За сеанс связи с компьютером мне пришлось заплатить круглую сумму, зато я узнал кое-что о Бонни. Приют, школа, работа в «Дулут Трибюн». Вряд ли детские годы мисс Фей содержали в себе нечто, что могло бы стать поводом для двух убийств, так что я решил начать с работы. Я свистнул, подзывая такси. В это время движение на улицах было не слишком оживленным, улицы извилистые, так что я без труда заметил бы машину следивших за мной, и потому не отрываясь смотрел в заднее стекло такси. За мной наверняка никто не ехал, но не было никаких сомнений и в том, что в поезде находился некто, воспользовавшийся люком в служебном купе, чтобы вытолкнуть через него бомбу, и знавший, что его тяжкий труд пропал втуне. Тот, кто несомненно снова будет пытаться выполнить порученное ему задание.

Таксист взял небольшие чаевые, даже не поблагодарив, что еще раз убедило меня в том, что в двадцать первом веке подобный пережиток оскорбляет как дающего, так и берущего. Сразу же следом за высоким худым старичком я вошел в двухэтажное здание.

— Прошу прощения, — преградил я ему путь в холле. — Я ищу одну женщину, она тут когда-то работала, может, вы ее знаете? Бонни Ле Фей?

Он переложил портфель в левую руку и протянул мне правую. Ладонь его была старческой, холодной и сухой. Утомленные жизнью голубые глаза скользнули по мне, сморщенные губы раздвинулись, обнажив великолепные белые зубы, явно стоившие кучу денег.

— Лестер Элчин, — произнес он высоким голосом, почти фальцетом. — Прошу ко мне, у меня есть немного времени. — Он подчеркнул последнее, словно это являлось неким чудом, а ведь Хай Мэйсон утверждал, что если у журналиста хоть раз в жизни появляется минута свободного времени, то это значит, что он не журналист.

Старичок показал на лестницу. На втором этаже он толкнул какую-то дверь, и мы вошли в небольшую комнату с массивным письменным столом и двумя креслами. Кроме нас и этих трех предметов мебели, не было больше ничего, даже корзины для бумаг. Мы сели в кресла, разделенные столом. Элчин оперся локтями о крышку стола и, сплетя пальцы, выставил вперед подбородок, чтобы у меня не было сомнений, что он ждет вопросов.

— Бонни Ле Фей, — повторил я. — Я ищу ее, так как у меня есть кое-что, ей принадлежащее.

— Только потому? — подозрительно прокудахтал он.

В его глазах вспыхнула гордость по поводу собственной проницательности. Я мысленно вздохнул. Внешне я вздохнул тоже, но в другом тоне.

— Не буду скрывать, — сказал я, — я детектив и ищу ее также по поручению парня, которого она бросила. Он не может с этим примириться. История старая как мир.

— Ага. — Он коснулся рукой письменного прибора и пачки листов, словно слепой, проверяющий расположение предметов. — Я не слишком много о ней знаю. Здесь она работала недолго, меньше года. Пришла с грудой статей, репортажей, фельетонов из школьной газеты, уверенная, что может писать на любую тему. Действительно, во время испытательного срока она показала себя исключительно с лучшей стороны. Конечно, это не была вторая Фиона Шайнрок, но… — он выпустил воздух через неплотно сжатые губы, — у нее были все шансы развить свой талант у нас. Правда, она мечтала о каком-нибудь крупном деле, о скандале в масштабах по крайней мере штата. Ей хотелось потрясти наш город, но нам нужно было не это, так что мы ее сдерживали в меру сил. Через год она уволилась, заявив, что здесь ей не дают расправить крылья, и уехала.

Похоже, на этом его рассказ заканчивался. Я вздохнул и изобразил неподдельную грусть во взгляде. Видимо, я выглядел достаточно беспомощно, поскольку Элчин улыбнулся с нескрываемым чувством собственного превосходства. За эти зубы он мог бы купить два автомобиля, но ездить ему было не обязательно, а вот есть — да.

— Что самое смешное, я встретил ее совершенно случайно полгода назад в… не угадаете где! — Он взмахнул указательным пальцем. — В Канаде!

Он замолчал. Я наклонился вперед:

— Что она там делала?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Но разговаривала она со мной панибратски, чуть ли не по плечу похлопывала. — Его высокий, ломающийся голос внезапно едва не сорвался на визг. — Любезно спросила, что слышно в Дулуте, и выслушала мой ответ. Как бы между делом бросила, что у нее сейчас животрепещущая тема, и сказала, что наша газета когда-нибудь будет гордится самим фактом, что она в ней работала. Потом, правда, заявила, что пошутила, но говорила, похоже, вполне серьезно. Впрочем, пока что она ничем особенным не блеснула, верно?

— Вы правы.

— Естественно. — Он еще раз ослепительно улыбнулся. — В моем возрасте жизненный опыт и вот это… — он показал на свой нос, — позволяют почти безошибочно оценивать людей. Я редко даю маху.

— Несомненно. — Я встал и шагнул к столу.

Он не стал подниматься, лишь протянул мне руку и, неожиданно придержав мою, чуть прищурился и проницательно взглянул на меня.

— Вы не детектив, — твердо заявил он.

Я освободил руку и, слегка отодвинувшись, смущенно отвел взгляд.

— Нет, — признался я. — Она просто обманула меня на крупную сумму.

— Вот именно! — бросил он. — На будущее — не пытайтесь притворяться. У вас это плохо получается.

Он снова осклабился. Я поднял руки и, виновато улыбаясь, попятился к двери. Кивком попрощавшись с Элчином, я вышел из комнаты, а затем из здания. Спускаясь вниз, я пришел к выводу, что ничего здесь больше не найду.

Поймав такси, я поехал в аэропорт. Все указывало на то, что Бонни Ле Фей — причина трех покушений, катализатор, запустивший молниеносную реакцию. Было также ясно, что в Дулуте она не оставила после себя никаких следов. Лишь в аэропорту я вспомнил, о чем еще хотел спросить Элчина. Я быстро позвонил ему, а когда он взял трубку, спросил, в каком городе он встретил Бонни.

— В Оттаве. На улице, — пискнул он.

Я бросил трубку и купил билет на самолет до Шеридана с посадкой в Фарго. Уже на борту я сверился с расписанием, в Фарго, не выходя из аэропорта, нашел рейс домой и в три с минутами снова был в отеле. Во время полета я, правда, съел ланч, но заказал еще один и, к собственному удивлению, сожрал его в один миг. А когда я потянулся за зубочисткой, меня вдруг осенило. Усевшись перед компом, я затребовал список телефонов абонентов, чьи фамилии начинались на «Пи». Если бы кто-то уже за мной следил, он с трудом бы сориентировался, какая именно фамилия мне нужна. Я прогуливался по комнате с сигаретой в зубах, время от времени бросая взгляд на экран, по которому ползли ровные строчки адресов и телефонов. Наконец, ускорив прокрутку, я присел возле компа с блокнотом в руке. Пиннигеров было несколько десятков, к счастью, Линдон только один. Номер телефона я записывать не стал, поскольку он оказался неожиданно простым, и, похлопав себя по карманам, выбежал из номера. От услуг лифта я отказался, для разнообразия выбрав служебную часть коридора — код я подобрал еще в первый день с помощью электронной отмычки. В гараже было пусто и тихо. В одном из боксов горел свет. На цыпочках я подошел поближе и заглянул внутрь. Молодой парень, худой как жердь, большим куском замши полировал хромированный бензобак громадного «харлея». Неслышно отступив назад, я направился к автомобилям, думая, какой одолжить.

— Слушаю вас? — послышалось сзади.

Я обернулся и спокойно подошел к парню, сворачивая в трубочку пятерку, которую нашарил в кармане.

— Мне нужен твой мотоцикл. На два часа, — вдохновенно сказал я. — И комбинезон, — добавил я, видя, что парень открывает рот, чтобы рассмеяться мне в лицо. — Еще за столько же.

Он захлопнул рот и несколько секунд размышлял.

— Вам повезло, — наконец сказал он. — Мне как раз на бензидол не хватает.

Он протянул руку за деньгами, другой показывая на бокс. Я передал ему банкноту и протиснулся между массивной машиной и стеной. Не слишком чистый комбинезон оказался мне широковат, а уж как выглядел в нем его владелец, я вообще понятия не имел, но больше меня беспокоил мотоцикл. Парень окинул меня скептическим взглядом, выкатил машину и, видя, что я надел перчатки и потянулся к шлему, легко коснулся ногой стартера. Низкое гудение двигателя, который мог бы привести в движение танкетку, мрачным эхом отразилось от стен гаража. Я схватился за руль и толкнул подножку. Когда я перебросил ногу через седло, парень наклонился ко мне, но ничего не сказал, видимо полагая, что мне известно, сколько стоит такая игрушка. Включив первую передачу, я отпустил сцепление и выехал из гаража. Минут через пятнадцать дрожь в теле унялась, и я мчался по улицам уже смелее, используя любой промежуток в потоке машин, чтобы продвинуться вперед. Двадцать минут я несся куда-то без цели, потом направился в сторону Оук-лаун. За две улицы от дома Линдона я остановился возле телефонной будки и набрал его номер. Он был дома, и я даже не удивил его своим звонком, а мотор был столь быстрым, что не успел он положить трубку, как я был уже у его дома.