– В конце концов, Бари покажет настоящую себя.

Я не привыкла к резкости со стороны Вал. Интересно, что из всего этого действительно касается Бари?

Динь. Динь. Два сообщения. Одно за другим. Вал пытается не обращать на них внимание.

– Прости.

Динь.

Это какая-то китайская телефонная пытка.

– Ты можешь ответить.

Вал поворачивается ко мне спиной, чтобы прочитать их. С каких это пор смс стали секретными? Это человек из ее «группы»?

– Все в порядке? – спрашиваю я.

Она пытается сохранять равнодушное выражение, но я замечаю, как слегка покраснело ее лицо – чего не было тридцать секунд назад.

– Дотти такая Дотти.

Я не стала допрашивать ее. Она все равно не скажет правду.

Несколько секунд мы сидим в тишине, которая кажется мне вечностью. Это ненормальное дружеское молчание. В этот раз мне приходится изо всех сил думать, что сказать.

– Как у тебя дела с парнем? – спрашивает Вал. – Ты не часто говоришь о нем.

Потому что не хочу, чтобы отношения между нами стали еще хуже.

– Хорошо.

– И все?

По идее, здесь мне стоит рассказать ей о признании и о поступлении Фреда в Бартлетт, после чего следующие три часа мы бы обсуждали и анализировали каждое сказанное слово.

Но я не могу ничего произнести. Мозг отчаянно желает это сделать, но рот лучше знает, как поступить. Между нами уже и так натянутые отношения. Я не хочу, чтобы Вал еще больше чувствовала себя третьей лишней. Не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга в наш последний совместный учебный год. Мы должны закончить его на хорошей ноте, поэтому я не стану рисковать.

– И это все.

***

«Ферфакс» – место, в котором может пропасть любая девушка по дороге со школы. Это одна из тех сетевых аптек, которые постепенно превращаются в торговые центры. Каждый раз, когда я в нее захожу, у них появляются новые товары. В прошлом месяце это были консервы; на прошлой неделе они стали продавать свежие фрукты – пусть и расфасованные. Все равно считается.

Я брожу по отделу с товарами для Хэллоуина, в котором продают паутину, костюмы и сладости. Сладости в честь праздника, так что калории не считаются. К тому же последние несколько недель были такими сумасшедшими, что я могу позволить себе устроить шоколадный разгул.

Рука тянется к маленькой пачке жевательных конфект за полцены, но меня опережают.

– Они твои, – говорит Уэйд. На улице облачно, но он все равно нацепил на голову очки.

Его корзина забита всем, что только есть в «Ферфаксе». Отец Уэйда занимает высокую руководящую должность в сети, поэтому ему не нужно ни за что платить. Свежеиспеченные булочки (у них теперь пекарня есть?) вперемешку с автомобильными журналами и средством для укладки волос. Словом, полнейший ужас.

– Спасибо. – Я беру с полки пачку конфет, чувствуя себя нелепо: я просто хотела посмотреть, а теперь вынуждена купить. Завернув в отдел с косметикой, молюсь, чтобы больше его не увидеть. Мне всегда не по себе, когда я сталкиваюсь с одноклассниками за пределами школы. Мы не здороваемся в коридорах, как тогда вести себя в магазине? А еще он встречается с моей подругой детства, которая больше не разговаривает со мной. Этот факт заставляет меня двигаться быстрее.

Подойдя к кассе, я становлюсь в очередь и изучаю товары за доллар, гордясь тем, что могу противостоять искушению прихватить и их.

– И еще раз привет. – Уэйд. Снова. Позади меня. – Я тебя не преследую. Это просто совпадение.

Я не успеваю ответить, потому что к нам подходит Хаксли. Несмотря на то, что мы стоим довольно близко друг к другу, она блестяще делает вид, что меня не существует. Ни случайного столкновения взглядов. Ни эмоций на лице. Ни неловкости в беседе с Уэйдом.

Он обнимает свою девушку за талию. Девушку! Уэйд и Хаксли. Все никак не привыкну к их паре.

Я перевожу взгляд на корзину, откуда на меня смотрит крем для лица и средство для укладки волос. Стив никогда не пользовался подобным. Наверное. Мне всегда казалось, что он из тех парней, которые выходят из дома, пригладив рукой волосы и побрызгав в лицо водой.

Хаксли нужен был кто-то похожий на Стива. Человек, который не давал бы ей отрываться от реальности и был ее опорой. Стив заставлял ее улыбаться, когда она становилась слишком серьезной. Да и вообще, их отношения и романтические поступки были на высоте, нервируя меня, специалиста по разрывам. Я скучаю по той Хаксли. По тому дьяволу в юбке, которого я знала.

– Мария, – зовет Уэйд явно недовольного этим кассира. – Может, вы откроете еще одну кассу? – С этими словами он показывает на очередь, растущую за ним.

– Спасибо, – говорю я ему.

Пока Мария обслуживает меня, я прислушиваюсь к беседе Уэйда с его кассиром. Кажется, он знает их по именам даже без бейджиков.

– Отец не хочет выдавать мне новую кредитку, потому что я превысил лимит на последних трех. Поэтому на день рождения он выдал мне кучку этих «деток». Посмотрев через плечо, я вижу блестящие на свету подарочные карты «Ферфакса».

Мария вручает мне чек, и я делаю последнюю попытку встретиться взглядом с Хаксли. Она играет с ключами, наматывая их на длинную блестящую цепочку. Я пока еще не сдалась. Мы давно не разговаривали, и наше короткое воссоединение в прошлом году было для меня чем-то особенным. Лучше уж вообще не пробовать, чем вкусить то, что у тебя потом заберут.

– Может мы прекратим играть в молчанку, Хаксли? – вырывается у меня. Просто раздражают эти детские игры. – Прости за то, что я сделала в прошлом году, но я ведь свела вас снова вместе. Не моя вина, что он все разрушил.

Прищурившись, она смотрит в мою сторону, отчего я начинаю сожалеть о своей неожиданной вспышке честности. Может, не стоило будить спящего медведя?

– Ребекка, прибереги свои извинения для того, кому не все равно. Я не игнорирую тебя. Мне просто на тебя наплевать. Ты – недоразумение в прошлом и не играешь никакой роли в настоящем. – С этими словами Хаксли делает три шага ко мне и говорит: – Ты – ничто для меня. Просто муха на лобовом стекле.

А потом она отходит к Уэйду, оставляя меня одну. Одну-одинешеньку. Мое сердце бьется где-то в районе туфлей. Я ожидала, что она будет зла, но услышать ее слова... произнесенные так твердо... после такого ничего нельзя вернуть назад. Открываются автоматические двери, подавая знак, что пора выходить.

Я иду к машине, пиная по пути усыпавшие дорогу желтые и красные листья. У меня чуть не останавливается сердце, когда я подхожу к ней ближе. Мысли о Хаксли мгновенно выветрились из моей головы. Кажется, домой я еду не одна.

На капоте сидит плюшевый мишка и, широко улыбаясь, смотрит на меня своими черными глазами. В любой другой ситуации это показалось бы мне милым. Я внимательно осматриваюсь по сторонам, но на парковке нет ни единой души.

Я беру медведя в руки. В лапах у него зажат розовый набитый мяч, украшенный сердечками. А за дворник всунута записка.

«Я наблюдал за тобой издали. Мне всегда было интересно, о чем ты думаешь. Мне нравится, что ты всегда думаешь. Вскоре ты узнаешь правду. Вскоре ты сможешь сорвать маску».

Пульс начинает стучать как сумасшедший, угрожая преодолеть звуковой барьер. Это, должно быть, тот же человек, который подложил мне сладкие сердечки. Это должен быть он. Я не из тех девушек, у которых может быть два тайных воздыхателя. Нормальный человек стал бы фонтанировать эмоциями, восхищаясь плюшевым животным и странной романтической запиской; я же думаю о том, откуда этот почитатель узнал о том, что я была в «Ферфаксе»? Неужели в поисках любви теперь не брезгуют приборами для слежки?

Схватив медведя за мягкую шею, я смотрю в его глаза, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Значит, у меня есть тайный воздыхатель. Очень ловкий воздыхатель, который побывал в моем шкафчике и возле машины. С этим нужно кончать и как можно скорее.