— Просто отлично, — приободрился Лука.

Покинуть наконец больницу — это первый шаг к обретению собственной жизни, пусть и совсем отличной от прежней. Клаудия почувствовала, как ее переполняет счастье при мысли, что Лука снова будет рядом с ней и все вернется: общие привычки, ощущение единства. Она нежно погладила руку мужа.

— Ну, на том и порешим, — заключил Касти.

Доктор поднялся, но помедлил, прежде чем выйти из комнаты. Супругам показалось, что он чувствует себя как-то неловко. Замешательство нефролога разрешило появление Марко, которого врач приветствовал с необычайной теплотой. Касти пошел ему навстречу и сказал вполголоса:

— Я могу поговорить с тобой чуть позже?

— Проблемы? — спросил журналист, кивком показывая в сторону брата.

— Нет-нет, это по личному делу, — успокоил его Касти.

— Да, конечно, — подтвердил Марко.

Их переговоры не ускользнули от внимания Клаудии и Луки, которых это встревожило. Не скрывает ли доктор что-то, касающееся здоровья пациента, собираясь сообщить это лишь Марко?

Как только Касти вышел, Лука пытливо посмотрел на брата:

— Мне нужно знать все…

Марко сначала не понял вопроса, смутившись под вопрошающим взглядом Клаудии.

— О чем?

— Обо мне.

— Что знать?

— Доктор сказал тебе что-то, касающееся меня?

— Да нет же, у него какие-то личные проблемы.

Его ответ, казалось, не слишком удовлетворил супружескую пару. Посмотрев на Клаудию, Марко отметил, что в ней снова появилась жизненная энергия, угасшая было после случившегося с мужем.

— Лука встречает Рождество дома, — гордо сказала она.

— Замечательная новость, — улыбнулся Марко.

— Да, и у меня уже есть программа, — подтвердил Лука. — Полчаса занятий на велотренажере и два часа работы в день. Мне опостылела эта койка, неподвижность, трубки и ощущение собственной бесполезности.

— Постарайся все же не перенапрягаться, — предостерегла его Клаудия.

— Не беспокойся, — сухо отрезал Лука.

Перестройка организма шла своими путями, не так, как предполагали медики. Внушая Клаудии и Марко, что пациенту необходима умеренность, нефролог невольно нарушал планы Луки. Однако Лука сам подписал согласие на проведение диализа, понимая, что только от этого зависит сейчас состояние его здоровья.

Клаудия, как обычно, полностью положилась на решение мужа, но на этот раз опасалась, что самостоятельно ему не справиться. Огромное значение, конечно же, будет иметь ее поддержка и помощь Марко, на которую она надеялась. Клаудия снова погладила руку мужа, в то же время глядя на деверя.

Марко решил удалиться, смущенный откровенным проявлением их близости, сославшись на то, что спешит доделать интервью, которое на самом деле уже сдал. Попрощавшись с Лукой и Клаудией, журналист направился в кабинет Касти. Постучав, он дождался приглашения войти.

— Ну, как ты нашел брата? — спросил нефролог.

— Все в порядке, он сказал, что его отправляют домой.

— Да, теперь ему придется приходить сюда на диализ постоянно, так что домашняя атмосфера для него лучше. Больница больше ничего не может ему дать.

— Понимаю.

— Послушай, я хочу рассказать тебе кое-что, даже не знаю, как начать… Мне нужен совет профессионала, и ты можешь мне в этом помочь.

— Что случилось?

— Я попал в затруднительное положение. Административные взыскания.

— В чем же тебя обвиняют?

— Это было бы просто смешно, если бы не серьезность, с какой выдвинуто обвинение. У меня конфисковали магнитное удостоверение, на котором фиксируются часы работы. Они утверждают, будто я приписываю себе лишнее рабочее время.

— А на самом деле?.. — уточнил Марко.

— Чепуха, конечно. В прошлом месяце у меня было тридцать шесть часов переработки, а признали мне только девять, потому что администрация установила верхнюю планку сверхурочных часов и все, что больше этого, не оплачивает.

— Что из этого следует?

— Именно поэтому все мои коллеги, я подчеркиваю, все без исключения, фиксируют часы от случая к случаю. Коль скоро нам не оплачивают полностью все часы фактической работы — магнитные карточки никто не контролирует. Нам как бы позволяют не слишком строго следовать графику. Однако…

— Что однако?

— Формально они имеют право на контроль. Получается, что в те дни я проработал меньше, чем у меня зафиксировано на карточке.

— Почему?

— Потому что я забыл ее отметить.

— И администрация тебе не доверяет?

— Если бы! Они прекрасно всё понимают и обычно не предъявляют претензии…

— И кто тебя проконтролировал?

— «НАС».

— «НАС»?

— Да, парочка карабинеров из отделения по борьбе с фальсификациями. По крайней мере так они представились.

— Так что же, тебе предстоит уголовное расследование?

— Да уж… Впрочем, доходов моему адвокату это не принесло бы. Я чист перед прокуратурой как стеклышко.

— Что ты хочешь этим сказать?

— «НАС» сработал в полном согласии с дирекцией: мне вынесли персональное предупреждение.

— Тогда, как я понимаю, извини за грубость, тебя хотят отыметь.

— Вероятно. Это-то меня и беспокоит.

— То есть?

— Обвинения смехотворны, но прежде, чем я от всего этого отмоюсь, боюсь, мое имя окажется на страницах газет. А в таком случае мою карьеру врача можно считать законченной.

— Ах, вот как… — Марко наконец догадался, почему Касти обратился к нему. Он в задумчивости потер рукой подбородок. — Если они захотят сжечь тебя на костре и эта новость действительно попадет в газеты, тогда замять тему будет сложно. Халатность в работе врача, пусть даже речь идет не о небрежности в лечении пациента, а всего лишь о несоблюдении режима работы, — эта тема разбудит самые худшие инстинкты репортеров и читателей. Единственное, что здесь возможно, — параллельно запустить в прессу и твою версию происходящего. В своей газете с твоего согласия этим могу заняться я. Еще я смог бы обзвонить конкурентов и согласовать с ними общую версию, предупредив их, что с твоей стороны может быть выдвинуто обоснованное опровержение. Даже если имена не будут названы, в твоем окружении все и так всё узнают. И заранее предупреждаю тебя, что заголовки, вероятно, будут весьма ядовитыми. Так что лучше все же не выносить сор за пределы госпиталя и полюбовно решить все проблемы с администрацией больницы.

— Иными словами, пойти на компромисс.

— Прежде чем лезть на баррикады, подумай, ведь ты не сделал ничего дурного, так что это было бы разумным решением.

— От меня здесь ничего не зависит. Правят бал они.

— Да, это верно. Но все-таки лучше переговорить с ними раньше, чем тебе предъявят официальное обвинение или начнут расследование. Если они тебя не позовут, попробуй сам назначить встречу с главой администрации. Для тебя же важна работа?

— Да, для меня это главное в жизни. Я работаю не ради денег. Мне нравится моя профессия, я верю в нее.

— Я имел в виду — работа именно в этом месте?

— Да, конечно.

— Тогда я тебе настоятельно советую уладить все мирным путем. Даже если ты не виновен. Используй их же оружие, попробуй шантажировать администрацию. Я бы на твоем месте еще поборолся. И вероятно, свернул бы себе шею.

Касти хотел было возразить, но аргументы Марко убедили его. Да, вероятно, его хотят поймать в ловушку, и в конце концов ему удастся доказать свою правоту, хотя это будет слишком дорого стоить. Придется принять их условия, если, конечно, они еще милостиво соизволят их выдвинуть. Пусть даже это соглашение будет унизительным для него. В их руках находится сейчас все. Его работа, его аура демиурга, его отношения с пациентами. Вся его жизнь.

Марко попрощался с Касти и направился домой, неспешно лавируя в хаотичном вечернем потоке машин. Брат и Клаудия не выходили у него из головы. Невестка с трудом воспринимала то, что Лука слишком медленно приходит в себя. Она изо всех сил старалась поддержать мужа, надеясь, что вскоре наступит улучшение. Но из палаты женщина выходила издерганная, помрачневшая. Оттого что вся их жизнь разрушилась так внезапно, ее душило отчаянье. Она очень любила Луку, но представить себя в роли сиделки не могла.