- Скрипку? - заинтересовался Бэрд, следуя своей обычной системе, требовавшей устанавливать как можно больше связей между событиями. Откуда вы знаете, что Хэксли любит скрипку?

- Со слов Сигрена. Помнишь, Сигрен, ты же сам говорил об этом позавчера, когда мы вчетвером обсуждали всю эту дурацкую историю.

- Вы действительно говорили об этом, господин Сигрен? - переспросил Бэрд.

- Ты еще говорил, что Хэксли за скрипку все отдаст и что, по его словам, когда он слушает игру таких выдающихся скрипачей, как Боровский, у него даже давление приходит в норму.

- Да, как будто говорил. Но какое это может иметь значение? Причем тут скрипка?

Бэрд помолчал. Сейчас он и сам не знал, причем. Но одно он знал точно: именно эту часть позавчерашнего разговора Хэксли вырезал. Почему? Скрипка могла оказаться ключом ко всему.

"Скрипичный ключ", - подумал комиссар и усмехнулся.

- А ты знаешь, - сказал Сигрен, обращаясь к Сойку. - Ведь мы все решили эту задачу. Хотя и различными способами.

- Ну что ж, - отозвался Сойк, не выражая ни особенного удивления, ни особенной радости. - Так и должно было случиться. Еще Нильс Бор говорил, что самый глубокий фундамент науки - это уверенность в том, что при одинаковых условиях в природе наступают одинаковые явления.

- Как вы сказали? - переспросил Бэрд. - Одинаковые явления - при одинаковых условиях?

- Другими словами - в равных условиях действуют одни и те же закономерности, - подтвердил Сойк.

- Так... - задумчиво сказал Бэрд.

У него возникло ощущение, что этот принцип тоже может ему пригодиться. Хотя он еще и не знал, как именно.

- И все же то, что здесь произошло, представляется мне в высшей степени парадоксальным, - сказал он, подумав, что за всю свою богатейшую практику ему ни разу не приходилось видеть, чтобы подозрение в краже служило стимулом, возбуждающим творческую мысль подозреваемых.

- Не удивляйтесь, - успокоил его Сойк. - Весь мир соткан из парадоксов. Можете мне поверить... У французов есть пословица: "Ищите женщину". А я говорю: "Ищите парадокс".

БЭРД ПРОТИВ ХЭКСЛИ

Интуиция опытного детектива подсказывала Бэрду, что единственным человеком, который осведомлен относительно подлинной сущности трагического события, происшедшего в теоретическом бюро, является сам его шеф. Комиссар теперь ясно видел, что расследование на завершающем этапе неизбежно превратится в поединок с Хэксли. И все зависит от того, кто в этом поединке возьмет верх. Но чтобы быть уверенным в победе, Бэрд ещ? не располагал достаточными сведениями.

Что он, собственно, знал? Что Хэксли зачем-то разыграл всю эту комедию с пропажей документа, которого скорее всего вообще не существовало. Хотя, разумеется, Девидс мог ошибиться, а Хэксли, не успевший досмотреть его записи до конца, мог предполагать, что решение и в самом деле получено. Но тогда документ после смерти Девидса должен был, судя по всему, оказаться у Хэксли. С какой же целью он объявил его похищенным?

Что касается подозрения в убийстве, то, во-первых, оно основывалось на весьма предположительных данных экспертизы, а, во-вторых, комиссару так и не удалось установить момент, когда тектолон мог быть всыпан в стакан Девидса.

Существовало еще и "в-третьих", пожалуй, самое главное: оставалось неясным, зачем Хэксли понадобилось убивать Девидса.

"Ищите парадокс", - вспомнил комиссар слова Сойка. Но здесь тот случай, когда и искать не надо - парадоксы сами выплывают со всех сторон. И чтобы в этом бурном море найти верный путь, нужен какой-то маяк. Но какой? Как это говорил Бор: одинаковые условия вызывают в природе одинаковые следствия? Кажется, так? Но почему только в природе? А у людей? Разве поступки и поведение человека не должны подчиняться такому же правилу? Здесь, конечно, сложнее, но все-таки. В большинстве случаев людей "просто так" не убивают. Всегда есть какие-то мотивы. Попробуем принять эту версию. Допустим, что у Хэксли была какая-то причина, чтобы устранить Девидса. И, очевидно, достаточно серьезная, чтобы пойти на преступление.

"Господь нас простит", - вдруг пришли на память Бэрду слова Хэксли, сказанные мимоходом при их первой встрече. Беспорядочно блуждавшие мысли неожиданно соединили в одну цепочку Сигреновскую веру в злой рок и эту фразу, произнесенную Хэксли. Кто знает, быть может, вера в нечто, стоящее выше человека и управляющее миром, вера, вполне безобидная у Грехема и стоявшая непреодолимой стеной на пути Сигрена, эта вера для Хэксли сыграла какую-то роль в преступлении. Но какую? И еще Бэрд припомнил: перед тем как уйти из кабинета Девидса, Хэксли сказал: "Да поможет нам бог". Именно не "вам", а "нам". Случайно ли это?

Но пока это только самые туманные предположения, и один реальный путь: развивать "скрипичную" тему. Прежде всего он решил проследить историю билетов на концерт Боровского. Здесь факты явно не увязывались. Теоретики передавали друг другу билет, полученный от Мэри, и, казалось бы, к Хэксли это не имеет никакого отношения. Но Хэксли почему-то вырезает из записи именно эту часть разговора. Бэрд чувствовал, что здесь скрыта разгадка.

Итак, какова же история билетов? Один из них закончил свой путь в потайном карманчике записной книжки Девидса.

Другой, очевидно, так и остался у Мэри. А как билеты попали к Мэри? Узнать это можно было самым простым способом - спросить у Мэри.

- Билеты? - переспросила она, наморщив лобик. - Мне их предложил шеф.

- Господин Хэксли? - напрягся Бэрд, почуяв след. - Вы не помните, когда это было?

- Утром в субботу.

- И еще вопрос. Вы приносили вашим сотрудникам еду?

- Да, конечно. Я сама готовила им бутерброды. И сама разнесла по комнатам.

- Так, - удовлетворенно сказал Бэрд. - Благодарю вас, мисс Мэри.

- И это все? - разочарованно протянула девушка.

Бэрд развел руками.

"Теперь, - с удовлетворением подытожил комиссар, - наконец становится ясно, почему Хэксли вырезал именно эту часть записи. Билеты выдают его с головой. Он уже с утра знал, что вечером не сможет пойти на концерт. И отдал ненужные билеты Мэри. А так как Хэксли обожает скрипку, то он мог отказаться от билетов на Боровского лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Так как о предстоящей скоропостижной кончине Девидса Хэксли, разумеется, заранее знать не мог, точно так же как и о краже уникального решения, - оставалось предположить, что он знал о предстоящем убийстве. Странно было лишь то, что Хэксли допустил такую элементарную ошибку. Впрочем, нередко сложная конструкция, воздвигаемая преступниками, чтобы замести следы, рушится из-за какой-нибудь мелочи. Но Хэксли совершил и вторую, не менее грубую, ошибку - отрезал часть пленки. Испугался, как бы Бэрд не сопоставил его любовь к скрипке с отказом от билетов, и только навел комиссара на ту часть разговора, на которую он, возможно, вообще не обратил бы внимания. Ну что ж, к счастью, и преступникам свойственно ошибаться.