– У тебя ароматные волосы, – и тут же, не откладывая дел в долгий ящик, предложил: – Пошли в кроватку, малышка. – Он нашел Олины губы, и она ответила на его поцелуй, отметив, что от Валентина приятно пахнет смесью спиртного, сигар и хорошей туалетной воды. А еще подумав о том, что «малышкой» ее, кажется, когда-то называл Костя Разин.

«Может быть, это все-таки он?»

А Валентин продолжал целовать ее. Страстно, но в то же самое время и нежно. Он здорово умел это делать, и Оле было приятно. У нее начало сбиваться дыхание. Сонное состояние постепенно покидало ее.

– Валя. – Она оторвалась от его губ. – Я ведь очень устала. Я почти сплю. И уже ни на что не способна. Хочешь, чтобы лежала под тобой как бревно?

– Я тебя разбужу. И все сделаю сам.

– Я грязная.

– Наплевать. Я тоже не принимал душа с самого утра.

– Да мне даже не добраться до спальни.

– Я тебя туда отнесу.

– Ладно, неси. Только поцелуй еще раз.

– Хорошо.

И их губы опять слились воедино. И у Ольги опять стало сбиваться дыхание, она ощутила, как от возбуждения у нее влажнеют трусики между ног. И удивилась: как это может быть, когда так хочется спать, когда от усталости и переживаний просто хочется лечь и умереть! А еще ей в голову пришла такая крамольная мысль:

«Порой не так плохо быть ментовским агентом. Впрочем, в каждой работе есть свои прелести».

…Спальня у Валентина оказалась хоть и небольшой, но очень уютной. Большая кровать-сексодром, трюмо, предназначенное явно не для хозяина, а для его подруг, огромный, отделанный под старину платяной шкаф. А еще какие-то пуфики, тумбочки, бра…

«Явно любовное гнездышко», – решила Ольга, провалившись в один из пуфиков и с нетерпением дожидаясь, когда же хозяин постелит постель.

– Раздевайся, малышка. Ложись. – Бросил на нее нежный взгляд Валентин, откидывая широкое одеяло.

– Ты что, серьезно считаешь, что я сама смогу выбраться из этой твоей подушки? – в ответ капризно надула губки Оля. А дождавшись, когда Валентин вытащит ее из уютных глубин мягкого пуфика, тут же выдвинула еще одно условие: – И вообще, раз уж затащил меня к себе в будуар, раздевай теперь сам.

Вот уж это Оскомин проделал с огромнейшим удовольствием.

«Ну прямо гурман! – подумала Ольга, когда Валентин, уже избавив ее от пиджака и блузочки, медленно-медленно, явно смакуя это занятие, расстегивал пуговицы на юбке. – Как бы не кончил прямо сейчас». – Впрочем, ее тоже здорово возбуждал этот процесс. Она закрыла глаза и дрожащим голоском подсказала:

– А теперь колготки. Не порви только.

– Я подарю тебе сотню таких.

– Не надо мне сотни. Мне их не сносить за всю жизнь… Так, теперь лифчик… Ну чего ты возишься. Там же просто крючки.

– У тебя дорогое белье.

– Что ты понимаешь. Обычное шмотье.

– Все равно, мне нравится черное.

– О-о-о! – не сдержалась Ольга, почувствовав, как поехали вниз ее трусики. И крепко прижалась лобком ко все еще одетому в свой тысячедолларовый костюм Валентину. Ее возбуждало то, что она уже совершенно голая, а мужчина еще одет. И его руки жадно ласкают ее обнаженное стройное тело.

Сначала спину… Все ниже и ниже… Теперь ягодицы…

– Погладь мне грудь, милый… О-о-о!!!

Ладонь скользнула по небольшой упругой груди… По животу, ощущая, насколько напряжен пресс… Мягкие теплые пальцы несколько раз обвели вокруг пупка…

– М-м-м!!! – уже не в состоянии произнести ни единого слова, Ольга молча взяла его руку и направила ее себе между ног. Туда, где сейчас было сыро-сыро. И жарко, как в печке. – О-о-о!!! – И лишь только пальцы коснулись набухшего клитора, как она кончила. И, не сдержавшись, закричала уже в полный голос. – А-а-а-а-а!!! Все!!! Все, милый, больше не надо! Мне так хорошо! – Не в силах больше стоять на ногах, она опрокинулась на спину на кровать – лишь ноги остались на покрытом пушистым паласом полу – и замерла, медленно отходя от только что пережитого кайфа.

Сколько времени прошло, неизвестно, прежде чем Ольга открыла глаза. Валентин, уже сняв пиджак, стоял и с аппетитом пялился на нее.

– Я тебе нравлюсь? – улыбнулась она.

– Очень.

– И я красивая?

– Да.

– Хочешь на меня посмотреть? – И не дожидаясь ответа, Ольга теперь уже полностью перебралась на кровать, сдвинула в сторону одеяло настолько, что оно даже частично съехало на пол, облокотилась спиной о подушку и замерла, раздвинув в стороны ноги. Как можно шире. Так чтобы Валентин сейчас мог видеть ее всю, полностью: симпатичное личико, упругие девчоночьи груди, плоский животик, влажное лоно с набухшим клитором, стройные ноги. Ольга, полуприкрыв глаза, наблюдала за тем, как Оскомин с вожделением разглядывает ее, и испытывала от этого несказанное наслаждение, такое, что опять, уже во второй раз подряд была готова кончить. Если бы он сейчас только дотронулся до нее – один только разочек, – тут бы и все.

«Когда еще какой-то месяц назад меня так же жадно разглядывал Главный, мне было только противно. Очень противно!» – вдруг вспомнила Ольга, и это воспоминание сразу испортило все. Ей стало стыдно. Она поспешно сдвинула ноги, натянула на себя одеяло и растерянно замерла.

– Оленька, ты чего? – удивленно спросил Валентин. – Что-то случилось?

– Да нет, все нормально. – Начатую игру надо было доводить до конца, хоть кровь из носу определить, кто сейчас стоит перед ней – Оскомин или все-таки Разин. – Просто сеанс окончен. Теперь ты, любимый. Ваша очередь, блистательный сэр.

– Есть, моя красавица. – И Валентин неуклюже попробовал исполнить стриптиз.

Ольга сначала следила за этим кривляньем со снисходительной улыбкой.

Потом с разочарованием.

Потом с облегчением: на этот раз она выполнила задание и теперь совершенно точно знала, кто стоит перед ней; она была уверена в этом на все сто процентов.

Оскомин Валентин Валентинович, катала и завсегдатай блатхат и катранов.

У которого был фимоз!

Чтобы поставить этот немудреный диагноз, стоило лишь мельком глянуть на небольшой, вздернутый кверху член, головка которого не выходила из крайней плоти.

У Кости – Ольга это помнила точно – с этим все было нормально. К тому же и член явно не тех размеров.

– Что замерла, Оленька? Я тебе нравлюсь? – оборвал ход ее мыслей Валентин.

– Да.

– Можно к тебе? Я тебя очень хочу.

Все выяснилось, и теперь Оскомина можно было смело послать подальше.

«Но не обламывать же несчастного мужичка с такой мощной эрекцией, – подумала Ольга. – Бедняга весь аж трясется. Нельзя же быть такой стервой!» – И она, улыбнувшись, похлопала ладошкой по простыне рядом с собой.

– Можно со мной. Вот сюда, пожалуйста, с этого краю. Кстати, я тебя тоже очень хочу. Вот только, сэр… а у вас дома есть презервативы?

На следующий день Ольга опоздала на работу во второй раз подряд. Но казалось, что в клинике никто даже и не заметил, что она отсутствовала все утро, никто не сказал ей об этом ни единого слова. Лишь вездесущая напарница Лена, иногда оторвавшись от монитора компьютера, кидала на нее многозначительные хитрые взгляды. Вот и все.

Первым делом, как только объявилась в приемном покое, Ольга отправилась на свой переговорный пункт – в туалет – и сделала подробный доклад диспетчеру, – естественно, опуская определенные подробности, – обо всем, что произошло накануне, выдав в конце короткое резюме:

– Можно не сомневаться, что Оскомин и Константин совершенно разные люди.

– Ты уверена, девочка? – В тоне диспетчера отчетливо слышались нотки жестокого разочарования.

– Уверена на все сто.

– А не могло произойти так, что Разин попутно с лицом сделал пластическую операцию и там, – диспетчер явно пытался уцепиться хоть за какую-нибудь соломинку. И это казалось комичным. – Скажем, подтянуть кожу, ну-у-у… – Диспетчер явно никак не мог четко сформулировать свою мысль, но Оля его уже поняла и была готова просто расхохотаться. – Ну-у-у… Нечто обратное обрезанию.