Исаак, юный паж, прислонился к жаровне, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Он весь продрог. Снаружи гудел ветер, яростно колотясь о вибрирующие стены огромного шатра герцога Фенгбальда, словно в надежде оторвать его от земли и унести в ночь. Больше всего на свете Исааку хотелось, чтобы все это оказалось сном, а на самом деле они никуда бы не выезжали из Хейхолта.

— Мальчик! — крикнул Фенгбальд, в голосе его слышалась плохо сдерживаемая ярость. — Где мое вино?

— Уже подогрелось, господин мой. — Исаак вынул из кувшина раскаленную железку и поспешил наполнить кубок герцога.

Фенгбальд не смотрел на пажа, обратив все свое внимание на Лездраку. Хмурый тритинг стоял рядом, все еще в своих окровавленных кожаных доспехах. Герцог, наоборот, уже успел выкупаться, заставив Исаака нагреть на маленькой жаровне с углями бесчисленное множество котлов с водой, и был одет в роскошное платье из алого шелка. На нем были домашние туфли из оленьей кожи, мокрые черные волосы длинными завитками падали на плечи.

— Я не желаю больше слушать этой ерунды, — сказал Фенгбальд капитану наемников.

— Ерунды?! — зарычал Лездрака. — Ты мне это говоришь!? Да я видел волшебный народ собственными глазами, житель камней!

Фенгбальд сузил глаза.

— Ты бы лучше научился говорить повежливее, житель равнин.

Лездрака сжал кулаки, но руки прижал к бокам.

— И все-таки я их видел — и ты тоже!

Герцог раздраженно вздохнул.

— Я видел отряд карликов-уродцев, какие дурачатся на ярмарках по всему Светлому Арду. Это были не ситхи, что бы там ни утверждал Джошуа и эта простолюдинка Джулой.

— Карлики или волшебный народ, не знаю, но та, другая, не простая женщина. Ее имя хорошо известно в степях — хорошо известно и внушает ужас. Те, кто уходит в ее лес, никогда не возвращаются.

— Смехотворно, — Фенгбальд осушил кубок. — Я не собираюсь шутить с темными силами… — Он помолчал, как будто вспомнил что-то неприятное. -.Я не шучу, но и со мной не позволяю шутить! И меня не испугать глупыми колдовскими фокусами, как бы они ни устрашали суеверных дикарей.

Тритинг несколько мгновений молча смотрел на герцога, лицо его внезапно стало спокойно-холодным.

— Судя по тому, что ты говорил раньше, твой господин далеко зашел в том, что ты называешь суеверием.

Ответный взгляд Фенгбальда был так же холоден.

— Ни одного человека на земле я не зову «господином». Элиас мой король, вот и все. — Его высокомерие быстро растаяло. — Исаак! — заорал герцог. — Еще вина, будь ты проклят!

Паж поспешил исполнить приказание. Фенгбальд покачал головой.

— Довольно играть словами. У нас возникла проблема, Лездрака, и я хочу разрешить ее.

Капитан наемников скрестил руки на груди:

— Моим людям не нравится, что Джошуа обзавелся волшебными союзниками, — прорычал он. — Но тебе нечего бояться.

Они все равно будут драться. Наши легенды всегда утверждали, что волшебная кровь льется так же, как человеческая. Сегодня мы в этом убедились.

Фенгбальд нетерпеливо мотнул головой.

— Но мы не можем себе позволить сражаться с ними таким образом. Они сильнее, чем я предполагал. Как я могу сказать Элиасу, что большая часть его гвардейцев погибла от рук загнанных в угол крестьян? — Он забарабанил пальцами по краю кубка. — Нет, найдутся и другие пути, которые обеспечат мне триумфальное возвращение в Эркинланд.

Лездрака фыркнул.

— Нет никаких путей! Потайная тропа или дорога, как ты говорил раньше? Твои разведчики не вернулись, насколько я могу судить. Нет, Теперь наш единственный путь — это тот, с которого мы начали. Мы будем убивать их до тех пор, пока не перебьем всех до единого.

Фенгбальд больше не слушал его. Он перевел взгляд на вход в шатер и стоявшего там солдата.

— А, — сказал герцог. — Ну?

Солдат упал на одно колено.

— Капитан гвардейцев послал меня, лорд…

— Хорошо. — Фенгбальд поудобнее устроился в кресле. — И ты привел с собой одного человека, верно?

— Да, лорд.

— Введи его и жди снаружи, пока я снова не позову тебя. Солдат вышел, пытаясь скрыть недовольство перспективой долгое время стоять на продувающем ветру. Фенгбальд бросил насмешливый взгляд на Лездраку.

— Один из моих разведчиков, оказывается, вернулся назад.

Мгновение спустя входной клапан снова приоткрылся. В шатер, спотыкаясь, вошел старик, на его оборванной одежде блестели снежинки.

Фенгбальд улыбнулся страшной наглой улыбкой.

— А-а, ты вернулся к нам, Хельфгрим, не так ли? — герцог повернулся к Лездраке. По мере того, как он разыгрывал свой маленький спектакль, хорошее настроение возвращалось к нему. — Ты ведь помнишь лорд-мэра Гадринсетта, не так ли, Лездрака? Некоторое время его не было с нами, ему пришлось по моей просьбе нанести один визит, но теперь он вернулся. — Внезапно голос герцога утратил все добродушие и мягкость: — Ты ушел незаметно?

Хельфгрим горестно кивнул.

— Все смешалось. Меня никто не видел с начала сражения. Многие другие тоже пропали, и много теп осталось лежать на льду и в лесу.

— Хорошо. — Фенгбальд довольно щелкнул пальцами. — И, конечно, ты сделал то, о чем я просил тебя?

Старик опустил голову.

— Там ничего нет, лорд.

Мгновение Фенгбальд молча смотрел на него. Лицо герцога стало пунцовым, он начал было вставать, но тут же, сжав кулаки, сел на место.

— Так. Ты, видимо, забыл, о чем я говорил тебе?

— Что все это значит? — раздраженно поинтересовался Лездрака.

Герцог не обратил на него внимания.

— Исаак! — крикнул он. — Позови гвардейца!

Когда дрожащий солдат вошел в шатер, Фенгбальд подозвал его к себе и прошептал несколько слов. Солдат почтительно кивнул и снова вышел.

— Что ж, попробуем еще раз, — произнес Фенгбальд, обращаясь к старику. — Что ты выяснил?

Хельфгрим, по-видимому, боялся взглянуть ему в глаза. Покрасневшее лицо старика с дрожащим подбородком исказилось, словно от боли.

— Ничего полезного, мой лорд, — вымолвил он наконец. По всей видимости Фенгбальду удалось совладать со своей яростью, потому что он только натянуто улыбнулся, но ничего не сказал. Через несколько минут клапан шатра снова приоткрылся. Вошел гвардеец, с ним были еще двое солдат. Они тащили с собой двух женщин средних лет, у обеих седые пряди в черных волосах, обе одеты в грязные поношенные плащи. Когда они увидели съежившегося перед Фенгбальдом старика, на их пепельных лицах, полных животного страха, появилось ошеломленное выражение.