Полковник Лозовой пребывал, что называется, в растрепанных чувствах.

С одной стороны, деньги от Харитонова им были уже получены, и деньги немалые. С другой, интуиция подсказывала, что он вляпался в какое-то жутко смердящее дело. И пахло здесь даже не тем, на что обычно с удовольствием садятся зеленые мухи (мед исключается). Тут пахло смертью.

Наивно было бы предполагать, что полковник, четверть века прослуживший в органах милиции, изначально был введен в заблуждение тем же, к примеру, Харитоновым. Нет, Юрий Олегович сразу же, как только Всеволод Михайлович вышел с ним на связь, сообразил: недоброе затевается. Слово «мафия» он употреблять не спешил. Но уже сам факт, что перед приездом Харитонова в Питер за него хлопотал сам Истомин, бывший генерал МВД, занимающий нынче серьезный пост в одной из палат Государственной Думы, говорил о многом.

Илью Панкратовича Истомина Лозовой знал уже лет двадцать. Сначала пути их пересекались по работе в уголовном розыске, потом Истомина перевели начальником кафедры криминалистики в академию. Затем он сел в кресло одного из заместителей министра.

Как раз в тот жизненный период появилось в чистой, как слеза крокодила, служебной биографии Лозового небольшое черное пятнышко. Попался он на взятке. Принял немного денег от цеховика, прибежавшего за помощью. На того бандиты «наехали» - плати, мол. А он - к Лозовому. Жили они, как выяснилось, по соседству, в одной парадной. Ну и пришел по-соседски. И гаражи их с «жигулями» рядом стояли, и дети в одной школе учились. Как не помочь?

Откуда сей факт стал известен оперативникам Службы собственной безопасности, Лозовой так и не выяснил. Но - что было, то было. Не успел он взять у барыги тысячу баксов, как прямо в квартиру ворвались крепкие ребята в белых сорочках и вежливо так предложили Юрию Олеговичу выдать купюры достоинством по сто долларов каждая в количестве десять штук. А на стол перед ним выложили бумажку со списком серийных номеров банкнот.

И сел бы Лозовой в спецколонию на десять лет. Но тут на помощь пришел Истомин. По такому случаю специально из Москвы прилетел. Навестил уже взятого под стражу Лозового прямо в камере предварительного заключения. И проникновенно так, почти по-дружески произнес:

- Юра, я прекрасно тебя понимаю! На нашей работе с каждым такое может случиться. Все, как говорится, под Богом ходим. И я помогу тебе выпутаться. Но и ты скажи: могу ли я на тебя положиться, когда вдруг понадобится?

И Лозовой встал перед ним на колени. Стыдно теперь, конечно. Сколько с той поры времени прошло? Пятнадцать лет. Или шестнадцать. Он уже и на свободу бы вышел. Зато никому не был бы обязан.

- Илья Панкратович! - на глаза Лозового навернулись слезы. - До гроба слугой вашим буду! Только вытащите меня отсюда! Подохну я в лагере!

- Ну, ну, не стоит так отчаиваться, - Истомин похлопал его по плечу. - Мы что-нибудь придумаем.

И вышел из камеры. Бочком, брезгливо поморщившись, когда коснулся отутюженным рукавом шикарного пиджака железной тюремной шконки.

А спустя сутки Лозового выпустили под гром аплодисментов. У ворот тюрьмы собралась толпа журналистов. А рядом - еще толпа - вдвое больше. Студенты, разогретые пивом, держали над головами транспаранты с надписями «Свободу честному менту!», «Лозовой - совесть нации!», «Мафия убирает неугодных!».

Вот именно с тех пор и не любил Юрий Олегович слово «мафия». Еще целый месяц газеты шелестели подробностями его героической биографии, рассказывая взахлеб о том, какую непримиримую борьбу он ведет с криминалом, как бандиты пытались честного и неподкупного офицера милиции засадить за решетку. Придумали даже историю, будто неведомый крестный отец подослал к нему человека с суммой в сто тысяч долларов(!). Да, да, тысяча, принесенная соседом выросла на газетных полосах ровно в сто раз. В результате, сам сосед и сел, обвиненный в попытке дачи взятки должностному лицу. Кроме того, в его квартире и на производстве были произведены обыски, фирма подверглась множеству сквозных проверок со стороны налоговой инспекции и ОБЭП. К сроку за взятку добавили еще пяток весен и зим.

А Истомин позвонил ему через полгода. И попросил замять одно уголовное дело, находящееся в производстве у подчиненного Лозовому следователя. И еще через несколько месяцев позвонил - наорал и приказал выпустить из-под ареста отъявленного бандита, известного всему городу.

А этот Харитонов приехал в Питер после очередного звонка Истомина. Илья Панкратович позвонил из Москвы и сказал:

- Юра, от меня прилетит человек, прими его. Сделай все, что попросит. Он тебе в части, касающейся его дела, с информацией поможет.

Ну не мог Юрий Олегович отказать своему спасителю. И вообще никогда в жизни не сможет. Потому что по самый форменный галстук в этой жиже увяз.

Сидя в кабинете, Лозовой непрестанно курил и понемногу отхлебывал коньяк из большого бокала. Сегодня с утра у него снова был этот Харитонов.

- Юрий Олегович, - вкрадчиво говорил опальный «гэбист». - У меня свой человек среди бандитов. Зовут - Михаил Капустин. Хороший друг убитого на днях вместе со всей бандой Каблука. Выжил он по счастливой случайности - как раз со мной и встречался, когда подельников его кто-то расстреливал. Так вот, Капустин и сообщил мне сегодня, что этот загадочный «кто-то» - воскресший Андрей Таганцев. Точнее, боевики его группировки.

- Доказательства есть? - спросил Лозовой.

- В том-то все и дело, что нет. Таганцев и его начальник службы безопасности, некий Сергей Лопатин по кличке Кнут, калачи тертые. Следов не оставили. И сами испарились в неизвестном направлении.

- Что вы предлагаете? - усмехнулся Лозовой. - К гадалке обратиться, чтобы установить их местонахождение?

- Не надо. Не надо ерничать, полковник, - раздраженно проговорил Харитонов. - Капустин сам нашел Таганцева. У бандитов свои источники информации. Доподлинно известно, что сегодня вечером Таганцев и Лопатин вдвоем поедут по Мурманской трассе к Всеволожску.