Я знал, что инспектор уголовной полиции Герберт Аллен — друг Финбоу, но тем не менее меня удивил дружески-фамильярный тон письма. Позднее я узнал, что вот уже много лет их связывает тесная дружба и Аллен не раз прибегал к помощи Финбоу, когда дело оказывалось особенно запутанным и сложным. Сам Финбоу рассказывал мне потом:

— Я никогда не берусь за дела, с которыми вполне может справиться молодёжь из отдела Аллена. Девяносто девять процентов совершаемых убийств — именно такого рода преступления. Но один процент всё же падает на дела довольно сложные, и мы с Алленом вдвоём справляемся с ними намного быстрее, чем его подчинённые.

Ещё раз прочитав письмо, я понял, что самое любопытное было не тон письма, а совсем иное. Значит, Тони обманывала Филиппа прошлой ночью в Хиклинге! История её взаимоотношений с Роджером совсем не походила на ту, что она сочинила! В то же время в письме содержались сведения, которые бросали тень и на Эвис. И как я ни уговаривал себя, что всё это несущественно, что в письме весьма недвусмысленно указывается на Тони как на возможную преступницу, я не мог отделаться от тревоги и понимал, что в данном случае я не в состоянии быть беспристрастным судьёй.

Я передал письмо Финбоу, который ел яичницу с таким безмятежным видом, будто получил не деловое письмо, где идёт речь о жизни и смерти людей, а послание от своей засидевшейся в девках тётушки с пространным описанием местных сплетён. А письмо между тем должно было или подтвердить его версию, или отмести её. Но моя вера в талант Финбоу была настолько велика, что я простодушно решил, что письмо ничего не убавило и не прибавило к его стройной схеме. Я был убеждён, что теперь он наверняка знает имя убийцы.

Я готов был возненавидеть Финбоу, глядя, как он спокойно жуёт бекон, тогда как двух его слов было бы достаточно, чтобы снять с моей души тяжёлый камень. И я мысленно спрашивал себя, неужели ему так трудно сказать мне: «Это не Эвис».

Когда в столовую вошла Тони, он встретил её лукавой улыбкой.

— Болотный воздух и правда действуют усыпляюще, не так ли?

Она улыбнулась чуть насмешливо и ответила ему в тон:

— Да, дядюшка Финбоу.

— Очень жаль, что мне не удалось послушать вашу беседу с сержантом Берреллом вчера ночью, — заметил он уже серьёзно. — Наверное, это помогло бы восполнить пробел в моём образовании — слаб я по части брани, всегда от этого страдал.

Миссис Тафтс фыркнула и вышла из комнаты. Тони весело рассмеялась.

— Этот святоша чуть не помер, когда увидел, как я поцеловала Филиппа в шею.

В эту минуту в комнату вошла Эвис и, услышав последние слова Тони, тихо заметила:

— Я его вполне понимаю.

Тони сверкнула глазами в её сторону. С каждым днём неприязнь между девушками росла и становилась всё заметнее.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Тони. — Ты, наверное, считаешь, что приличнее целоваться в тёмных уголках?

Эвис отпила глоток чаю и ответила:

— Если хочешь — да. Я всегда испытываю отвращение, видя, как люди целуются у всех на глазах.

— Значит, ты считаешь, что мне не следовало целовать Филиппа в присутствии этого типа? — пробурчала Тони.

— Да, всем смотреть тошно, как вы сюсюкаете!

Обе они — и Эвис и Тони — буквально кипели от злости. Только Эвис сохраняла холодно-презрительный тон и лицо оставалось абсолютно бесстрастным, хотя, я был уверен, это стоило ей немалых усилий, а у Тони кроваво-красный рот кривился, глаза метали молнии. Эта вспышка назревала давно, ибо враждебность, которую испытывали друг к другу Эвис и Тони, ни для кого не была секретом. Безобидная фраза в устах Эвис стала той искрой, от которой вспыхнул уже давно приготовленный костёр.

— Чёрт возьми! — в бешенстве крикнула Тони. — Тоже мне тихоня, с виду такая беззащитная, воды не замутит… прямо овечка! Знали бы только!..

Эвис словно хлыстом ударили. Я видел, что на протяжении всей ссоры Финбоу глаз с неё не сводил, но до поры до времени не считал нужным вмешиваться, и только теперь он одёрнул Тони:

— Тони, видно, уроки миссис Тафтс не прошли для вас даром. Скоро вы не уступите ей в умении оскорбить человека.

Однако стоило в дверях появиться Кристоферу и Филиппу, как девушки снова стали холодно-вежливы друг с другом.

После завтрака к берегу пристал небольшой катер. Алоиз Беррелл в страшном возбуждении спрыгнул на берег и зашагал через сад к дому.

— Мистер Финбоу! — звал он на ходу. — Мистер Финбоу!

Финбоу, который в это время писал письмо, услышав, что его зовут, тут же вышел навстречу Берреллу и приветливо заулыбался.

— Я начинаю поиски пистолета на дне реки, — объявил сержант. — Не хотите ли присутствовать?

— С радостью, — ответил Финбоу.

Но они почему-то медлили уходить — стояли и о чём-то тихо разговаривали. Усевшись на веранде, я снова вернулся к роману Моруа, но время от времени посматривал в их сторону. Судя по всему, Финбоу уговаривал Беррелла, а тот никак не соглашался. В конце концов Финбоу шепнул что-то на ухо сержанту, и лицо Беррелла расплылось в широкой улыбке.

— Хорошо, будь по-вашему! — воскликнул он и возвратился к катеру.

Финбоу подошёл ко мне.

— Пойдём полюбуемся на комедию, которую сейчас разыграет наш Беррелл, — сказал он. — Он собирался спуститься на дно за пистолетом. Я убедил его взять и тебя в эту экспедицию.

— Значит, это вы из-за меня пререкались? — спросил я заинтересованно, откладывая книгу в сторону.

— Да, — ответил Финбоу весело. — Вначале он почему-то заартачился и никак не хотел уступить.

— Как же всё-таки тебе удалось его уломать? — спросил я, когда мы шли к катеру.

— Довольно просто. Я сказал ему, что, если прямо на месте преступления он торжественно предъявит тебе орудие убийства, ты будешь припёрт к стене и, вероятнее всего, сознаёшься сам, — ответил Финбоу. — Хотя я с трудом себе представляю, как нашему сержанту удастся изобразить торжественность в водолазном костюме.

Я рассмеялся: теперь, когда мой друг стоял уже почти у разгадки преступления, подозрения Беррелла на мой счёт могли выглядеть только как шутка.

Миновав Поттер-Хайгем, катер стремительно понёсся вперёд, оставляя после себя волны, которые ещё долго подбрасывали то вверх, то вниз пришвартованные у причалов беззащитные яхты.

Финбоу, поморщившись, словно от боли, обратился ко мне:

— Не люблю доставлять людям неприятности. Никак не могу примириться с мыслью, что моторная лодка — подходящее средство передвижения для уважающего себя человека. Правда, у неё большая скорость, и это создаёт немало удобств. Но ведь в просторной гостиной передвигаться на велосипеде тоже быстрее и удобнее, однако никому и в голову не придёт ездить на велосипеде по комнате! Почему же, спрашивается, позволительно гонять на моторной лодке по узенькой реке?!

Я буркнул что-то сочувственное и от нечего делать стал разглядывать остальных пассажиров нашего катерка: несколько одетых в штатское полицейских агентоз, Двое каких-то бесцветных субъектов с кроличьими лицами, роль которых в нашей поездке, равно как и их имена, так и остались для меня невыясненными, и двое матросов, которые должны были подавать воздух Берреллу, когда он спустится на дно. Как и когда овладел Беррелл водолазным делом, я понятия не имею, но оказалось, что он с таким же пылом отдаётся этому увлечению, как и следовательской работе.

Мы проскочили Горнинг, и Беррелл причалил точно в том месте, где три дня назад была пришвартована наша яхта.

— Начнём отсюда, — заявил Беррелл, взяв скафандр, и скоро он появился на палубе в длинных шерстяных кальсонах и фланелевой фуфайке.

Один из матросов заметил мимоходом:

— Вы легко оделись. Замёрзнете там, внизу.

— Да, — ответил Беррелл. — Я знаю. Это бельё я обычно ношу зимой. Но надеваю уже в сентябре, чтобы холода не застали меня врасплох.

Финбоу сказал:

— А вот вчера, сержант, вы промокли до нитки, но почему-то совсем забыли о своём здоровье.

— Это со мной бывает, когда я иду по следу, — объяснил Беррелл. — А вообще-то я стараюсь следить за собой. Я сейчас ещё что-нибудь надену, чтобы чувствовать себя в воде тепло и удобно.