Задержка создавал впечатление, что машина обдумывает запрос Странствующего Рыцаря с надлежащей торжественностью, что, конечно же, было не так. С отчётливым глухим ударом, от которого задребезжали металлические стены, и засосало под ложечкой, из вентиляции вырвался серебристый пар. Руноэкран пьедестала начал демонстрировать глифы обратного отсчёта, в то время как многослойные двери лифта начали закрываться в качестве дополнительной меры безопасности. Падальщику не нравилась идея оказаться взаперти в опечатанном склепе на глубине нескольких лиг под поверхностью Марса, но альтернативы не было, и оставалось только ждать окончания отсчёта. Когда глифы мигнули и исчезли, красные лампы на потолке и смонтированные в полу генераторы поля ослепительно засветились, залив камеру дьявольским сиянием. Ноль и Пустота подняли роторные пушки в позицию прицеливания, а Стрига, каркая и хлопая крыльями, заметался между выступавших из-за плеч космодесантника узловых колонн.

Лампы начали подсвечивать конфискованные технологии внутри рассеивающегося стазис-поля. По мере того, как линия за линией зажигались лампы, Падальщик начал различать дисковидные платформы как на полу, так и на потолке — словно огромные хроносдерживающие магниты одинаковой полярности, навеки держащие что-то прикованным к месту. На каждой платформе стояли почти по стойке «смирно» многочисленные ряды боевых автоматонов, количеством примерно до трёх сотен.

Конструкции принадлежали к типу «Кастелян». Это были здоровяки из пластали, адамантия и керамита — башнеподобные образцы древнего проекта и изделия высшей пробы инженерии мира-кузницы. Мощная гидравлика. Брутальность сверхпрочных деталей. Бронированные кабели и усиленные устройства подачи. Вдвое выше Падальщика и почти втрое — Ноля и Пустоты, боевые автоматоны были безжизненны, но выглядели внушительно. Подобно статуям, они требовали мгновенья мрачного уважения от каждого, кто посмотрел бы на них.

Их усиленные пластины были потёрты, выщерблены и покрыты пошарпанной красной краской Марса, каркасы шасси и несущая гидравлика были отполированы до исходных материалов. Лишь элементы вооружения и изогнутых корпусов кортекса были отделаны бронзой экзотических сплавов. На красной броне красовалась эмблема Легио Кибернетика и производственная отметки Элизийской горы — места их изготовления. Отметки указывали на то, что боевые автоматоны были изъяты из нескольких действовавших манипул, но все они принадлежали резервной когорте дедарии. Раньше когорта дедарии базировалась в районе Фаэтон в качестве резервной части после славной и суровой службы за пределами мира в начале Великого крестового похода. Стяги и металлические ленты, прикрученные к корпусам, рассказывали историю подразделения и восславляли достижения.

Когда первый ряд боевых автоматонов вернулся в настоящее, Падальщик зарегистрировал движение в конфискованной загадке. В центре того, что считалось грудью у мощных машин, в корпусных пластинах было оставлено место для предписанного дизайном интерфейсного образа «Машины Опус», или, как ещё его называли — «Шестерни Механикум», древнего символа машинного культа — гибрида черепов человека и киборга. На каждом боевом автоматоне, явно вопреки предписаниям, «Машина Опус» была удалена и заменена на блок из сцепленных между собой латунных многогранных шестерней. Все плавно двигающие друг друга детали были разных размеров и замысловатых сечений, их зубцы идеально сцеплялись между собой. Устройство тикало гипнотически, подобно архаичному хронометру.

Падальщик не видел ничего подобного за все проведённые на Марсе тридцать лет. Глядя, как шестерёнки вращаются в разные стороны, Странствующий Рыцарь не мог избавиться от ощущения, что механизм приводится в действие не физически.

— …так.

Эхом разнёсся по склепу звук измученного голоса. Падальщик посмотрел на своих серво-автоматонов.

— Обнаружить и изолировать, — приказал он, заставив Ноль и Пустоту, державших роторные пушки наготове, выдвинуться вперёд. Стрига поднялся в воздух и принялся носиться над кортексными кожухами и безмолвными болт-орудиями неподвижных рядов боевых автоматонов. Хромая среди металлических гигантов, Падальщик плотно прижимал к груди гравитонную пушку. Гвардеец Ворона чувствовал себя уязвимо посреди маленькой армии техноеретических машин, и это было необычным чувством для одного из ангелов Императора.

— Тик-так, — вновь раздался голос.

Пока Падальщик тащился на измученной гидравлике повреждённой ноги, ячейки памяти встроенного когитатора наложили его сон об Октале Буле на звеневшие в пустоте хранилища слова. Они совпадали, полностью совпадали, с последними словами техноеретика.

Стрига первым обнаружил его. Киберворон взгромоздился на наплечник ближайшего к находке «Кастеляна» и кант-карканьем сообщил о своей находке, указывая Падальщику и серво-автоматонам месторасположение техноеретика. Подойдя с поднятым и готовым к стрельбе гравитонным ружьём, Падальщик увидел стоявшего на коленях Октала Була. Техноеретик сгибался пополам, но не от боли.

От удовольствия — он смеялся.

Пока безумие перетекало из безмолвного веселья через хрипы и шипение в безудержное ликование, техноеретик продолжал болтать:

— Тик-так, тик-так.

Падальщик обдумал возможные варианты действия. Его не тренировали именно для таких ситуаций. Он счёл бессмысленным представляться, рассказывать о своих целях и предъявлять какие-либо полномочия, применение же физического насилия было бы контрпродуктивным. Опустившись на бронированные колени бионических ног рядом с бывшим магосом Доминус Легио Кибернетика, Падальщик посмотрел на хрупкого жреца. Октал Бул ликующе трясся, глядя поверх Падальщика на могучих боевых автоматонов. Странное жужжание их многогранных шестерёнок, казалось, особенно волновало его.

Падальщик взял техноеретика за руки и поднял его, поднося лицо безумца к своему. Гвардеец Ворона прищурился своими пустыми серебристыми глазами на жреца. Бул склонил голову перед Падальщиком, показывая окровавленную макушку, свежая с виду рана зияла в том месте, откуда лекзорцисты и надсмотрщики префектуры Магистериум выдрали какой-то интерфейс или устройство из полости, уходившей в его мозг. Бул поднял голову и открыл налитые кровью глаза. Падальщик напомнил себе, что для техноеретика тридцать лет прошли за единственный миг. Перенесённые им мучения и болезненные изъятия кибернетики были достаточно свежими. Его предупреждение всем тем, кто давным-давно собирался в аудиториуме, а среди них был и Падальщик, всё ещё отдавало горечью на его потрескавшихся губах. Предупреждение об истинных угрозах Марсу, привеченной тьме невежества и жречества, приученного подчиняться с самого выхода из родильных чанов. Чистоте машины и слабости плоти.

— Марс отдаст свои секреты, — промямлил лунатик.

— Уже, — мрачно отозвался Падальщик. — И ещё отдаст.

Техноеретик рассеяно потянулся к его серебристой руке и неокрашенным пластинам нагрудника космодесантника. Он был словно избитый ребёнок, измученный гений и перегруженная машина, соединённые воедино.

— Октал Бул, — обратился к нему Падальщик, возвращая техноеретика к суровой действительности. После заключения в стазисе, решил космодесантник, возвращение к обычному течению времени, должно быть, сбивало с толку.

— Бул, мне нужно, чтобы ты вспомнил. Предсказанное тобой свершилось. Марс пал. Он нуждается в очищении, Бул, ты слышишь меня?

Красное ободранное лицо техноеретика расцвело от радости узнавания. Он кивнул:

— Из-за слабости плоти.

— Да, — подтвердил Падальщик. — Из-за слабости плоти. Ты помнишь Вертекс? Планетарную ось? Магнитосферный щит Марса? Бул, ты помнишь свою ересь, твою крамолу с изуверским интеллектом и то, что ты собирался сделать?

— Машины должны восстать! — взволнованно завопил техноеретик.

— А Красная планета должна быть очищена, — ответил Странствующий Рыцарь, слегка встряхивая безумца. — Бул, послушай меня. Это должно произойти сейчас. Как ты и планировал до того, как тебя поймали лекзорцисты префектуры Магистериум. Бул, где изуверский интеллект? Где Табула Несметный?