– Я буду самой красивой, – говорила одна девочка. – Мама сказала: у меня такой нарядный воротник из кружев.

– Нет, это я буду самым красивым, – возразил ей Жевун, – у меня самые блестящие бубенчики на шляпе. И они так звенят. Я могу весь праздник танцевать под свою мелодию, мне даже музыка не нужна.

– А я ещё не подшил шляпу, – тут же отозвался другой Жевун. – Не опоздать бы.

– Да, не опоздать, не опоздать, – заволновались Жевуны.

Бубенчики на их шляпах вздрагивали, и в домах стоял неумолчный перезвон. Жевунам и в самом деле пора было этой ночью отправляться в путь.

Благодаря инженерной смекалке Страшилы кое-что изменилось в Волшебной стране. Самым памятным оставалось, конечно, превращение Изумрудного города в остров. Несмотря на вырытый канал, столицу свою жители всё-таки по старой привычке называли не островом, а Изумрудным городом.

Нововведения Страшилы Премудрого коснулись и других мест Волшебного государства. Так, жители больше не гадали, как переправиться через Большую реку, – через неё перекинули мост. А в глухом лесу не страшно было двигаться и ночью – вдоль всей дороги из жёлтого кирпича зажигались в темноте качающиеся фонари, их движение и красноватый свет отпугивали диких зверей.

Всё же, чтобы поспеть вовремя, Жевунам очень скоро пора было трогаться, ведь шаги у них были маленькие, а путь предстоял неблизкий.

Конечно, они некрепко спали в эту ночь, совсем как дети накануне праздника. Поэтому они тотчас проснулись, услышав, как зазвенели бубенчики на их шляпах. Шляпы они на ночь ставили на пол, чтобы те молчали. Кто же звонил бубенцами, может быть, мыши? Жевуны заглядывали под шляпы – и никаких мышей не находили.

С улицы тем временем доносился непрерывный гул, он всё нарастал. Жевуны выбежали из домов.

Огромный огненный шар, рокоча, подлетал к Кругосветным горам.

– Метеор? – озадаченно спросил Прем Кокус. – Но метеор не гудит, – ответил он сам себе. – Смотрите, – протянул он руки к небу, призывая Жевунов смотреть туда.

Шар пропал, превратился в дрожащий жёлтый огонь, по форме похожий на несколько корон, скреплённых вместе, или несколько перевёрнутых снопов.

Жевунам стало страшно, они тоже дрожали. «Диньк-диньк-диньк» – звенели бубенчики на их шляпах.

Гул всё усиливался. От Кругосветных гор потекли клубы жёлто-белого дыма. Прошумел вихрь. Деревья пригнулись.

В это время огонь погас. Вместо гула от гор донёсся громкий рёв, повторенный несколько раз эхом.

– Скорее, скорее в Изумрудный город, – торопил Кокус. – Страшно. Страшно и непонятно всё. Может быть, наш правитель…

– Мудрый Страшила отгадает, – решили Жевуны, всё ещё дрожа, и бубенчики на шляпах дребезжали в такт их словам.

Чужестранцы торопились приземлиться до утра. Они полагали, что ночью на Беллиоре скорее всего спят, как на Рамерии, и их прилёт останется незамеченным.

Откуда им было знать, что жителям Волшебной страны как раз в эту ночь не спалось.

Совершив последний виток вокруг Земли, корабль начал снижение по плавной траектории. Штурман Кау-Рук сидел за пультом управления. Движения его были собранны и точны. Он напряжённо всматривался в экран локатора ночного видения, на котором проступали контуры незнакомой местности.

Важно было не пропустить кольцо гор, а точнее, то место у их подножия, где инопланетяне заметили огромный замок с чёрными провалами окон и полуразрушенной крышей. Судя по всему, в здании никто не обитал, и оно могло послужить на первое время неплохим убежищем.

Командир Баан-Ну готовился предстать перед новой планетой во всём своём великолепии. Борода его была давно руками Ильсора идеально, волосок к волоску, подстрижена и причёсана, и слуга уже помогал генералу натягивать парадный наряд.

Парадными костюмами менвитов были яркие комбинезоны из плотной шелковистой ткани.

Бледные малоподвижные лица менвитов от блеска комбинезонов словно оживали.

Ордена на костюмах менвитов не привинчивались и не прикалывались, а вышивались золотыми, серебряными и чёрными нитями.

Они имели форму солнца, луны или звёзд; низшие помечались планками – одна, три и т. д., в центре ордена можно было видеть изображение созвездий и планет, окружающих Рамерию. Награждали менвитов по правилу: чем выше должность у обладателя комбинезона, тем больше у него орденов и тем красивее сами ордена. К парадному комбинезону полагались сапоги из мягкой лёгкой кожи с застёжками.

Как только на экране локатора показались очертания замка, Кау-Рук лихо развернул корабль двигателями к Земле. Он любил демонстрировать свою сноровку всем на удивление, и жаль, что в небе не было зрителей. Но внешне штурман оставался совершенно невозмутимым. Корабль медленно пошёл на посадку. У самого замка звездолёт на мгновение повис в воздухе, поддерживаемый огненным столбом из нескольких корон трепещущего жёлтого пламени, и медленно стал оседать на Землю. Тут же из корабля выплыли откидные опоры в виде гигантского треножника.

Когда рассеялись клубы дыма и пыли, менвиты произвели последние пробы атмосферы и, убедившись, что всё в порядке, открыли входной люк. Свежий ночной воздух, напоённый ароматом трав и цветов, ворвался в помещение звездолёта и опьянил инопланетян.

Спустили трап. Генерал Баан-Ну первым сошёл на Землю. Из рук он не выпускал новенький красный портфель, который для большей сохранности пристегнул цепочкой к руке. В портфеле лежала рукопись. Это была главная ценность генерала. Он намеревался писать историю покорения Беллиоры. Он уже начал сочинять её во время полёта. Своей работой генерал хотел прославить военное искусство менвитов, а больше всего мечтал прославиться сам.

Корабль стоял у великолепных гор, снежные вершины которых уходили в усыпанное звёздами небо. Поблизости шумели лесные заросли, откуда доносился ночной баюкающий свист птиц. Ступая по влажному мягкому ковру из трав, командир ощутил прилив неудержимой радости покорителя, даже сердце вдруг замерло, потом стало колотиться чаще и чаще, Баан-Ну пришлось расстегнуть «молнию» воротника.

– В этом месте будут жить достойнейшие из менвитов, – сказал себе генерал. – А рабов и так всюду достаточно.

Повернувшись к кораблю, он заметил, что уже почти все спустились. Менвиты гордо расхаживали в расшитых орденами одеждах, иногда пристально глядя в глаза какому-нибудь замешкавшемуся арзаку.

– Ну-ну, торопись, – приказывал взгляд, и арзак начинал сновать, как заводная игрушка.

Арзаки суетились за привычной работой: налаживали для менвитов удобную жизнь.

Одни раскидывали надувную палатку, устилали пол воздушными матрасами. Другие готовили ужин, несли напитки. Третьи тащили из леса сучья, укрывали палатку. А для маскировки звездолёта натягивали огромную сетку с нарисованными на ней листьями, ветками, похожую на красочный ковёр.

Группа менвитов осторожно вынесла с корабля большое панно с изображением Гван-Ло и установила его на небольшом холме.

Генерал подошёл к собравшимся менвитам и, обратив взор к далёкой Рамерии, торжественно произнёс:

– Именем Верховного правителя Рамерии, достойнейшего из достойнейших Гван-Ло, объявляю Беллиору навсегда присоединённой к его владениям! Горр-ау!

– Горр-ау!!! – дружно подхватили менвиты. – Горр-ау!!!

Арзаки молчали. Украдкой они с тоской поглядывали в ту сторону неба, где была их родина.

– Штурман, – обратился довольно сухо генерал к Кау-Руку. Хотя он пребывал в благодушном настроении, всё-таки не мог пересилить себя в отношении к Кау-Руку, которого недолюбливал за способности и излишнюю самостоятельность. – На рассвете проведёте разведку, – сказал генерал, а про себя подумал: «Первая разведка самая опасная, вот и справься с этой задачей, если ты такой умный».