Билл Линч осторожно выпрямился, перебежал двор и оказался у центрального здания. Дверь из матового стекла была заперта на ключ. Он приложился к ней ухом, но ничего не услышал и пошел дальше вдоль стены. Следующая дверь тоже была закрыта. Ему пришлось пройти еще добрую сотню метров, прежде чем он наткнулся на железную дверь. Нажав на ручку, он едва не упал, потому что дверь легко открылась внутрь. Билл Линч постоял перед зияющим проемом. При желтоватом свете дежурных ламп он увидел ряды огромных бочек, занимающих метров сто пространства. От едкого запаха защипало в носу и в горле. Какое-то время Билл Линч колебался. Случись что, ему придется защищаться голыми руками. Однако профессиональное любопытство возобладало. Затворив за собой железную дверь, он бесшумно двинулся по главному проходу, стараясь ступать как можно тише. Спиртные пары начинали дурманить ему голову. В хранилище стояла мертвая тишина. Достигнув конца прохода, он очутился перед другой дверью. Она была приотворена.

Билл легонько нажал на дверь. Тот же желтоватый свет брезжил в огромном складе, где громоздились гигантские чаны десятиметровой высоты. Он постоял, потом увидел в глубине склада светлое пятно: вход в коридор, куда выходили двери нескольких кабинетов. В одном из них горел свет. Чувствуя, как сердце стучит где-то в горле, Билл Линч задумчиво оглядел необъятные чаны, содержавшие десятки тысяч литров виски. Этого хватило бы, чтобы утолить жажду всех алчущих ирландцев. Билл взмок от пота, сердце бешено колотилось. Разум внушал ему вернуться, но профессиональное чутье толкало к освещенному кабинету. Вряд ли владелец «уолслея» прикатил сюда из Белфаста, чтобы глухой ночью распивать в безлюдном складе чай со старыми приятелями. Пользуясь снисходительностью католических властей Южной Ирландии, ИРА была в Дублине еще более могущественной, чем в Белфасте. Тут находили пристанище все разыскиваемые полицией активисты, сюда же переправлялось изрядное количество оружия. Билл Линч вглядывался в открытое пространство впереди, но не заметил каких-либо помех, – вполне можно было бесшумно прокрасться. Дверь освещенного кабинета была неплотно прикрыта. Если удастся подобраться ближе, можно будет подслушать, о чем там говорят. Дрожа, как в лихорадке, устремив взгляд на освещенный прямоугольник, он тихонько ступил раз, другой. Пробираясь таким образом с величайшими предосторожностями, он бесшумно преодолел с десяток метров и уже несколько приободрился, как вдруг его левая нога ушла в пустоту. Потеряв равновесие, Билл Линч провалился куда-то. Левая стопа тут же уперлась в твердую поверхность, но было уже поздно. Его левое колено со всего размаху ударилось об острый край, и Билла пронзила такая боль, что он вскрикнул не своим голосом.

Стоя на четвереньках, Билл Линч замер в потемках. Мучительная боль волнами расходилась по левой ноге, кровь стучала в висках.

Дверь кабинета с треском распахнулась, и чей-то голос крикнул:

– Син!

Послышались шаги, и рокочущий голос крикнул в ответ:

– Здесь я!

– Это ты кричал?

– Нет, но...

Человек по имени Син не успел закончить. Окликавший его вполголоса выругался, пошарил по стене коридора, и склад вдруг ярко осветился. Син оказался одетым в меховую куртку кряжистым мужичиной с топорным лицом, державшим на сгибе руки автомат «Брен». Его черный берет был натянут до самых бровей. Тот же, кто зажег свет, предстал в совершенно ином обличье: твидовый костюм, ярко-голубые глаза, красноватое, почти аскетическое лицо, очень черные, зачесанные назад волосы. Он со злобным удивлением уставился на Линча. Билл Линч сразу понял, что для него не оставалось другого выхода, кроме как постараться укрыться где-нибудь в первом складе среди бочек. Как оказалось, он оступился в одну из широких цинковых, похожих на ванны, лоханей десятиметровой длины, куда опорожняли бочки для последующего разлива по бутылкам. Отчаянным усилием он попытался встать, но левая нога не двигалась, несмотря на все его усилия. Наконец каблук, намертво зацепившийся за цементный край лохани, оторвался. Билл Линч сделал, припадая на ногу, несколько шагов и упал, выбросив перед собой руки. Подбежал Син и ударил Линча по затылку прикладом автомата. Оглушенный, Билл перекатился на спину. До него доносился смутный ропот голосов. Его поволокли, щедро потчуя пинками.

Когда он открыл глаза, то увидел, что сидит на стуле в тесном конторском помещении. Его обступали в молчании пятеро мужчин с грубыми, иссеченными глубокими складками лицами. Все уже в годах, простецки одеты.

Из-под расстегнутой куртки одного из них виднелась рукоять пистолета.

В устремленных на него взглядах горела ненависть. Один из них принялся обыскивать Билла, раскладывая содержимое его карманов на столе, в то время как другой смотрел документы. В глазах мужчины, облаченного в твидовую куртку, появилось удивление, когда он взял в руки удостоверение члена Объединенного фонда помощи Северной Ирландии. Биллу бросилось в глаза, что на левой руке у него недоставало большого пальца.

– Что вы здесь делаете? – спросил краснолицый.

Билл Линч лихорадочно придумывал какое-нибудь правдоподобное объяснение. Подняв глаза, он встретил внимательный взгляд холодных жестоких глаз. Незнакомец спокойно вытащил из-за пояса автоматический пистолет и приставил его к шее пленника, повторяя вопрос:

– Что вы делаете здесь?

– Я... – начал было Линч, – я хотел...

Четырехпалый повернулся к Сину:

– Иди погляди, нет ли с ним кого-нибудь еще. Быстро! Обшарь все кругом!

Син выбежал из комнаты. Билл почувствовал, что весь взмок от пота. Четверо молча стояли, не сводя с него глаз.

– Как ты сюда попал?

Билл Линч не мог выговорить ни слова, мозг его оцепенел от страха. Он бросил взгляд на телефонный аппарат, стоявший на столе, в безрассудной надежде на помощь.

– Я на вашей стороне, – удалось ему наконец выдавить из себя. – Вы видели мои документы. В Белфасте...

– Твои документы мы видели, – резко перебил его другой мужчина. – Ну, и что из того? Мы хотим знать, какого черта ты здесь шпионишь за нами!

– На кого ты работаешь? – спросил первый.

Вопросы сыпались один за другим, Линч даже забыл о боли в разбитом колене. Все в нем сжималось от страха, намокшая от холодного пота рубашка липла к телу.

Он понимал теперь, какую совершил глупость, пустившись в это безрассудное предприятие и даже словом не обмолвившись о нем своему непосредственному начальству в Белфасте. Билл Линч не принадлежал к породе людей, способных на крутые действия. От страха он перестал соображать. Он сделал, тем не менее, попытку вывернуться и жалобно пролепетал:

– Я просто полюбопытствовал, вот и все. Все знают, что я помогаю вам в Белфасте.

Четырехпалый повел головой и высокопарно изрек:

– Предатель только тогда предатель, когда он изобличен!

Другой что-то с ненавистью сказал по-ирландски.

– Мой друг думает, что ты работаешь на англичан, – сообщил Биллу беспалый.

Наступило гнетущее молчание. В необъятном хранилище стояла гробовая тишина. Как ни странно, Билл Линч несколько ожил. На его противников произвела, видимо, впечатление его причастность к деятельности Объединенного фонда помощи Северной Ирландии.

– Я не работаю на англичан, – заявил Билл Линч. – Клянусь вам!

Допрашивающий ничего не сказал на это. Он произнес несколько слов по-кельтски. Оба других подошли к Биллу и рывком поставили его на ноги, подхватив под мышки. Четырехпалый тоже подошел, нагнулся и приставил дуло пистолета позади левого колена Линча. Билл рванулся, вскрикнув:

– Нет! Прошу вас!

– Nut him![2] – крикнул переполненный ненавистью голос.

– Кто послал тебя сюда этой ночью? – продолжал допрашивать беспалый.

– Никто! – воскликнул Билл Линч. – Клянусь Девой Марией!

Он ошеломленно мигал, как всполошенная сова.

От звука выстрела дрогнули стены тесной каморки. Сначала Биллу Линчу показалось, что его сильно ударили кулаком под колено, а потом возникло ощущение полного онемения ноги. Опустив глаза, он увидел, что на штанине против колена расплывается большое кровавое пятно. Державшие его мужчины убрали вдруг руки. Он зашатался на здоровой ноге и тяжело повалился набок.