После этой сердечной беседы Коплан получил точные сведения, все было восстановлено в деталях, недоставало только имен действующих лиц.

После допроса Коплан заявил:

— А теперь вы поедете со мной. Дютроше побледнел.

— Как? — пробормотал он.

— Да. Одевайтесь и следуйте за мной.

— Вы… вы меня арестовываете?

Коплан улыбнулся так, что успокоил бы самого трусливого буржуа.

— Нет, нет. Просто я хочу спасти вас от возможной мести. Оставаясь здесь один, вы подвергаетесь большой опасности. У вас есть родственники в провинции?

Немного успокоившийся Дютроше, однако, продолжал сидеть с нахмуренным лбом.

— У меня живет брат в Арьеже.

— Хорошо. Поезжайте и отдохните у него несколько дней. Собирайтесь, я вас жду.

Через четверть часа Коплан и его пассажир ехали к Лурду. Добрались они туда к середине утра. Франсис вошел в первое попавшееся бистро и позвонил Шапюи.

— Опять вы? — сказал инспектор по телефону.

— Как всегда, я, — ответил Коплан. — У меня в машине есть один клиент. Вы могли бы подъехать сюда и разобраться с ним?

— Что? — удивился Шапюи. — Вы поймали преступника?

— Нет, это единственный оставшийся в живых свидетель, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилась беда.

— Где вы?

— Площадь Жанны д'Арк. Кафе возле почты.

— Хорошо, я еду.

Коплан уже собрался повесить трубку, когда вновь услышал голос собеседника:

— Кстати… У меня для вас новость! Ваш свидетель не единственный.

— Да? У вас есть другие?

— Один. Результат вашего объявления… Подождите. Шапюи на несколько секунд отложил трубку; Коплан услышал шелест бумаги.

— У меня есть письмо, — сообщил инспектор, — от некой мадемуазель… Клодет Берваль, отдыхающей в Баньер-де-Бигор, гостиница «Дофэн», улица Орлож. Она утверждает, что видела похищение.

Франсис моргнул. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки…

— Браво, — сказал он. — Приезжайте побыстрее, чтобы я успел повидать эту девушку до завтрака.

Он повесил трубку, вышел и вернулся в машину.

— Сейчас за вами приедут, — сказал он Дютроше, — чтобы вы сделали письменное заявление. Затем вас проводят на вокзал и посадят в поезд. У вас есть деньги?

— Ну… немного, — осторожно ответил Дютроше.

— Вот вам добрый совет. Исчезните на недельку; когда вы вернетесь, нависшая над вами угроза будет устранена.

— Вы правда считаете, что…

— Ставлю десять против одного. Если бы хоть на долю секунды они заподозрили, что ваш дом не пуст, вы бы сейчас лежали на столе в морге.

Пожилой человек тяжело вздохнул. Он совершенно не понимал, почему вдруг его жизнь оказалась в опасности. Что общего у него с теми неизвестными с перекрестка?

Коплан не счел нужным объяснять ему. Он говорил о погоде до тех пор, пока его не сменили неразлучные Шапюи и Байон.

Сдав Дютроше с рук на руки, он включил зажигание и тронулся с места.

Коплан был очень доволен, что получит свидетельство второго человека. Ведь часто люди совершенно искренно считают, что машина черная, тогда как она серая, или же маленький толстяк с усами оказывается высоким и худым очкариком. Свидетели нередко совершают такого рода ошибки, и не стоит запускать огромный аппарат службы безопасности прежде, чем будут проверены пусть даже самые искренние заявления.

Коплан преодолел сорок километров менее чем за сорок пять минут. Он вошел в гостиницу «Дофэн» ровно в одиннадцать часов и спросил у дежурного, находится ли мадемуазель Берваль у себя в номере. Получив утвердительный ответ, он сел в кресло и стал листать вчерашнюю газету. Ему не пришлось долго ждать. Едва слышные шаги по покрытой толстым ковром лестнице заставили его поднять глаза. Его как будто ударили в лоб, он так и впился глазами в очень красивую девушку, примерно двадцати пяти лет, приближающуюся к нему.

Бедра словно амфора, пышный бюст и чувственное лицо пришедшей делали из нее идеального свидетеля, с такими Франсис любил встречаться во время расследований. Длинные пушистые ресницы, глубокий взгляд и чуть слишком полные губы делали ее лицо особенно привлекательным, тем более что у этой брюнетки с коротко подстриженными волосами были голубые глаза и смуглая кожа.

Коплан встал и едва заметно поклонился.

— Я позволил себе побеспокоить вас из-за письма, отправленного вами в комиссариат Лурда, — сказал он, отвечая на немой вопрос, который выражали поднятые брови Клодет Берваль.

Молодая женщина сразу же расслабилась.

Ее полные губы раскрылись в улыбке. Очень приятным голосом она сказала:

— Быстро вы…

Коплан пригласил ее сесть напротив него и, сев сам, окинул взглядом красивые ноги собеседницы.

— Быстрота — условие успеха, — объявил он полушутливо-полусерьезно. — Я хотел спросить вас о некоторых деталях. Итак, вы считаете, что присутствовали при похищении?

Она поправила:

— Не считаю, а уверена.

Твердый тон молодой женщины обещал первоклассные показания. Коплан поудобнее расположился в кресле, скрестил ноги и, с удовольствием изучая лицо Клодет Берваль, начал допрос:

— Вы были на перекрестке О-Вив в указанный час? Задавая вопрос, он сказал себе, что убийцы упустили отличную добычу.

— Я пришла туда задолго до него и ушла только около девяти часов, потому что стало слишком темно.

— Черт! А чем это вы так долго занимались в таком пустынном уголке?

— Наблюдала за насекомыми, — ответила она, скромно опустив глаза.

Тут же ее лучистый взгляд поднялся, и она продолжила тем же серьезным тоном:

— Я энтомолог. Поймала отличный экземпляр муравьиного льва и изучала через лупу его поведение.

— Понимаю, — серьезно ответил Франсис, скрывая веселое удивление.

Он действительно повидал в жизни всякого! Эта красавица с волнующими формами проводит время, наблюдая за насекомыми!

— И… в каком положении вы были, когда следили за вашей добычей? — невозмутимо спросил он.

— Лежала, разумеется!

Ну конечно. Именно поэтому она и осталась жива! Никто не догадывался, что она лежала в траве. Никто, даже Дютроше.

— За перепончатокрылым нужно наблюдать долго, чтобы что-нибудь узнать, — объяснила она. — Эти насекомые зарываются в землю, поджидая свою жертву, и…

Коплан почувствовал, что если он даст возможность углубиться в эту тему, то получит превосходные сведения о муравьиных львах.

— Я бы очень хотел быть натуралистом, — перебил он, чтобы вернуть себе инициативу, не теряя расположения собеседницы. — А кроме ваших… перепончатых, что еще вы видели?

Возвращенная к реальности, Клодет Берваль пересказала факты, свидетельницей которых оказалась. Звук разговора заставил ее поднять глаза; она увидела молодую блондинку, не слишком красивую, по ее словам, которая спорила с черноволосым мужчиной лет тридцати, представительного вида.

Когда она закончила свой рассказ, Коплан отметил, что ее заявление совпадает с показаниями Дютроше. В то же время она сообщила два очень важных уточнения: машина, которой управлял мужчина на перекрестке, была черным «пежо 404». Девушку увезли на «студебеккере» последней модели. Эти важнейшие сведения позволят Франсису действовать более эффективно.

— Еще одна маленькая деталь, — сказал он. — С того места, где вы находились, вам был виден почти весь дом на перекрестке?

— Конечно, я лежала почти напротив него! Забавно. Она находилась в том же самом месте, откуда вел свои наблюдения он сам! Жаль, что между их пребыванием там была разница в двадцать четыре часа… Ему было бы не так скучно.

— Ставни были закрыты или открыты?

— Открыты. Во всяком случае, в момент моего прихода, — поправилась она, внезапно нахмурив лоб. — После я не обращала на них внимания.

Золотой свидетель, наблюдательный и добросовестный. Коплан узнал что хотел, но продолжал допрос. Его интерес к насекомым приобрел вдруг неожиданные размеры. Так что, когда он покинул красавицу, он узнал крайне важные вещи. В частности, что муравьиный лев питается простыми муравьями и что Клодет Берваль не носит лифчик.