– Мне кажется странным, что по утрам он не садится, а обходит площадь дважды, будто это условный сигнал…

– А чем в это время занята блондинка?

– Мне ее отсюда не видно… Она работает в доме справа, я не могу разглядеть, что там происходит… Я с ней встречаюсь на рынке, она там ни с кем не заговаривает, кроме продавцов. Никогда не торгуется, даже если ее обсчитывают. У нее такой вид, словно она о чем-то думает…

– Здорово! Когда мне понадобится установить за кем-нибудь негласное наблюдение, я поручу это тебе вместо моих людей…

– Смейся, смейся! Когда-нибудь увидишь, что я права…

Было восемь часов вечера. Мегрэ уже поужинал, что бывало не часто, так как обычно он допоздна задерживался на набережной Орфевр.

Сняв пиджак, он облокотился на подоконник и, попыхивая трубкой, рассеянно смотрел на розоватое небо, которое вскоре должны были окутать сумерки, и на площадь Вогезов, заполненную изнывающими от летнего зноя людьми.

Сзади до него доносился звон посуды, которую мадам Мегрэ расставляла по местам. Скоро она присоединится к нему с каким-нибудь рукоделием.

Такие вечера, когда не нужно было заниматься расследованием грязного дела, разыскивать убийцу или выслеживать вора, такие вечера, когда можно было мысленно путешествовать по просторам вечернего неба, выдавались редко, и, возможно, никогда еще трубка не казалась Мегрэ такой вкусной. Внезапно он, не оборачиваясь, позвал:

– Анриетта!..

– Тебе что-то нужно?

– Иди посмотри…

Чубуком трубки он указал на скамейку напротив.

На краю скамьи дремал какой-то бродяга. А на другом краю…

– Это он! – объявила мадам Мегрэ.

Ей показалось почти неприличным, что тот, кто имел обыкновение прогуливаться после полудня, нарушил свой распорядок и в такой поздний час все еще сидел на скамейке.

– Можно подумать, что он спит, – пробормотал Мегрэ, раскуривая потухшую трубку. – Если бы не нужно было потом снова взбираться на третий этаж, я бы сходил посмотреть на твоего поклонника поближе…

Мадам Мегрэ вернулась на кухню. Мегрэ смотрел на драку трех мальчуганов, катавшихся в пыли, тогда как другие кружили вокруг них на роликовых коньках. Мегрэ докурил трубку, по-прежнему стоя у окна, незнакомец тоже оставался на своем месте, а бродяга встал и тяжелым шагом пошел к набережной Сены. Мадам Мегрэ села с шитьем на коленях, она не могла ни минуты оставаться без дела.

– Он еще там?

– Да.

– А ограду еще не закрывают?

– Осталось еще несколько минут… Сторож уже отправляет гуляющих к воротам…

Случилось так, что сторож не заметил незнакомца. Он все так же сидел, не шевелясь, а трое ворот были уже закрыты, и сторож уже собирался вставлять ключ в замок четвертых, когда Мегрэ, не говоря ни слова, надел пиджак и спустился на улицу.

Сверху мадам Мегрэ наблюдала, как он что-то доказывает человеку в зеленой униформе, который очень добросовестно выполнял свою работу охранника сквера. Все же он позволил Мегрэ войти, и тот пошел прямо к человеку с лорнетом.

Мадам Мегрэ почувствовала, что произошло что-то серьезное. Она не могла бы сказать, что именно, но на протяжении многих дней у нее было предчувствие, что что-то непременно должно случиться.

Мегрэ поставил сторожа у входа и поднялся к себе.

– Где мой галстук?

– Он мертв?

– Мертвее не бывает! Умер по крайней мере два часа назад…

– Ты думаешь, у него был удар?

Мегрэ промолчал. Он завязывал галстук, а это всегда давалось ему нелегко.

– Что ты собираешься делать?

– Начать расследование, что же еще! Сообщить в прокуратуру, вызвать судебного врача и все, что делается обычно в таких случаях…

Несколько минут спустя Мегрэ вошел в табачную лавку на улице Па-де-ла-Мюль, сделал несколько телефонных звонков, разыскал на улице блюстителя порядка и поставил его вместо сторожа у ворот сквера.

Мадам Мегрэ не хотела выходить на улицу. Она знала, что муж терпеть не может, чтобы она вмешивалась в его дела. Она понимала, что сейчас он спокоен, потому что никто не заметил покойника на скамейке и действия комиссара.

К тому же площадь была пустынна. Только цветочницы сидели у входа своего дома. Они удивились, когда увидели первую машину, остановившуюся у ограды и затем въехавшую в сквер, и подошли поближе, когда приехал второй автомобиль и из него вышел важный господин, работник прокуратуры. Наконец, когда прибыла «скорая помощь», толпа зевак выросла до полусотни, но никто не подозревал о причине этого страшного события, так как скамья с покойником была скрыта кустами.

Мадам Мегрэ не зажигала света, так она поступала, когда бывала одна. Она смотрела на площадь, видела, как открываются окна, но красивой белокурой служанки нигде не было заметно.

«Скорая помощь» уехала первой в направлении Института судебной медицины. Затем отбыл второй автомобиль с несколькими пассажирами.

Мегрэ побеседовал на тротуаре с коллегами, затем перешел улицу и вернулся домой.

– Почему не зажигаешь свет? – буркнул он, оказавшись в темноте.

Жена повернула выключатель.

– Закрой окно… Уже не жарко…

Это был уже не тот Мегрэ, что некоторое время назад.

Теперь он был комиссар уголовной полиции, чьи приступы гнева приводили в дрожь молодых инспекторов.

– Бросай шить! Ты меня нервируешь! Не можешь ни минуты посидеть без работы?

Она отложила шитье. Он мерил шагами небольшую квартирку, заложив руки за спину и бросая время от времени странные взгляды на жену.

– Почему ты мне сказала, что он выглядел когда старше, а когда моложе?

– Не знаю… У меня было такое впечатление… А что?

Сколько лет ему было?

– Во всяком случае, ему не было тридцати.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что этот человек был не тем, кем казался… Я говорю, что у него под париком были белокурые волосы, усы оказались накладными, и он носил корсет.

– Но…

– Никаких но… Ума не приложу, как тебе удалось разнюхать это дело?

Он, можно сказать, возлагал на нее вину за то, что произошло, за испорченный вечер, за предстоящую ему работу.

– Ты знаешь, что случилось, а? Так вот, твоего поклонника убили там, на скамейке…

– Этого не может быть! У всех на виду?..

– Да, у всех на виду, и наверняка как раз в такое время, когда там было больше всего народу…

– Ты думать, это та самая служанка?

– Я отправил пулю эксперту, он должен позвонить мне с минуты на минуту…

– Как же могли выстрелить из револьвера и?..

Мегрэ пожал плечами и стал ждать звонка, который в самом деле вскоре прозвучал.

– Алло! Да, я тоже так думал… Но мне было нужно ваше подтверждение…

Мадам Мегрэ сгорала от нетерпения, а он нарочно медлил, бормоча потихоньку так, будто ее это вовсе не касалось:

– Пневматический карабин особой, очень редкой модели…

– Ничего не понимаю…

– Это значит, что его убили издали, например, из окна одного из домов на площади, у убийцы было время, чтобы хорошенько прицелиться… Впрочем, это был первоклассный стрелок, потому что попал прямо в сердце, и смерть наступила мгновенно…

– Вот так, греясь на солнышке, когда вокруг столько людей…

У мадам Мегрэ сдали нервы, она расплакалась, потом извинилась:

– Прости меня… Это выше моих сил… Мне кажется, что я тоже к этому причастна… Это глупо, но…

– Когда ты успокоишься, я выслушаю тебя в качестве свидетеля.

– Меня? В качестве свидетеля?

– Конечно, черт возьми! До сих пор ты единственный человек, который может сообщить полезные сведения, поскольку твое любопытство подтолкнуло тебя… – И Мегрэ, словно разговаривая с самим собой, стал давать пояснения: – У жертвы не было при себе никаких документов… В карманах почти пусто, не считая нескольких стофранковых купюр и мелких монет, очень маленького ключа и пилочки для ногтей… И все же мы постараемся установить его личность…

– Тридцать лет! – сокрушалась мадам Мегрэ.

Это было невероятно! Теперь она понимала, откуда бралось то обаяние, которое исходило от этого молодого человека с манерами старика, от этой восковой фигуры.