Мы использовали оценки самих респондентов для определения прежде всего наличия, а затем и силы чувства одиночества, так как одиночество скорее субъективное переживание, чем внешнее состояние, которое могут объективно наблюдать и оценивать беспристрастные судьи. Ответы на вопрос, какого рода и в какой мере необходимо человеку общество, чтобы преодолеть одиночество, тоже, оказывается, отличаются у разных людей. Сейчас мы придерживаемся той точки зрения, что сила чувства одиночества пропорциональна несоответствию, которое ощущает человек между видами межличностных отношений, существующих у него, по его мнению, в данное время, и видами отношений, являющихся, по его мнению, желательными или такими, какие он хотел бы иметь в идеальном случае. Но мы не утверждаем тем самым, что каждый человек обязательно обнаружит способность описать отношения, которые ему хотелось бы иметь, как бы он ни был неудовлетворен своим настоящим положением. Сказанное, возможно, особенно верно в тех случаях, когда люди были более или менее хронически одиноки всю свою жизнь, и поэтому им, видимо, особенно трудно представить, каким вообще могло бы быть идеальное состояние.

Человек может также ошибаться в определении сущности своих переживаний и вовсе не осознавать их как одиночество. Например, он может выражать презрение к каким-то людям или в порыве гнева собирается заявить на них в суд, когда считает, что они поступили с ним несправедливо, вместо того, чтобы на самом деле признать себя обиженным их нежеланием проявить по отношению к нему свое одобрение и дружбу. Далее, все самооценки уязвимы из-за ошибок и искажений, попыток показать себя в более выгодном свете и из-за того, что можно отрицать или не осознавать индивидуальные особенности личности или образа жизни, указывающие на слабость и ранимость. Так, я встречал людей, категорически отрицавших, что они когда-либо испытывали чувство одиночества, и провозглашавших себя независимыми и самостоятельными. Эти же люди избирают такой способ поведения, который непременно наводит на мысль, что они сильно озабочены поисками общения с другими людьми, даже если сами при этом встали на путь, который ведет к неудачам и разочарованию. Поскольку все вышеприведенные самооценки и ответы респондентов не позволяют сделать вывод, что то, как люди отвечают на вопросы о своем чувстве одиночества, всегда дает верное и полное представление о внутреннем состоянии человека, мы начали разрабатывать другие, более косвенные оценки одиночества, которые можно сравнить с данными самооценок. Тем не менее понятие одиночества как субъективно переживаемого несоответствия между наблюдаемой реальностью и желанным идеальным состоянием кажется все же самым подходящим для описания сущности проблемы.

Хотя в центре нашего внимание при таком подходе находится человек - его прошлое, его восприятие настоящего и то, каким образом он справляется с одиночеством, - мы не собираемся игнорировать или преуменьшать важность социальных условий и норм культуры, которые могут усилить одиночество многих людей нашего общества. Более того, факторы, усиливающие широко распространенное одиночество, могут иметь и важные социальные последствия. Так, например, недавно собранные данные говорят о том, что процент случаев самоубийств среди подростков и молодых людей в возрасте немногим более двадцати лет удвоился за последние десять лет и что одним из главных факторов, способствующих этому явлению, оказывается сильное и почти непередаваемое чувство одиночества. Персонал Центра доверия в Торонто, поддерживающий круглосуточную телефонную связь с людьми, которые испытывают желание поговорить с кем-то во время кризиса, сообщает, что причиной приблизительно 80 процентов всех поступающих звонков было одиночество абонентов. В данной статье мы, однако, не станем рассматривать социальные последствия одиночества, а ограничимся обсуждением некоторых аспектов субъективного одиночества у человека и способов преодоления этого состояния.

Один из возможно представляющих интерес подходов - это сопоставление тех людей, которые, по-видимому, поддерживали в целом удовлетворительные межличностные отношения в течение большей части жизни, но страдают от одиночества из-за какого-то иного кризиса, такого, как смерть или разлука, с теми людьми, которые испытывали постоянное чувство одиночества без всякой на то определенной внешней причины. Хотя мы не располагаем результатами долговременного повторного исследования, собранные нами автобиографические отчеты дают основание предполагать, что человек с опытом хороших межличностных отношений, вероятно, обладает достаточными навыками межличностного общения и запасом общительности, чтобы в конечном счете опять установить удовлетворительные новые межличностные отношения. Вовремя оказанная поддержка и утешение в пик кризиса вполне могут помочь ему справиться с ситуацией. Конечно, есть и такие люди, которым навыков межличностного общения хватало только до кризисных перемен в их жизни, например, иммигрант, попавший в совершенно новую культурную среду, или человек с опытом весьма удовлетворительной брачной связи, очутившийся в абсолютно иной социальной ситуации из-за смерти супруга/супруги. При таких обстоятельствах может оказаться, что ранее достаточные навыки межличностного общения больше не срабатывают в изменившемся социальном окружении. И наоборот, бывают люди с длительным, почти непрерывным опытом одиночества, которые, как выясняется, прибегают к неадекватным или неподходящим способам установления контактов. И действительно, оказывается, что они ведут себя иногда таким образом, что их поведение создает или надолго закрепляет обстановку, в которой у них возникает чувство одиночества.

Личностными переменными, соотносящимися с описанным одиночеством, оказались две - враждебность и пассивность, или покорность. В докторской диссертации Джозефа Мура из Йоркского университета было показано, что первокурсницы колледжа, получившие высокие баллы по анкете одиночества Сизенвейна, также получили значительно более высокие баллы как при оценке враждебности, так и при оценке покорности по вопроснику межличностных отношений Лири, чем студентки с низкими баллами при оценке одиночества. Впоследствии я попросил студентов из семинара по психологии анонимно оценить себя как с точки зрения чувства одиночества в целом, так и с точки зрения своей склонности сердиться на людей. Полученная в результате корреляция +0,39 оказалась значительной при степени доверия почти в 0,01.

В другом исследовании двое независимых друг от друга исследователей-наблюдателей оценивали межличностное поведение членов трех небольших групп, встречавшихся на десяти еженедельных трехчасовых занятиях. Оценке подвергались их поведенческие характеристики, такие, как выражение эмоций, попытки контролировать поведение других и управлять им, предложения оказать помощь другим членам группы и предпочтение высказаться по поводу того, что происходит в группу в это время, а не уходить с головой в свои собственные заботы. Оценки каждому члену группы выставлялись на основе всех переменных в течение нескольких занятий, и их подсчет осуществлялся в том порядке, в котором, по мнению авторов, происходит упрощение межличностных отношений. После десятой встречи группы каждого ее члена попросили назвать (не называя своего имени) трех человек из группы, с которыми он бы счел удобным осуждать свои личные дела, а также попросили выбрать трех человек, с которыми он предпочел бы не оказаться в другой группе такого рода. Выставленные экспертами общие оценки поведения дали корреляции: +0,52 с выбором человека, с которым можно обсуждать личные вопросы, и -0,46 с исключением какого-то члена из будущего состава группы. Несмотря на то что эти наблюдения велись за очень небольшой выборкой людей (16), обе корреляции оказались важными. Таким образом, было выявлено, что наблюдатели способны правильно определить некоторые межличностные формы поведения в кругу группы, которые могут предсказать реакцию других членов группы на данного человека.