Вообще говоря, ремесленная сталь обладает свойствами, которых не имеет ни доменная, ни конверторная сталь. В одной весьма современной французской лаборатории мне как-то довелось видегь нож работы ремесленника XIX века, имеющий свойства, намного превосходящие свойства лучших современных нержавеющих сталей.

Замечено, что сталь, выплавленная китайцами в маленьких семейных домницах, превосходила по своим качествам лучшие современные стали, но теряла свои свойства, когда пытались сплавлять ее со сталью, производимой самыми современными китайскими заводами, или с импортной сталью. Проблема стали — очень сложная проблема, обусловленная действием таких факторов, как катализаторы, посторонние примеси (даже если порой они в количественном отношении ничтожны), а также магнетизм и другие еще почти совершенно не изученные явления.

Вполне возможно, что алхимики эмпирически открыли такие способы производства стали, которых мы не знаем.

Секрет холодного света. Во множестве легенд об алхимиках, кабалистах и волшебниках говорится о вечных лампах, горевших в течение веков и настолько холодных, что к ним можно было прикасаться.

Мы ничего аналогичного не имеем. Газовая флуоресцентная лампа перегорает через несколько тысяч часов. О веках и речи не может быть. Электрофотолюминесценция дает много источников холодного света, почти неисчерпаемых и потребляющих очень мало электроэнергии, однако алхимики не знали электричества, а электрофотолюминесценцию едва ли можно было открыть случайно. С другой стороны, при нынешнем состоянии техники источники, использующие электрофотолюминесценцию, имеют очень небольшой коэффициент полезного действия и излучают лишь зеленый свет.

Светлячок излучает холодный свет благодаря окислению органическим катализатором, или энзимом, называющимся люциферазой, вещества, именуемого активированным люциферином.

Однако это явление никогда не удавалось воспроизвести достаточно убедительным образом. Если алхимикам действительно удалось добыть источник холодного света, то, вероятно, благодаря неизвестному нам способу применения фосфора. Теперь мы знаем, что именно фосфор в форме органических продуктов переносит энергию в живые организмы, в частности в растения. Именно эти вещества позволяют поглощать и накапливать солнечную энергию, затем преобразовывать ее во всех частях живого организма, хотя механизм поглощения и накопления солнечной энергии далеко еще не изучен. Быть может, алхимики, которые рассматривали эти явления под биологическим, а не химическим углом зрения, под которым рассматриваем их мы, нашли органическое фосфорное соединение, накапливающее огромное количество солнечной энергии днем и освобождающее ночью. Во всяком случае, в настоящее время это — потерянный секрет.

Секрет очищения алмазов. Алмазы нередко имеют цветные включения, снижающие их ценность. Многочисленные совпадающие свидетельства показывают, что в средние века алхимикам и позднее графу Сен-Жермену8 удавалось очищать алмазы. Это выдвигает своеобразную проблему. Теоретически подобная операция возможна лишь при условии обесцвечивания цветных включений, например превращения железа в титан. Но это потребовало бы очень мощного атомного реактора, при помощи которого можно было бы бомбардировать алмаз нейтронами. Уголь поглощает очень мало нейтронов, и поэтому в качестве замедлителя в реакторах применяется графит. Однако ни алхимики, ни граф Сен-Жермен не располагали атомным реактором. Как же они поступали? Это тоже потерянный секрет. Заметим, что алхимики никогда не стремились производить алмазы.

Таковы некоторые из секретов, за которыми гонялись промышленные шпионы средневековья и эпохи Возрождения. И здесь мне кажется необходимым заострить внимание на положительной стороне промышленного шпионажа. В то время как, по преданию, многочисленные физические, химические и биологические операции или манипуляции были уделом одних лишь посвященных, шпион средневековья или эпохи Возрождения считал, что эти опыты могут быть повторены, разумеется, если будет выкрадено достаточное количество сведений, чтобы не приходилось бесконечно брести в потемках наугад.

Таким образом, если отвлечься от моральной стороны вопроса, шпион считал так, как считают современный ученый и техник: эксперимент, если он был ясно описан, может быть повторен другим экспериментатором. И не следует забывать, что именно шпионы распространяли эту важную мысль. Таким образом, наука и индустрия своим развитием в огромной мере обязаны шпионажу.

Впрочем, мы увидим далее, что такие выдающиеся ученые, как, например, В. Франклин, не гнушались промышленным шпионажем, равно как политическим и военным. Таким образом, в эпоху, предшествовавшую рождению патента на изобретение, промышленный шпионаж играл определенно положительную роль.

В XVIII веке рождение патента на изобретение начало в какой-то мере охранять изобретателя или исследователя от воров. Держатель патента на изобретение мог преследовать по закону похитителей своего секрета в течение 20 лет, после чего секрет становился достоянием общества. С тех пор положение чрезвычайно осложнилось, но все-таки рождение патента на изобретение знаменует окончание периода, который можно было бы назвать кустарным периодом промышленного шпионажа.

Годы, стоящие в заголовке этой главы, взяты не случайно. 7 января 1791 г. — дата издания французского закона о патентах на изобретение, впервые определившего права изобретателя. 1875 год — дата организации полиции на заводах Круппа в целях охраны секретов фирмы.

Конечно, закон от 1791 года не является первой законодательной мерой во Франции или за границей, направленной на защиту прав изобретателя. Мы еще вернемся к этому вопросу. Однако этот закон, насколько мне известно, явился первым законом, поощрявшим промышленный шпионаж за пределами Франции. В самом деле, он признает «за всяким, кто первым привезет во Францию какой-либо иностранный промысел, такие же льготы, какими пользовался бы его изобретатель». Это не что иное, как самое явное поощрение промышленного шпионажа. Конечно, и до принятия этого закона иностранцев, владеющих промышленными секретами, побуждали к тому, чтобы они переезжали на жительство во Францию. Так, например, королевский патент предоставил в 1551 году итальянскому дворянину из Болоньи по имени Теско Муцио право «ему одному производить в течение 10 лет всякого рода стеклянные изделия по венецианскому способу». То обстоятельство, что этот благородный дворянин, вероятно, похитил способ производства у венецианцев, не принималось во внимание. Королевские патенты нередко ограничиваются лишь юридической кодификацией свершившегося факта.

С другой стороны, закон от 7 января 1791 г., дополненный постановлением о его применении от 25 мая того же года, в то же время вводите обращение категорию патента на изобретение. Постановление от 25 мая предусматривает обеспечение промышленной безопасности и решает судьбу «изобретений, которые нужно хранить в тайне по политическим соображениям».

Издавая закон 1791 года, законодатели руководствовались в отношении его технического аспекта английским законом 1623 года, а в отношении революционной политики — американской конституцией 1787 года.

Результаты принятия закона не заставили себя ждать. Среднегодовое число выданных во Франции патентов увеличилось с 19 за период 1791–1804 годов до 71 в следующем десятилетии (1804–1815 гг.). С 1815 по 1831 год ежегодно выдавалось 230 патентов, с 1831 по 1841 год — 750, в 1855 году — 4 тыс., в 1876 году — 5 тыс. и в конце столетия — более 10 тыс.

Большинство этих патентов послужило источниками международных конфликтов, и вокруг них разгорался шпионаж. Мы расскажем о некоторых из них, не соблюдая хронологического порядка.

Одна из самых поразительных историй очень близка по времени к нашей второй дате. Речь идет о Пастере и о пиве. Патриотизм Пастера неоспорим, однако мысль об отмщении за поражение 1870 года путем создания во Франции пивоваренной промышленности, которая могла бы вести во всем мире борьбу с немецким пивом, кажется по меньшей мере забавной. Тем не менее именно такую цель преследовали патент Пастера за № 91 941 от 28 июня 1871 г., а также его «Исследования о пиве», которые по справедливости можно было бы назвать манифестом, опубликованные в 1876 году.