— Трупп! — на сей раз гость довольно резко оборвал этот словесный поток. На бледную физиономию Могилуса Труппа падал отблеск беспокойного зеленого пламени, вид у гостя был просто жуткий.

Бредовред так и присел от страха.

— Простите! Простите! — Он ударил себя кулаком по лбу. — Я несколько рассеян сегодня, все из-за стресса. Для моих нервов выполнение договорных обязательств оказалось довольно большой нагрузкой, а ведь помимо того мне приходится постоянно водить за нос шпиона, который живет в моем собственном доме. Понимаете ли, этот кот хоть и глуповат, но видит и слышит превосходно, как все кошки. Я работаю в чрезвычайно сложных условиях, вы не можете этого не признать. Но главное — ушло много, много времени, уважаемый господин… э-э…

— Прискорбно, — перебил его Трупп. — Поистине, весьма прискорбно. Но все это — ваши проблемы, любезнейший. Договор останется договором. Или вы считаете, что я не прав?

Бредовред испуганно втянул голову в плечи.

— Поверьте, я давно подверг бы вивисекции (Вивисекция — операция на живом животном.) проклятого кота, я готов зажарить его живьем на вертеле или запустить на Луну. Но тогда Высокий Совет зверей наверняка забьет тревогу. Там ведь знают, что кот поселился у меня. А зверье одолеть гораздо труднее, чем гномов, кобольдов и прочий сброд, не говоря уж о людях. С людьми почти никогда не возникает осложнений. А вот кабана или кузнечика вы никогда не пытались загипнотизировать? Безнадежное дело! И если все звери на земле, большие и маленькие, однажды вздумают объединиться и пойдут на нас войной — тут не спасет никакое колдовство. А значит, необходима крайняя осторожность. Пожалуйста, разъясните это Его Адскому Превосходительству, вашему глубокоуважаемому шефу… Господин Трупп взял с кресла свой черный портфель, затем снова обернулся к колдуну.

— В мои служебные обязанности не входит посредничество при передаче каких-либо разъяснений.

— Что вы хотите сказать? — закричал Бредовред. — Его Превосходительство должен понять меня, ведь это в его же интересах! В конце концов, я не могу наколдовать… Нет, то есть… Колдовать-то я умею, конечно, но существуют известные пределы и прежде всего временные. Я тоже не живу вне времени. Да к чему вообще вся эта немыслимая спешка? Мир все равно скоро погибнет, ведь он идет кратчайшей дорогой прямиком к гибели! Неужели два или три года здесь что-то значат?

Что я хочу сказать? — Трупп с ледяной вежливостью стал отвечать на заданный Бредовредом конкретный вопрос. — Хочу сказать, что я вас предостерег. Я приду снова ровно в полночь, с наступлением Нового года. Такое я получил задание. Если до полуночи вы не совершите того количества злодеяний, которое предусмотрено договором…

— Что тогда?

— Тогда вы, господин советник, понесете наказание за содеянное должностное преступление. Желаю веселой встречи Нового года!

— Подождите! — крикнул колдун. Только одно слово, господин Струп, э-э… господин Трупп, прошу вас!

Но гость уже исчез.

Колдун устало опустился в кресло, снял тяжелые очки и закрыл лицо руками. Если б колдуны умели плакать, он бы сейчас разревелся. Но из глаз Вельзевула выкатились лишь две сухие крупинки соли.

— Что же делать? — Колдун вздохнул. — Ради всех попыток и пыток, что же мне делать?

Волшебство — не важно, злое или доброе — занятие далеко не простое. Многие недоучки думают, правда, что достаточно пробормотатькакое-нибудь тайное заклинание, фокус-покус, шурум-бурум, раз, два, три — и готово! Ну, в крайнем случае помахать вдобавок волшебной палочкой, вроде того, как дирижер машет перед оркестром — вот тебе и все, тут тебе и превращение, и наваждение, и еще что-нибудь в том же роде.

А ведь все совсем не так. Любое магическое действие невероятно сложно, для него необходим огромный запас знаний и масса принадлежностей, материалов и подручных средств, раздобыть их бывает очень трудно. А еще нужна длительная подготовка, — бывает, она отнимает много дней, а то и месяцев. Кроме того, магия всегда крайне опасна, потому что малейшая допущенная ошибка может привести к совершенно неожиданным последствиям.

Вельзевул Бредовред в развевающемся балахоне метался по залам и коридорам своей виллы, он в отчаянии искал средство, которое могло бы его спасти. Но при этом он слишком хорошо понимал, что уже не успеет ничего предпринять. Колдун стонал и завывал, как злой дух, бормотал, разговаривал сам с собой. Шаги его гулко отдавались в тишине.

Выполнить условия договора он не мог, речь шла только о том, чтобы спасти собственную шкуру, как-то спрятаться от адского судебного исполнителя Могилуса Труппа.

Разумеется, Бредовред мог бы превратиться, например, в крысу или в симпатичного снеговика, или в переменное электрическое поле. (Впрочем, в этом случае его было бы просто обнаружить, потому что во всем городе сразу начались бы телевизионные помехи). Но колдун отлично знал, что посланца Его Адского Превосходительства подобными фокусами не проведешь. Тот узнает Бредовреда под любой личиной.

Столь же безнадежной была и мысль о побеге куда-нибудь в дальние края — в пустыню Сахара или на Северный полюс, или на горные кряжи Тибета. Потому что пространства и расстояния для Труппа роли не играли. Колдун подумал даже, не спрятаться ли в городском соборе за алтарем или на колокольне, но тут же отбросил эту мысль. Ведь — как знать? — может быть, в наши времена слуги дьявола уже могут, коли им заблагорассудится, беспрепятственно разгуливать и в церквах?

Бредовред бросился в свою библиотеку, где на длинных полках стояли рядами древние фолианты вперемежку с последними новинками справочной литературы. Колдун пробежал взглядом названия на толстых кожаных корешках: «Ликвидация совести. Учебное пособие. Второй год обучения», «Практическое руководство по отравлению колодцев», «Толковый словарь проклятий и наговоров». Нет, не было здесь книги, которая могла как-то помочь колдуну в его нынешней безвыходной ситуации, и он в отчаянии забегал из комнаты в комнату.

Вилла «Ночной кошмар» представляла собой громадное мрачное здание. Снаружи всюду торчали бесчисленные башенки и балконы, а внутри было множество закоулков, извилистых коридоров и галерей, обветшавшие лестницы, затянутые паутиной сводчатые потолки. Все здесь было в точности таким, как мы представляем себе жилище злого волшебника. В свое время Бредовред сам начертил план виллы, потому что вкус в архитектуре у него был самый что ни на есть консервативный. В минуты хорошего настроения он называл виллу своим «хорошеньким уютным домиком». Но сейчас Бредовреду было не до шуток. Он шел по длинному сумрачному коридору. Слева и справа вдоль стен тянулись высокие стеллажи, а на стеллажах стояли сотни — нет, тысячи закупоренных стеклянных банок, вроде консервных. Это и была коллекция, которую колдун хотел продемонстрировать господину Могилусу Труппу. Он называл ее своим музеем естественных наук. Тут были всевозможные гномики, домовые, эльфы, кобольды и еще ундины — крохотные русалочки с пестрыми рыбьими хвостиками, а еще водяные, сильфы и сильфиды (Сильфы и сильфиды — духи воздуха.) и даже духи огня — саламандры (Саламандра — 1) дух огня в средневековой магии и алхимии; 2) животное, способное жить в огне.), которые когда-то имели неосторожность поселиться в камине Бредовреда. На всех банках были аккуратно наклеены этикетки с точным названием стихийного духа и указанием даты его поимки.

Волшебные существа сидели в своих стеклянных тюрьмах абсолютно неподвижно, потому что колдун всех их загипнотизировал. Если иногда он и будил кого-нибудь из стихийных духов, то лишь для того, чтобы использовать для своих жестоких экспериментов.

Между прочим, среди пленников Бредовреда было одно на редкость уродливое маленькое чудовище, официально оно называлось «критик литературный», а в народе его называют еще «зануда неотвязная» или «придира-буквоед». Смысл существования подобных мелких тварей состоит в том, что они ищут, к чему бы придраться в той или иной книге. Никому еще не удалось до конца разобраться, для чего они вообще нужны. Бредовред, кстати, поймал и посадил Буквоеда в банку как раз ради того, чтобы выяснить это путем длительных наблюдений. Чутье говорило колдуну, что Буквоед может пригодиться для всяких черных дел. Но сейчас это совершенно не интересовало Бредовреда. Он шел по коридору и рассеянно постукивал пальцем то по одной, то по другой стеклянной банке. Стихийные духи спали глубоким сном.