Столетия назад в Древнем Китае упражнения с яйцом выполняли только императрицы и наложницы императоров. Секреты этих сексуальных техник в те времена были недоступны простым смертным. Женщины, овладевшие “тяжелой атлетикой для влагалища”, могли доставить мужчинам несказанное наслаждение, управляя интимными мышцами с такой же легкостью и силой, как они манипулировали руками.

Селена освоила психотехники, сопровождающие тренировку с каменными яйцами, настолько хорошо, что ей даже не нужно было предварительно стимулировать клитор. Мыслеобраза возбуждения в половых органах было достаточно для того, чтобы они почти мгновенно набухли и увлажнились.

С ритуальной торжественностью вынув обсидиановые яйца из шкатулки, Данилова ввела их во влагалище и, равномерно дыша, начала усилием мышц перемещать их вверх и вниз, в противоположных и во встречных направлениях, время от времени сталкивая их друг с другом, чтобы вызвать вибрации, стимулирующие внутренние органы.

Селена считала себя профессионалом. Ей нравилось учиться, и ей нравилось совершенствовать себя. Она совершенствовала свое художественное мастерство, но, что было гораздо важнее для ее карьеры, она непрестанно совершенствовала свое сексуальное искусство. Мужчины, платившие за ее картины по три тысячи долларов и больше, должны были чувствовать, что они потратили деньги не зря. Проведя ночь с Селеной, они понимали, что она стоила гораздо большего. Подобных переживаний они не испытывали ни с одной другой женщиной — даже проститутки высокого класса отдаленно не могли сравниться с ней. Разовые клиенты превращались в постоянных. Цены на ее картины неуклонно росли. Далилова была честолюбива. Она хотела стать самым высокооплачиваемым художником России.

Вибрирующие потоки сексуальной энергии, исходящие из половых органов, казалось, иррадировали в каждую клеточку ее тела, насыщая его и заставляя его трепетать от почти невыносимого наслаждения. Селена почувствовала, как ее руки и шея завибрировали под напором неконтролируемых аутодвижений, за которыми, как она знала, должен был последовать “тотальный оргазм” — совершенно неповторимое ощущение, когда сознание улетает ввысь, растворяясь в бесконечности, время останавливается, а все тело превращается в содрогающиеся в экстазе гениталии.

Художница выгнулась дугой и застонала. В этот момент послышался звонок в дверь. В измененном состоянии сознания, в котором она находилась, звонок казался физически ощутимым. Он булавочным уколом вонзился в ее тело, нарушая концентрацию и вырывая ее из блаженной нирваны предоргазменного состояния.

Далилова вздрогнула, возвращаясь к действительности, и, избавляясь от перевозбуждения, принялась растираться ладонями, чтобы равномерно распределить бурлящую внутри энергию по телу. Как некстати! Ее прервали в самый ответственный момент. Кто бы это мог быть? Сегодня днем она никого не ждала.

Звонок снова задребезжал настойчиво и протяжно.

— Сейчас! — раздраженно воскликнула Селена, напряжением мышц выдавливая обсидиановые яйца из влагалища и заворачивая их в салфетку.

Накинув прямо на голое тело короткий полупрозрачный пеньюар от Дольче и Габана, она подошла к двери и заглянула в глазок.

"Игорь Филимонов, — удивилась художница. — Как странно! Интересно, что ему здесь понадобилось? Неужели он тоже запал на меня?”

Соблазнить Филимонова Селена пыталась с самого момента их знакомства. На это у нее были две причины. Во-первых, Игорь был братом владелицы галереи, а во-вторых, он был просто невероятно красив. То, что Филимонов никак не реагировал на ее заигрывания, вначале даже породило у Далиловой легкий комплекс неполноценности. Утверждаясь в собственной сексуальности, она ухитрялась соблазнять даже “голубых” — просто так, для тренировки. Но Игорь вообще не реагировал на нее как на женщину. Впрочем, на других художниц он тоже не реагировал — ни на художниц, ни на художников. Это немного утешало.

Селена провела языком по губам, чтобы они ярче блестели, и, дополнительно приоткрыв на груди пеньюар, который и без того почти ничего не скрывал, отперла дверь.

— Ой! — сказал Гоша, застывая на месте с отвисшей челюстью, как каменное изваяние.

Юра Демарин судорожно сглотнул и, покраснев, отвел глаза в сторону.

Игорь Филимонов, как и следовало ожидать, остался совершенно невозмутим. Действительно, с какой стати Анастасии Каменской смущаться при виде женской наготы? Если надо, она и сама может выглядеть как порнозвезда, только этого ей не хочется, потому что неинтересно.

Реакция Гоши и Юры Селене понравилась. Она сразу узнала милиционеров, которые навещали в галерее “Экстази” Марину Буданову. Судя по описанию Тараса, они же приходили и к нему на квартиру. Интересно, что им понадобилось от нее? Ну ничего, сейчас она им покажет!

Насмешливо улыбнувшись, девушка качнула бедрами, и едва прикрывающий ягодицы пеньюар распахнулся снизу, обнажая дразнящую полосочку покрытого курчавыми белокурыми волосами лобка.

Гоша побледнел. Кровь полностью отхлынула от его лица и прилила к совершенно другому месту, расположенному гораздо ниже. Он и сам от себя не ожидал такой реакции. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и, не выдержав напряжения, он упадет в обморок. Помимо страданий плоти, он испытывал еще и душевные терзания. Крестовоздвиженского мучили угрызения совести. А как же Оленька Кузина? Ведь он любит Оленьку! Так почему же при виде этой, как бы помягче выразиться, порочной гетеры-сюрреалистки с ее тошнотворным “Мастурбатором, еще более великим” его тело сводит судорогой, а мысли путаются и разбегаются, как молекулы жидкости при броуновском движении?

Юра издал горлом хриплый звук и прокашлялся, надеясь, что, когда он заговорит, его голос прозвучит естественно. Однако это ему не удалось. Голос предательски звенел и ломался, как у подростка.

— Э-э-э, п-простите, в-вы не могли бы накинуть что-нибудь на себя?

— Зачем? — притворно удивилась художница. — Разве я не одета? Честно говоря, я не ожидала гостей, особенно из милиции. Чем обязана?

— Э-э-э, мы х-хотели задать вам несколько вопросов, — с трудом выдавил из себя Юра.

На самом деле все вопросы выветрились у него из головы, как у сдрейфившего студента на экзаменах. Демарин, всегда считавший себя хладнокровным, уравновешенным и морально устойчивым, неожиданно понял, что, если бы у него был миллион долларов, он, не задумываясь, скупил бы все выставленные в “Экстази” сюрреалистические кошмары Селены.

Впавший в состояние ступора, Гоша стоял не шевелясь. Его все еще раздирали внутренние противоречия.

— Проходите, — сделала приглашающий жест Селена, широко распахивая дверь. Она подумала, что давно так не развлекалась. “Новые русские”, для которых купить роскошное женское тело было не проблемой, обычно реагировали на нее менее бурно.

"Бедняги, — вздохнула Селена. — Похоже, настоящих женщин они видели только в американских фильмах”.

Она грациозно развернулась, из-за чего полы пеньюара взметнулись вверх, на мгновение обнажив ягодицы. Это зрелище окончательно добило и без того полумертвого от переживаний Крестовоздвиженского.

Юра сделал над собой усилие и, слегка качнувшись, шагнул в дверной проем.

Гоша не двинулся с места.

Осуждающе покачав головой, Филимонов рукой надавил ему снизу на челюсть, возвращая ее в нормальное положение, и похлопал страдальца по щекам. Взгляд Гоши стал чуть более осмысленным.

— Пойдем, чувствительный ты наш, — подтолкнул его в спину Игорь.

Тофик Магомаев лихорадочно накручивал диск телефона. Он снова звонил Додику.

— Менты уже вовсю шантажируют генерала! — взволнованно сообщил Тофик.

— Ну и что? — отозвался Додик. — Мы еще вчера знали, что они собираются его шантажировать.

— Пошевели мозгами! Если это делают они, то можем и мы. Ты представляешь, какую пользу может принести ручной генерал ФСБ? Дагестанская мафия тебе будет пятки от восторга лизать!

— Он нам может принести еще и неприятности, — заметил Дацаев. — Но, в общем, в этой идее что-то есть.