Бредовред медленно поднял левую руку, прищурил глаза, прицелился — тонкий как нить алый лазерный луч с шипением метнулся в сторону входной двери и прожег в ее толстой средней доске крохотное дымящееся отверстие. Колдун выстрелил еще и еще раз, вскоре массивные деревянные доски превратилисьв настоящее решето. Световая энергия рубина была полностью исчерпана.

Ну вот и прекрасно, — сказал колдун и облегченно вздохнул. Теперь уж никто не помешает.

Он вернулся в лабораторию и снова сел за стол писать завещание.

— Маэстро! — в страхе пролепетал кот. — А вдруг вы ранили кого-нибудь там, за дверью?

— Значит, так ему и надо, — буркнул Бредовред. — Нечего шнырять возле моего дома. — Но ведь вы даже не знаете, кто это был! А что если это был кто-то из ваших друзей?

— У меня нет друзей.

— Ну тогда, кто-то, кому нужна помощь? Колдун злобно хохотнул.

— Не знаешь ты жизни, мой маленький. Запомни: лучше всех стреляет тот, кто стреляет первым.

И тут снова раздался стук.

Бредовред ничего не сказал, но скулы у него заходили ходуном.

— Окно! — воскликнул Мяуро. — Маэстро, по-моему, стучат в окно.

Он вспрыгнул на подоконник, приоткрыл створку окна и посмотрел наружу в щель между ставнями. — Я кого-то вижу. Кажется, там какая-то птица. По-моему, это ворон или птица, похожая на ворона.

Колдун по-прежнему безмолвствовал. Он лишь выставил вперед ладони, как бы защищаясь.

— Может быть, с кем-то случилась беда, — предположил котишка и, не дожидаясь ответа, открыл ставни.

Вместе со снежным вихрем в лабораторию влетела птица. Она была такой ободранной, что походила на кривобокую картофелину, в которую воткнули несколько черных перьев. Птица опустилась на пол, с лету проехала еще немного на своих тоненьких ножках, наконец затормозила, и тогда взъерошила жалкие перышки и грозно разинула внушительных размеров клюв.

— Позор! Позор! Позор! — закаркала она, причем голосом внушительной силы. — А вы не торопитесь отворять дверь! Окочуришься, пока откроют! Да еще стрелять, ишь чего придумали! Вот, прошу полюбоваться на результат: единственное перышко в хвосте оставалосьи оно теперь пробито. Просто неприлично! Куда же это я попал?

И вдруг птица сообразила, что перед ней — кот, стоит и смотрит на нее горящими круглыми глазами. Ворон быстро спрятал голову под крыло, отчего весь он как будто сгорбился, и теперь уже вконец испуганно прокаркал:

— Караул! Враг всех пернатых! Ну все, приехали… Поздравляю! Ох, не кончится все это добром…

Мяуро, который за свою недолгую жизнь не поймал еще ни одной птички — не то что такой большущей и страшной птицы, — в первую минуту даже не понял, что «враг всех пернатых» это он самый и есть.

— Приветствую! — важно промяукал он. — Добро пожаловать, незнакомец.

Колдун меж тем по-прежнему хранил молчание, он удивленно и недоверчиво разглядывал странное пернатое существо.

А ворон понемногу освоился. Склонив голову набок, он поглядел на кота, затем на колдуна и наконец прокаркал:

— Господа, если вы не против, попрошу вас закрыть окно. Кроме меня, вряд ли сюда кто-то прилетит, а сквозняк вы устроили — ого-го! Просвистит в два счета. А у меня и так резьма-тизма или как там это называется… Свербит, в общем, в левом крыле.

Кот затворил окно, спрыгнул с подоконника и принялся крадучись ходить вокруг ворона большими кругами. Он хотел всего лишь удостовериться, что с птицей все в порядке, однако, ворон, кажется, истолковал пристальное внимание кота по-другому.

К Бредовреду тем временем вернулся дар речи, и он приказал:

— Мяуро, спроси этого падалыцика, откуда он взялся и что ему здесь нужно.

— Моему доброму маэстро угодно узнать твое имя, — заговорил кот, стараясь выражаться аристократично. — Изволь сообщить нам также, с какой целью ты пожаловал.

Описываемые Мяуро круги становились все уже.

Ворон крутил головой, не спуская с кота глаз.

— Передай привет твоему маэстре, — тут ворон изо всех сил подмигнул коту. — Мое почтенное имя — Якоб Карр. Я, так сказать, воздушный гонец мадам Тирании Кровосос, высокочтимой тетушки твоего маэстры. — Тут ворон подмигнул другим глазом. — И, к вашему сведению, я вовсе не падалыцик. Я старый, испытанный в жизненных передрягах ворон. Можно сказать, я ворон-горемыка. Ага. Вот именно. Горемыка.

— Надо же, ворон! — насмешливо сказал колдун. — А не представился бы, так мы и не догадались бы!

— Ха-ха, очень остроумно, — тихо, чтобы не услышал колдун, сердито каркнул Якоб.

— Горемыка? — участливо переспросил Мяуро. — Какое же у тебя горе? Говори без опаски, мой добрый маэстро тебе поможет.

— Мне не везет, мне во всем не везет, — мрачно ответил Якоб. — Вот хоть сейчас, например — на кого я нарвался? На кровожадного врага всех пернатых. И перья у меня все повыпали — это я однажды прямиком в ядовитое облако залетел. В последнее время их в небе все больше и больше, а почему — никто не знает. — Тут ворон опять подмигнул коту. — А своему доброму маэстре ты вот что передай. Если мой потрепанный наряд ему не нравится, так пускай не смотрит. Другого у меня все равно нет.

Мяуро обернулся к колдуну.

Вот видите, маэстро, беда-то с ним, выходит, все-таки случилась. Как я и говорил.

— Спроси-ка этого ворона, почему он тебе все время подмигивает, — сказал Бредовред.

Якоб Карр поспешил ответить:

— Я не нарочно, господин советник. Не обращайте внимания. Просто нервы пошаливают.

— Так, так. И отчего же мы такие нервные? — с расстановкой произнес Бредовред.

— Потому что не по нраву мне такие вот надутые господа! И выражаются этак напыщенно, и когти-то у них вон какие острые, и две фары на морде вместо нормальных глаз.

До Мяуро все-таки дошло, что его оскорбляют. Снести обиду он, конечно же, не мог. Он состроил как можно более суровую мину, распушил шерсть, прижал уши и профырчал:

— Маэстро, разрешите ощипать этого бесстыжего грубияна?

Колдун посадил кота к себе на колени и погладил.

— Потерпи немного, мой маленький герой. Успокойся. Он ведь сказал, что прилетел от моей высокочтимой тетушки. Послушаем, какие вести он нам принес. Сомневаюсь я, правда, что его словам можно верить. А ты как думаешь?

— Манеры у него, во всяком случае, отвратительные, — промурлыкал Мяуро.

Ворон яростно взмахнул крыльями и закаркал:

— Эх, поддать бы вам обоим под зад, да покрепче!

— Просто диву даешься, — сказал Бредовред, почесывая Мяуро за ухом, — просто диву даешься, какую вульгарную прислугу завела себя моя тетя. А ведь когда-то славилась взыскательностью…

— Что?! — рассвирепел ворон. — Ну, все! Это уж ни в какие ворота не лезет! Кто вульгарный? Я вульгарный?! По-вашему, это что — пустяки — лететь в буран и вьюгу, чтобы доложить, что моя хозяйка направляется сюда, в гости к вам? И прилетел-то аккурат к ужину, так нет же — ни крошки не предложат, маковой росинки не дадут, наоборот, того и гляди самого сейчас сожрут прямо с перьями. Попрошу еще раз повторить: кто здесь ведет себя вульгарно?

Бредовред встревожился:

— Что ты говоришь, ворон? Тетя Тирания идет сюда? Когда она прибудет?

Якоб Карр еще не остыл от гнева и скакал по полу.

— Сейчас! Прямо сейчас! Сию минуту! Вот-вот явится! С минуты и на минуту!

Бредовред поник в своем кресле и простонал:

— Ах ты, бородавка злокачественная… Не было печали…

Ворон поглядел на колдуна, склонив голову на бок, и довольно пробормотал:

— Ага, кажется, я принес дурную весть. Для меня это характерно.

— Вот уже полвека, как я не встречался: лицом к лицу с тетей Тирашей, — причитал Бредовред. — И что это ей от меня понадобилось? И как раз сегодня, когда ее визит совсем не кстати.

Ворон взмахнул крыльями.

— Она сказала, что должна встретить Новый год вместе со своим горячо любимым племянником. И еще она сказала, что у племянника есть какой-то особый рецепт. Для приготовления какого-то особого пунша или еще чего-то там. Ей позарез нужен этот самый рецепт.