросил Лео.

— Есть предложения? — поинтересовался я.

— Рискнуть, я выхожу и…

— И что? Допустим, это чья-то засада, неважно на кого. Тебе спокойно навешают спагетти на уши, ты же здесь никого не знаешь в лицо. И мы попадаем в заложники один бог знает к кому. Лучше будет, если выйду я.

— Не говори глупости, — взорвался Алекс, — вот тогда мы точно все попадём в заложники. Больше никто не умеет водить катер, и мы не сможем тебя выцарапать никаким образом.

— Вы забыли, синьоры, что это маловероятно, — мягко заметила Джессика, — ну я выйду, ясно же, что девчонка…

— Ты никуда не пойдешь! — хором заявили Алекс, Гвидо, Лео и я.

Мы рассмеялись. В это время чей-то темный силуэт появился на фоне костра. Наше внимание привлекали специально. Человек помахал руками. Я включил прослушивание:

— Эй, Энрик, чертенок, говорят, ты летишь к нам в компании таких же, как ты, чертенят!

Ну конечно, пока мы спорили, охранники связались с виллой и узнали свежие новости, а таких «Феррари» на всей Этне штук триста. А уж серебристых и вовсе мало. Немодный цвет, но мне нравится.

— Доменико! — выдохнул я. — Мы можем выходить, это свои.

— Подожди, — предложил подозрительный Алекс, — пусть выйдет кто-нибудь ещё.

— Логично. «Да, это я!» — крикнул я, приоткрыв дверцу.

На поляну вернулся синьор Альгеро собственной персоной. Этот — настоящий самурай! Теперь точно можно выходить. Я кивнул головой ребятам и спрыгнул на землю. Ребята вылезли следом.

— Что это вы так долго не выходили? — поинтересовался Доменико.

— Правильно. — Синьор Альгеро одобрил нашу подозрительность. — Это ведь могли быть не мы.

Самое дорогое для меня место в этом мире. Мы-то здесь в безопасности, а проф? Что там, в Палермо? Судя по всему, серьёзный конфликт с Кремоной, разочарованной провалом заговора. И у ребят там родители, братья и сестры. Правда, последний раз сколько-нибудь серьёзные уличные бои были лет пятьдесят назад, и их результаты не понравились ни одной из конфликтующих сторон. Но все же «история учит нас тому, что мы у неё ничему не учимся».

— Вы что-нибудь знаете? — спросил я синьора Альгеро. — Что там происходит?

— Когда мы уходили, войны ещё не было. Утром катер прилетит — разберёмся. А много болтать по комму сейчас — навлекать на себя неприятности.

— Понятно.

Лариса прижалась ко мне, я обнял её за плечи:

— Всё будет хорошо.

— Угу, — всхлипнула она, — я сбила катер…

— Да, ты — молодчина!

— Там же мог быть человек!

— Он хотел нас убить. Не волнуйся, его шансы катапультироваться ещё больше, чем были у нас.

— А у нас какие были? — заинтересовалась Лариса. Любопытство победило все остальные чувства. То-то же!

— Ну я не выключал автоматическое катапультирование. Так что мы бы тоже успели, ну… капсула дочухала бы до ближайшей суши… Правда, что было бы с нами потом…

Нас накормили ужином, девчонкам уступили палатку, а все остальные завернулись и устроились прямо вокруг костра — ночи на Джильо тёплые круглый год.

Проснулся я на рассвете, услышав тихий гул двигателя: прилетел катер с виллы. Лагерь был свёрнут в рекордные сроки: вряд ли война сюда докатится, но если докатится…

Джильо не так беззащитен, как Липари, но оборонять виллу нечем, так что мы все улетаем в Джильо-Кастелло, городок, где живут фермеры, осваивающие местные джунгли. По большей части это удалившиеся на природу ветераны армии Кальтаниссетта плюс несколько ссыльных: жить бок о бок с горынычами не всем нравится. Этих (не горынычей, а ссыльных), правда, на время войны согнали в какое-то убежище, будут в безопасности и в спину не ударят. Начальник гарнизона, по совместительству мэр города, отставной майор Торре отдал наших девочек на попечение своей жене и немедленно мобилизовал меня вместе с личным транспортом. Ещё бы, «Феррари» — половина всех ВВС острова. А если по боевой мощи — процентов девяносто. Я намекнул, что автоматика управляет стрельбой глупее, чем люди, так что лучше бы нам с ребятами летать вместе. Майор не возражал: в этом городишке даже десятилетки ходят с боевыми бластерами (и никаких проблем, между прочим, друг в друга не стреляют, внутренние конфликты разрешаются так же, как и везде, голыми руками). Впрочем, ближе к делу: всю эту мелкоту загнали в убежище, бластеры у них только против горынычей — нельзя же удержать мальчишек в пределах периметра. Гвидо не моргнув глазом соврал, что ему тринадцать, мы, само собой, не стали его выдавать.

Посовещавшись с командованием, майор решил, что если на нас и нападут, то без существенной поддержки с воздуха, а значит, у нас есть шансы на успешные боевые действия, ну не высадят же сюда десантный батальон, кому этот Джильо интересен. Оборонительная линия вокруг городка построена уже давно (Кастелло!) и поддерживается в идеальном состоянии. Все только ворчали, что пропадают горячие денечки: на экваторе собирают три урожая в год и настало время очередного сева, а майор всю технику с полей согнал. Все это я узнал на совещании высшего командного состава, на которое попал в качестве маршала авиации.

Всё! Отныне и вовеки веков я постоянно вожу с собой ноутбук. Чтобы получить письмо из Палермо и отправить своё, пришлось получать санкцию мэра — явный перебор! А пользоваться незащищённой комм-связью он запретил. Правильно, я бы тоже так сделал. По меньшей мере, Лариса, как дочка зам. шефа СБ, — суперценная заложница во время войны. Лучше пусть никто не знает, где она.

Письмо профа было кратким, как все его письма и записки, а уж если он занят… Но главное, я смог успокоить ребят: их семьи не пострадали, и уличных боёв в городе не было. Пока!

В полдень майор Торре сообщил нам неутешительную информацию службы слежения: сюда идёт большой десантный корабль Кремоны. К вечеру будет. Интересно, что им надо?

— Хм, — предположил Лео, — архипелаг довольно перспективный, его же тоже можно терраформировать. Ты карту видел? Кто владеет Джильо — владеет архипелагом.

— Странная цель, — не согласился я. — «Попробуем откусить всё, что получится». Так, что ли? Если уж воевать, то так, чтобы противник долго не смог подняться. Если они проиграют там, на севере, Джильо им не понадобится. Обрати внимание, нам подкрепления не дождаться. Ладно, это пока неактуально. Какая у них поддержка с воздуха?

— А кто ж их знает?

— Тяжёлый случай. Ночной воздушный бой с неизвестным противником — это как раз то, о чём я всю жизнь мечтал.

— Перечисли на всякий случай, о чём ты ещё всю жизнь мечтал? Чтобы мы были к этому готовы, — ехидно заметил Алекс.

Что это с ним? Испугался? И хочет держаться от меня подальше? Или так: испугался и пытается победить свой страх? Скорее второе. Забавно, что Гвидо выглядит спокойнее. Наверное, не осознаёт степень опасности. Вот и пусть не осознаёт. А Алекс справится, не маленький.

— Ракеты у нас «воздух-воздух». — Замечание Алекса я проигнорировал. — Корабль они топить не захотят! И у них, поди, такая ПРО, что моей мелкотой не прошибешь.

— А ты хотел одним могучим ударом? — спросил Алекс.

— Конечно. Хоп — и все. Ладно, пошёл я тестировать «Феррари», мне тут обещали поменять сгоревшие ячейки.

Местный мастер на все руки лично с профом знаком не был, но в той войне участвовал, от него я узнал ещё одно примечательное высказывание моего чересчур скромного приёмного родителя: «Если вы владеете инициативой и в городах от шума просыпаются кошки, значит, вы — плохой полководец». Синьор Мигель — хороший полководец. А здесь будет шумно. Вывод: инициативой мы не владеем. Неутешительно. А если война вышла за рамки компетенции Корпуса Быстрого Реагирования… То кто у нас будет всеми командовать? Формально сам ББ, но он человек мирный и даже не имеет военного образования. Наверное, проф, больше некому.