— Я бы предпочел разрывные пули, — заметил Фазилаев. — Или хотя бы со смещенным центром тяжести.

— Так это же не для убийства, а для шпионажа, — пояснил Додик. — На шпионаже тоже можно хорошие деньги заработать.

— Не, это не по мне, — помотал головой Вахиз. — Слишком много возни. Вот наемные убийства — это да. Всадил пулю куда надо, сделал контрольный выстрел в голову — и гуляй, Вася, ешь опилки, я директор лесопилки. Пусть шпионажем Джеймс Бонд занимается.

— Не бойся, шпионить будем мы. Тебе нужно будет только точно всадить пулю, то есть игольчатый микрофон. Это такая крошечная иголочка для прослушивания. — И куда я должен буду ее всадить?

— В нижнюю торцевую часть портфеля генерала ФСБ, — вступил в разговор Тофик Магомаев.

— Нет проблем, — жизнерадостно улыбнулся Фазилаев. — Только мне потребуется полчаса, чтобы пристрелять оружие.

— Вот, — сказал Тарас Денисов, — это список людей, которые за последние три месяца посещали мою квартиру и могли похитить чулок и образцы пастели.

— Двадцать восемь страниц? — Гоша Крестовоздвиженский с ужасом уставился на объемистую пачку, которую протягивал ему художник. — Твой список занимает двадцать восемь страниц?

— Возможно, я забыл кое-кого, — пожал плечами Тарас. — Все-таки три месяца — срок немалый. Трудно всех упомнить.

— У тебя в квартире что, Кремлевский дворец съездов? — слабым голосом поинтересовался Гоша. — Может, ты там заседания устраиваешь?

— Разве я виноват, что я общительный человек? — обиделся художник. — Ты когда-нибудь слышал о богемном образе жизни?

— Я бы предпочел о нем не слышать, — мрачно произнес Крестовоздвиженский. — Следовало бы тебя засадить за убийство. В следующий раз не будешь устраивать из своей квартиры проходной двор. Это же на десять лет работы!

— Между прочим, тебе за это зарплату платят, — заметил Денисов.

— Отметь крестиками тех из твоих гостей, кто был знаком с Егором, а звездочками — тех, кого он теоретически мог шантажировать, — попросил Игорь. — Это сразу сузит круг поисков.

— Очень на это надеюсь, — с безнадежностью в голосе ввернул Гоша.

— Я не ослышался? Ты хочешь, чтобы я стрелял в генерала у здания Лубянки? — изумился Вахиз Фазилаев. — Ты спятил? Может, лучше все-таки подстеречь его у подъезда дома?

— Домой он вернется только вечером, а информация, которую мы получим за оставшиеся полдня, может оказаться на вес золота, — возразил Додик Дацаев. — Кроме того, Лубянка — самое безопасное место. Федералам и в голову не придет, что снайпер осмелится засесть прямо у них под носом. К тому же тебе не нужно убивать генерала. Ты всего лишь всадишь ему в портфель игольчатый микрофон. Никто ничего и не заметит. Наши спецслужбы только в кино как часовой механизм работают. Ты слышал, как они самарскому авторитету Жоре Колыме “жучки” в квартиру ставили?

— Нет, — помотал головой Вахиз.

— А что, облажались? — встрял Тофик Магомаев.

— Еще как облажались! Приехали, значит, для установки “жучка” суровые столичные профессионалы из органов — из тех супершпионов, что умеют бесшумно передвигаться по потолку, просачиваться в замочные скважины и даже потревоженную их присутствием пыль возвращать на место. Дождались момента, когда хозяина дома не было, просочились, значит, в квартиру, установили прослушивающую аппаратуру, вернулись в контору, настроили свои приемники и приготовились слушать. И, как ты думаешь, что они услышали?

— Понятия не имею, — покачал головой заинтересованный Вахиз.

— Звонит, значит, Колыма своему корешу Васе Диванчику и спрашивает так удивленно: “Слышь, братан, ты в полтергейст веришь?”. — “А что это за штука такая? Секта, штоль, иностранная?” — интересуется Диванчик. “Темнота ты, Васек, — покровительственно так отвечает Колыма. — Это когда шмотки как ненормальные сами по себе по хате скачут или, например, если веник сам по себе тебя по морде хлопнет. Сечешь?” — “Секу. Только не верю я в это”. — “А в книгах пишут, что люди еще и не то видели”. — “Еще бы! С перепою и не то увидишь, — заметил Диванчик. — А чего спрашиваешь-то?” — “Да дома у меня полтергейст этот. Отлучился я, значит, на полчасика, возвращаюсь, а в гостиной стол из угла на середину комнаты перебрался, под люстру, на столе стул стоит, и все пылью припорошено, как после бури в пустыне… Чистой воды полтергейст!”

— Да, это вам не ЦРУ, — вздохнул Фазилаев. — Прямо обидно за Россию. Небось федералы с бодуна были. Обычное дело. Какой же русский на дело без поллитры пойдет!

— Ну так что, договорились? Подстрелишь генералов портфель около здания Лубянки?

— Надо — подстрелю, — согласился Вахиз.

Голос человека, стоящего у зашторенного окна, звучал глухо и чуть хрипловато:

— Что? Вы совершенно уверены, что Елагин разговаривал с секретаршей Стернина о СПИСКЕ?

— К сожалению, это так, — кивнул его собеседник, невыразительной наружности мужчина лет сорока с глубокими залысинами на лбу. — Более того, секретарша обещала сообщить генералу имя человека, которому Стернин передал СПИСОК. Какие будут указания?

— Ликвидировать обоих. Причем без шума ив кратчайшие сроки.

— И генерала Елагина?

— Я же сказал — обоих. Или я неясно выразился? При данных обстоятельствах это единственный выход. Желательно, чтобы это выглядело как смерть от естественных причин или несчастный случай. Немедленно свяжитесь с Вороном. Скажите ему, что дело не терпит отлагательств.

Андрей Бочаров, одетый в строгий английский костюм, тщательно причесывался перед зеркалом. Он собирался в галерею “Экстази”. Интуиция подсказывала Андрею, что у него почти не осталось времени. Чем скорее он выудит у Селены Далиловой необходимую ему информацию, тем скорее все закончится.

Зазвонил телефон. Первым импульсом Бочарова было не отвечать на звонок, но сработала многолетняя привычка к дисциплине.

— Извините, это здесь продаются памперсы со скидкой? — поинтересовался голос в трубке.

— Вы ошиблись. Это частная квартира, — ответил Андрей.

Положив трубку, он нехорошо выругался сквозь зубы и начал снимать костюм. Звонок означал, что он должен немедленно явиться в условленное место. Ему снова предстояло кого-то убить.

По дороге к метро Юра Демарин заскочил в аптеку и, купив пузырек валерьянки, залпом выпил его. Он не хотел, чтобы в присутствии Селены Далиловой у него дрожали руки и ноги. Чтобы произвести на художницу хорошее впечатление, он должен выглядеть мужественным, собранным и уверенным в себе профессионалом.

— Товарищ генерал, вам звонят по третьей линии, — сообщила секретарша Елагина.

Имя звонящего она намеренно не назвала. Третья линия, надежно защищенная от прослушивания как врагами, так и коллегами по работе, была предназначена только для ограниченного числа лиц, чьи имена было предпочтительнее не произносить вслух.

— Да, — сказал Елагин. — Да, я понял. Выезжаю. Буду на месте через сорок минут.

Вахиз Фазилаев, крепко прижав винтовку “QRM-806” к плечу, поймал в прорезь оптического прицела лицо выходящего из здания генерала Елагина.

— Ну же! Стреляй! — возбужденно воскликнул Тофик Магомаев.

Додик Дацаев больно ткнул его локтем в бок.

— Молчи! Не мешай человеку целиться! — прошипел он.

Вахиз плавно перевел прицел на покачивающийся в руках генерала портфель из коричневой кожи и, затаив дыхание, мягко нажал на спуск.

— Все в ажуре! — усмехнулся он. — Теперь вам остается молиться, чтобы генерал не расставался с портфелем.

Марина Буданова подошла к телефону и набрала номер Оли Кузиной.

— Марина! Как здорово, что тебя выпустили! — обрадовалась Оля. — Игорь мне уже сказал об этом. Я недавно звонила тебе, хотела поздравить, но тебя не было дома. Наверное, праздновала свое освобождение?